Книга о верных и неверных женах - Канбу Инаятуллах - Страница 52

— О ты, лишившийся сердца! — отвечала рабыня. — Для твоего исцеления есть только одно средство — на несколько дней покинуть порог возлюбленной и предаться молитвам. Хотя ты посеял в сердце семена любви к кумиру, притворись, что это поклонение богу. Ее отец, увидев тебя в таком состоянии, сочтет тебя человеком достойным и полюбит. Быть может, так ты сможешь добиться цели.

По совету старой невольницы Хасан расстелил под ивой молитвенный коврик, уселся на него и, подобно Меджнуну, ожидающему Лейли, начал славить Аллаха. Через несколько дней он стал тоньше нити от поста и все время возносил молитвы богу, распластавшись во прахе.

Когда отец девушки вернулся, он увидел в саду Хасана с телом, запачканным пылью, и душой, очищенной любовью к богу. Он тлел во прахе, словно уголек, проливая из глаз слезы-жемчужины, отказываясь от хлеба и воды, словно ангел. Отец, восхищенный его презрением к этому миру, тут же проникся к нему сочувствием и спросил черную невольницу:

— Давно ли этот опьяненный божественной любовью юноша озарил словно Мессия нашу келью? Рассказал ли он что-нибудь о себе, когда остановился в наших местах?

Старая невольница, хотя и была осведомлена обо всем, раскрыла книгу хитростей и с первых же слов начала обманывать.

— О боже! Это не человек, а небесный ангел, ниспосланный богом с неба, — воскликнула она. — Если ты обойдешь всю землю, то не найдешь человека, так сильно любящего бога. Тебе следовало бы поймать эту волшебную птицу счастья и выдать за него отраду твоих очей, твою прекрасную луну. Ведь звезда и луна так подходят друг к другу, а роза травка прекрасны вместе. Это ведь не такая птица, которая легко попадет в силок, это не та роза, которая расцветает в нашем саду.

— Приложи все усилия, -велел старой невольнице дервиш и постарайся заполучить для нас это счастье, которое даже во сне не увидишь.

— «Для человека остается только стараться» [144], — сказала в ответ старая невольница. — Я приложу усилия и не пожалею сил, побуждаемая доброжелательством. Если я сумею убедить его хитростями, то, значит, небо покровительствует тебе, а если нет — не взыщи.

Пообещав все это, она отправилась к тому безумцу, который ждал, исхудав от любви, словно тростинка. Приятной вестью она вдохнула новую жизнь в его бестрепетное тело и Хасан расцвел и ожил, словно бутон от ветерка и трава от дождя. Невольница, обязав Хасана благодарностью, вернулась к простодушному дервишу, решив получить благодарность и от него. Дервиш, услышав, что дело идет на лад, рассмеялся, попрал пятой небесного воина [145] и, по обычаю, принялся готовить приданое и все необходимое для свадебного пира. Потом в благословенный час он отдал Луну за Муштари, иными словами, сочетал Хасана и Гоухар узами законного брака. Несчастный влюбленный так радовался, словно в его сердце расцвели розы. Соловьи в том саду, услышав эту радостную весть, пустились в пляс, лилия стала наигрывать мелодии своими листьями, похожими на языки, горлинка сменила серое оперение на пурпурное, музыканты-фиалки так заиграли на чангах, что сосны потеряли покой, птицы на лужайках, опьянев от вида двух кипарисов, затянули песнопения Давуда, а ветерок окропил всех благовониями.

Когда затихли песни на лужайке и пирующие решили отдохнуть, а нарциссы стражами стали вокруг, подняв зеленые знамена, новобрачных оставили вдвоем в брачной комнате, словно розу и соловья. Красавица Гоухар своими черными локонами, казалось, увеличивала мрак ночи, а страдалец-влюбленный в страстном томлении привлек в свои объятия розу и обрел высшее наслаждение: клюв опьяненного соловья погрузился в лепестки жасмина, так что бутон жасмина раскрылся и постель луны обагрилась кровью, за которую не положено выкупа [146].

Хасан долго прожил в радости и наслаждении в том прекрасном саду, срывая розы наслаждения, коротая дни с отрадой сердца. Но время шло, и ему захотелось повидать родные края. Он испросил разрешения и тронулся в путь вместе с Гоухар.

