Эпизод VI: Возвращение джедая - Кан Джеймс - Страница 29

Красивая темноволосая женщина, наклонившаяся к ней…

— Да… — произнесла Лейя, помолчав и собравшись с силами. — Очень смутно.

Она умерла, когда я была совсем маленькой.

— А что ты помнишь? — настаивал он. — Расскажи мне.

— Просто ощущения… Неясные образы, скорее свое настроение от ее присутствия — больше всего на свете она хотела прогнать их, но воспоминания оказались так неожиданны, так далеки от ее сегодняшних тревог…

— Расскажи мне, — повторил Люк.

Лейя прикусила губу, но решилась.

— Она была очень красивая. Добрая, но очень грустная, — она попыталась заглянуть Люку в глаза. — Почему ты меня об этом спрашиваешь?

— А я ее вообще не помню, — сказал он. — Я никогда не знал ее.

Нет, так не пойдет, решила принцесса.

— Скажи мне, что тебя беспокоит? — потребовала она.

Люк стряхнул накатывающее оцепенение:

— Вейдер здесь… сейчас… на этой луне.

Принцесса вздрогнула, как будто в теплой ночи дохнуло морозом.

— Откуда ты знаешь?

— Я чувствую его присутствие. Он пришел за мной.

— Код был неправильный? — всполошилась принцесса. — Мы упустили какую-то деталь? Был какой-то другой пароль? Или разведчики все-таки донесли… Как он узнал, что мы здесь?

— Дело во мне, — вздохнул Люк. — Он знает, когда я рядом. Вот поэтому я должен уйти. Пока я здесь, вся наша группа в опасности… и выполнение задания под угрозой срыва.

Очень хотелось обнять Лейю за плечи — просто, чтобы успокоиться самому, почувствовать знакомое тепло и уверенность, — но руки дрожали. Люк сцепил пальцы.

— Я должен встретиться с ним.

Лейя решительно мотнула головой, прогоняя наваждения, шепоты, проникавшие в уши.

— Зачем?!

Сколько раз он примеривался сообщить ей великую новость, но не было времени, чтобы подобрать слова, а Люку хотелось, чтобы слова были очень точными…

— Он — мой отец.

— Твой отец? — с отвращением пробормотала принцесса.

— И еще кое-что, — он же видел, что ей хочется отвернуться, может быть, убежать, и пока она не ушла, Люк торопливо сказал: — Тебе нелепее будет это услышать, но ты должна. Если я не вернусь, то ты останешься единственной надеждой Альянса.

Ну, хоть какое-то достижение; принцесса больше не смотрит на него, как на раздавленную ядовитую гадину. Теперь в ее глазах недоверие.

— Не говори так! Ты обладаешь мощью, которой я не понимаю… которой у меня никогда не было и не будет. Я же вижу, я не слепая.

— Самого главного глазами не увидишь, — Люк невесело усмехнулся. — Ты ошибаешься, Лейя. Ты обладаешь не меньшей мощью. Со временем ты научишься ею пользоваться, как и я. В моей семье вообще все открыты Силе. Мой отец… я… и моя сестра.

Лейя качала головой. Как он может произносить такие слова? Зачем она слушает? Он лжет. Нет у нее никакой силы… Разве такое возможно? Она заглянула Скайуокеру в глаза — там клубилась тьма.

— Да, — сказал Люк почти с горечью. — Моя сестра. Это ты, Лейя.

— Я так и знала, — кивнула принцесса и, не стесняясь, заплакала. — Я всегда это знала.

— И тогда ты знаешь, почему я должен пойти к нему.

— Нет, Люк, не надо! Беги! Спрячься! Уходи как можно дальше. Если он умеет чувствовать твое присутствие, улетай отсюда. Как бы мне хотелось пойти вместе с тобой…

Люк погладил ее по волосам.

— Нет, не хотела бы. Ты всегда была сильной. Когда Хэн или я сомневались, ты всегда знала, где лежит верный путь…

Она улыбнулась сквозь слезы.

— Хэн? Сомневался? Когда это он сомневался хоть в чем-нибудь?..

Он с трудом улыбнулся в ответ.

— Но почему? Люк, почему тебе нужно встретиться с ним?

Если бы он сам толком знал! Победить, проиграть, убить, присоединиться, бороться, оплакать, уйти прочь, ругаться, спросить почему, простить, не простить, умереть… Нет, существует единственная причина. И только она имеет значение.

