Книга о верных и неверных женах - Канбу Инаятуллах - Страница 77

— Что за безмозглые разбойники! Задаром выпустили такую жирную добычу из капкана!

Мудрая и проницательная женщина тут же схватила его за руку и сказала:

— Эй, глупец! Только дураки так быстро выдают себя! А теперь, пока молва об этом еще не распространилась среди знатных и простых, пока ты еще не опозорился, отдай-ка рубины, чтобы я вернула их хозяину. И помни, что я — женщина, не оскверненная корыстью, я не набрасываюсь, словно барс, на беззащитных серн и не стану позорить людей без причины.

С этими словами она приказала своему слуге принести поднос с бадахшанскими и румийскими рубинами, поставила его перед ювелиром и приказала:

— Брось украденные тобой четыре рубина сюда.

Ювелир, убедившись, что его может спасти только правда, покорился ее воле и бросил на поднос рубины.

В час, когда разбойник-время схватило утро за горло и выкрало из его кармана мироозаряющий рубин солнца, четверо товарищей пришли к той праведной женщине и попросили ее рассудить их. Праведница расцвела в улыбке и ответила:

— Поскольку забытие и забвение присущи природе человека, я всю ночь рассказывала вам про тех двух искренних друзей и не смогла разобраться в вашем деле. Те два друга, о которых я говорила, прибыли в наш город, потому я не хочу мучить вас ожиданием. А ведь вам нужно всего четыре рубина, возьмите же камни с этого подноса, не подвергая себя тяготам и мукам поисков, — я дарю вам их.

Хушманд взглянул на поднос и увидел поверх других свои рубины. Он тут же схватил их, похвалил про себя проницательность и мудрость той женщины и вернулся назад удовлетворенный.

Хушманд снял в том городе комнату, усадил Камгара на почетное место, а сам понес на базар рубины, чтобы на вырученные деньги приобрести все необходимое и жить без затруднений. Ювелиры, увидев в руках плохо одетого человека столь драгоценные каменья, решили, что он либо украл их,либо набрел на клад. Его схватили, связали крепко по рукам и ногам и отвели к начальнику стражи, который счел рубины вещественным доказательством. Хушманда заковали в кандалы и бросили в темницу вместе с ворами.

На другой день начальник стражи доставил Хушманда — а вместе с ним и рубины — к падишаху, когда тот принимал жалобы подданных. Падишах восхитился красотой камней и стал расспрашивать Хушманда. Хушманд решил, что только правда может спасти его, и рассказал всю историю о том, как Камгара изгнали из родной страны по навету везира. Падишах поверил Хушманду, освободил его, вернул ему рубины и повелел привести во дворец Камгара.

Итак, Камгар был принят падишахом. А надо сказать, что украшение трона падишаха, его прекрасная дочь, уже давно не знала ни покоя, ни сна, мечтая о Камгаре. Пламя любви полыхало в ней незаметно для посторонних, и она пребывала в отчаянии. Едва увидев, что ее любимый входит в падишахский дворец, она упала на ложе, словно безумная, и служители гарема тут же доложили падишаху о том, что творится с дочерью. Он призадумался, ему уже расхотелось беседовать с Камгаром, и он вскоре отпустил его.

А в груди дочери падишаха бушевало море страсти, ураган в ее сердце усиливался с каждой минутой, и ей стало так плохо, что окружающие начали беспокоиться за ее жизнь. Падишах был вынужден поведать тайну своим доброжелательным советникам. Он попросил у мудрецов, последователей Ифлатуна, исцелить царевну. Мудрые советники после долгих размышлений, наконец, пришли к правильному решению и сказали, что царевну можно вылечить, только сочетав ее браком с тем венценосным юношей, то есть с Камгаром. Падишах послушался советов своих наставников и велел устроить пышное свадебное пиршество, достойное его царского сана. В благоприятный час падишах выдал гурию за райского отрока, сочетал пальму с розой узами законного брака и оросил их влагой надежды.

Когда Камгар увидел на брачном ложе тюльпаноликую красавицу, благоухание локонов которой опьяняло, как вино, он пленился ею, вкусил из чаши наслаждения, дарованной небом, сорвал плод с древа жизни и обрел полную долю в счастье и успехе. Хушманда в награду за преданность и верность он назначил на высокую должность и даровал ему много сокровищ из того, что послал ему бог.

Рассказ о том, как Джам выпил напиток безумия в погребке любви к Лалерух, как он скитался в бескрайней пустыне поисков с клеймом горя на сердце, как кровавые слезы застилали ему глаза и как он в конце концов испил до дна чашу желания

Знатоки добра и зла сего преходящего мира налили упоительный напиток изложения в этот прелестный рассказ и таким образом подарили знатокам наслаждение. Рассказывают, что в чудесной стране Хиндустан жил юноша из знатного рода по имени Джам. Его сердце пленили черные, как мускус, локоны дочери марзбана, которую звали Лалерух. По сравнению с ней китайские газели страдали тысячью недостатков, не удивительно, что Джам страдал от любви к ней, бродил повсюду, надеясь вдохнуть аромат ее локонов. Но его скитания в долине поисков были безрезультатны, и им овладело безумие, а молва о его любви помимо его воли распространилась повсюду, словно запах мускуса. Приближенные доложили об этом отцу девушки, и тот крепко задумался по этому случаю. Он вознамерился старанием погасить это пламя, которое могло спалить его честь, и пришел к заключению, что есть только одно средство — уничтожить Джама. Он стал советоваться с везирами, но те не одобрили намерение правителя и заявили, что Джам по своей знатности вполне достоин быть зятем марзбана. Марзбан решил послушаться справедливого совета везиров и вывести Джама из пучины отчаяния на спасительный путь надежды, выдав за него свою дочь Лалерух в благословенный час, и приказал служителям приготовить все необходимое для свадебного пиршества.

Надо сказать, что в то самое время в одной из стран Хиндустана правил падишах, полумесяц над дворцом которого сиял, словно звезда на голубом небе. Войско его было столь многочисленно, страна — обширна, а сокровища — огромны, что соседние правители были его вассалами, и он всегда притеснял и унижал их. В его гареме была наложница по имени Сарвназ. Своей красотой и прелестью она превзошла всех царевен своего времени, мудростью и проницательностью она была среди женщин все равно что Ифлатун среди мужчин. Подобным розе лицом и красотой она затмила даже владычицу звезд. Гиацинты ее кудрей поражали своим благоуханием тюльпаны, роза перед лицом этой наездницы на ристалище красоты готова была спешиться, а луна в небе заимствовала у нее свет наподобие бедняков, подбирающих колосья на чужой ниве. Слава о ее совершенствах достигла Плеяд, а само небо в надежде поймать ее взгляд согнулось, словно брови красавицы, как сказал Низами в поэме «Хосров и Ширин»:

По красоте и прелести не было равной ей на свете, по уму и сообразительности она была несравненна, и падишах принес в жертву ее локонам свое сердце, предал все государственные дела забвению ради наложницы и поднял в гареме знамя повиновения ей. Под влиянием всевластной любви падишах смягчился нравом, он смиренно сносил и похвалу и брань ее, мирился с ними и даже жаждал их. Резкие слова красавицы были для него словно упоительный напиток, веселили его душу.

Однажды падишах покинул приемный зал и по своему обыкновению отправился в гарем. Сарвназ в неге и томлении кокетливо и прихотливо раскинулась на ложе и из гордости не выпрямила стройного стана для приветствия падишаха. Но судьба капризна, и падишах, хоть он и разрешил Сарвназ не вставать при его появлении, на этот раз разгневался, помрачнел и обратился к красавице с упреками.