Хасан попадает в беду, а Гоухар подвергается мучениям

Распрощавшись с дервишем, Хасан в сопровождении своей луны быстро пересекал пространство, прошел длинный путь и прибыл, наконец, в город, где правил царь, не умудренный разумом, подобный глупому быку. По своему недомыслию он поручил управление страной, которое есть главная обязанность пастыря, а также все дела подданных, простых и знатных, везиру, вредному, как скорпион. Этот везир не ведал чувства благодарности за содеянное добро и двигался по стезе правосудия как рак, вкривь и вкось.

По прибытии в тот город у доброго Хасана кончились путевые припасы, а вслед за тем опустел и карман — так быстро, как проходит молодость и кончается верность красавиц. Терпение его иссякло, он пал духом, мужество покинуло его, так что он был вынужден прервать путь и остановиться в доме одного человека.

Гоухар, видя, что муж впал в уныние, вооружилась терпением, положилась на милосердие Аллаха, взяла пряжу и села за вышивание. Иглой она выводила рисунки, словно Мани своей кистью, и вот уже показались на шелку цветы, синеве которых завидовала темная ночь, пурпуру — багряное Утреннее солнце. Роза от зависти задрожала бы, словно от Ветра, соловей в растерянности забыл бы дорогу в сад, даже весне-цветочнице, да и самому живописцу Чина [147] при виде той вышивки изменило бы их искусство. Когда жена окончила свое рукоделие, Хасан отнес его на базар, чтобы выручить деньги на расходы и свести концы с концами. Люди на базаре собрались толпой, словно соловьи вокруг роз, чтобы посмотреть на вышивку. Цена ее сразу поднялась до вершин Кейвана, так что слуги донесли об этом везиру, и Хасана поволокли вместе с вышивкой к проклятому везиру. Один из его приближенных, который был под стать адским стражам, рассказал везиру, в чем тут дело, и насильник-везир, плененный шитыми шелком цветами, влюбился в Гоухар, ни разу не видев ее. Он решил оставить себе вышитый пояс, обвинил Хасана в воровстве, велел связать его и бросить в темницу и приставил к нему стражников, которые не уступали бесам в аду и были посредниками между смертью и людьми. Потом везир поручил нескольким негодяям обратить Гоухар в рабыню, хотя она была женщиной свободной, целомудренной и мудрой, опозорить ее и привести к нему как наложницу, обвинив ее в бегстве от законного хозяина и в соучастии в воровстве. Босую и с непокрытой головой, Гоухар привели в дом везира и заперли в темной комнате. Все, кто видел несчастную красавицу в лапах тех зверей, проливали от жалости слезы. Люди дивились и говорили громко:

— Странно! Как может красавица-луна быть блудницей? Разве похоже, чтобы такая скромная женщина занималась грязными делами?

Гоухар, одинокая и брошенная на произвол судьбы, оплакивала разлуку с Хасаном, исторгала из больной груди тяжкие вздохи, проливала потоки слез и не знала, чем облегчить свою участь и где искать бальзам для своих душевных ран.

Когда жемчужина дня скрылась в шкатулке запада и ночь набросила на горизонты темный покров, некий юноша, который влюбился в Гоухар, увидев ее днем, пробрался бесстрашно, словно пьяный, к замку везира, привязал к веревке камень и бросил его через стену замка. Гоухар, заточенная во мраке насилия, словно источник живой воды [148] или зрачок в черноте глаза, испугалась шума упавшего камня, вскочила, словно поднятая ветром пылинка, выглянула из башни, достигавшей до самого неба, и увидела внизу юношу, который держал в руке конец веревки и смотрел наверх в томительном ожидании. Гоухар приняла его за Хасана, мигом закрепила веревку за зубец башни и спустилась, словно канатоходец, с небесных высот на поверхность земли, не ведая о том, что посылает ей коварная и несправедливая судьба. И вот ловкий и удачливый юноша, уверенный, что небо покровительствует ему, пустился в путь по степи, двигаясь вперед быстро словно вихрь и намереваясь идти до самого утра.