— Анакин Скайуокер жив. Я знаю. Он не отдаст меня Императору. А я могу спасти его. Я могу вернуть его.

Она качала головой, отвергая любую возможность. По лицу принцессы катились слезы.

— Я должен попыта… Я просто должен. Он — наш отец.

Он обнял ее напоследок — два ребенка, измученных силой и мудростью, посреди древнего леса. Потом разжал объятия, повернулся и медленно зашагал по висячему мостику. Через несколько мгновений он растворился во мраке деревапещеры. Лейя смотрела ему вслед и беззвучно плакала. Она не собиралась сдерживать слезы, нет, она хотела запомнить их, запомнить причину, ощутить их следы у себя на щеках. Ей всегда говорили, что давать волю чувствам — недостойно политика, и сейчас она с удивлением познавала облегчение, которое несли слезы.

— Эй, что происходит?

Лейя вздрогнула, вытерла ладонью мокрые щеки.

— Ничего. Я… просто мне надо немного побыть одной.

Насмешливую ухмылку, словно навечно приклеившуюся к его лицу, стерло в мановение ока.

— Ничего? — сердито переспросил кореллианин. — Да, ладно, выкладывай, что тут творится?

Лейя видела: он хотел знать и не желал слышать того, что, по его мнению, и так знал. И он никогда настолько не терял самообладания, и ему это не нравилось. Хэн понял, что все еще трясет принцессу, и разжал пальцы.

— Я… я не могу сказать тебе… — губы Лейи вновь задрожали.

Не покидай меня…

— Значит, не можешь? Но Люку сказать сумела… Это ведь с ним ты сейчас разговаривала? Мне казалось… но, видимо, я опять ошибся.

Он сплюнул себе под ноги.

— Я…

— А! — он только рукой махнул, разворачиваясь прочь.

Не покидай меня!

Далеко кореллианин уйти не сумел. Вернулся и вдруг обнаружил, что гладит принцессу по плечам, потому что нужно было как-то успокоить дрожащую и плачущую девчонку.

В воздухе с низким гудением носились ночные жуки.

Не покидай меня…

— Прости меня.

Гнев его остывал, уступая место замешательству, восторгу, испугу, тревоге.

Хэн не понимал, ничего не понимал — ни принцессу, ни себя самого, ни своих растрепанных чувств, ни женщин, ни Вселенную. Он знал только одно: секунду назад он кипел от ярости, а теперь готов защищать Лейю от чего и кого угодно. Совершеннейшая бессмыслица…

— Обними меня, — всхлипнула принцесса.

Говорить ей не хотелось. Она просто хотела, чтобы ее обняли.

И Хэн ее крепко обнял.

В густом подлеске запутались длинные лохмы утреннего тумана. От пружинящей под ногами упругой лесной подстилки пахло влажной перепрелой листвой. По крайней мере, он предполагал, что должно пахнуть, потому что сам не чувствовал запахов. Все было тихо в предрассветный час, как будто весь мир затаил дыхание.

Посадочная платформа — металлическая, восьмиугольная, идеально чистая — казалась вызовом зеленой красоте древнего леса. Кусты по периметру были срезаны, чтобы ничего не могло помешать постоянным посадкам и взлетам.

Рядом с платформой громоздились неподвижные туши бронированных самоходок ACT. Когда на площадку, сложив плоскости, опустился эль-челнок, из зарослей высунулось тупое рыло еще одной самоходки. «Топтыжка» повела им из стороны в сторону и вновь захрустела валежником, вернувшись к патрулированию. Если здесь и возникнут какие-нибудь непредвиденные осложнения, тот, кто стоит неподвижно, опершись на перила платформы, справится с ними без особого труда.

Дарт Вейдер проводил взглядом самоходку. Скоро. Ждать осталось недолго.

Скоро. Он чувствовал дыхание своей судьбы. Лес притих в ужасе, но подобный страх всегда привлекал последнего повелителя ситхов. Ужас тонизировал, обострял восприятие, оттачивал притупившиеся страсти. Скоро.

Ситх прислушался к Силе. Он чувствовал… победу, умение, торжество… и что-то еще. Что это? Он вглядывался, но все тонуло в тумане. Он не мог разобрать. Всегда в движении будущее; трудно понять. Он мотнул головой, прогоняя видение. Изменчивые, неуловимые призраки, кажется, вот они, рядом, но протяни руку, и они ускользают, словно дым.

Уже совсем скоро. Близко. Почти здесь.