Рыцари без страха, но не без упрека - Галахова Галина Алексеевна - Страница 5

БОЛЬШИЕ И ВЕСЕЛЫЕ СТАРТЫ КАКИХ НАДЕЖД?

На плакате было написано: «БОЛЬШИЕ И ВЕСЕЛЫЕ СТАРТЫ МАЛЕНЬКИХ НАДЕЖД». Этот плакат в первый «б» принесли ребята из четвёртого класса.

Коля Лаврушенко сразу обиделся, что четвероклассники считают их МАЛЕНЬКИМИ НАДЕЖДАМИ, и над словом МАЛЕНЬКИХ поставил НЕ. Получились НЕМАЛЕНЬКИЕ НАДЕЖДЫ, а значит – БОЛЬШИЕ. И действительно, кто назовёт себя МАЛЕНЬКОЙ НАДЕЖДОЙ? Все хотят и мечтают быть БОЛЬШИМИ чьими-то НАДЕЖДАМИ.

Когда Геошка узнал, что к ним приходили четвероклассники, он загордился. Весь день важный ходил. Никто из мальчишек ничего не понимал. Они приставали к нему, приставали друг к другу: что с Геошкой? Но никто не знал, что с ним творится, пока он сам не рассказал.

– Это же мои друзья будут с нами играть. Одного Влад Волгин зовут, – надоедал он теперь всем и каждому. – Я же с ними первый уже подружился на лестнице. Они такие умные. У них даже своя тайна есть, я знаю!

Все сразу захотели выведать у Геошки тайну. Но Геошка лишь мотал головой: нет, не скажу. А что он мог сказать, если сам ничего не знал? Но вид свой таинственный изо всех сил выдерживал. Мальчишки ходили за Геошкой табуном и всё чего-то ждали, надеялись.

– Не выдал ещё? – спрашивали они друг друга, подсылая к нему нового своего лазутчика.

– Не выдал, – тихо отвечал лазутчик, кося глазом в Геошкину сторону.

И когда Геошка не выдал тайну всем двадцати лазутчикам вместе и по очереди, мальчишки ещё сильнее зауважали его. Так зауважали, что все сразу захотели пойти с ним в разведку в первый «а», чтобы разведать, будет ли в первом «а» такая же игра, как у них, или нет. Пока собирались, прибежал разгорячённый Коля Лаврушенко.

– Слыхали, Верблюдкин уже грозится нас обыграть в БОЛЬШИХ СТАРТАХ? – сообщил он важную новость.

Не успели все дружно возмутиться, как налетел на них с другой стороны Боря Бобриков, так и врезался в самую гущу толпы.

– Айда, огольцы, за мной! Что я видел! – восхищённо крикнул он и снова куда-то помчался.

Не долго думая, огольцы бросились вслед за Борей. Он быстро привёл их на первый этаж, к доске Почёта.

– Вот! – радостно крикнул он. – Смотрите, читайте, гордитесь! Это же я первый здесь всё открыл. Прямо только что на моих глазах эту доску прибили. Я ещё держать её помогал. Честно! Во как руки трясутся.

Мальчишки столпились у доски с надписью: «Заслуженные спортсмены школы». Первым среди заслуженных был не кто-нибудь, а Геошкин знакомый Влад Волгин. Теперь настала Геошкина очередь торжествовать.

– Ну что я вам говорил?! – торжествуя, закричал Геошка. – Коля! Ну кто вам про Влада первым рассказал? Теперь сами видите, что он – мой лучший друг? – От счастья Геошка не знал, куда залезть, чтобы все поскорее увидели его, лучшего друга Влада Волгина, заслуженного спортсмена школы.

– А я как же? – спросил растерянно Пантелей. – Я же всегда был твой лучший…

– Пусть Влад будет лучшим, а ты прелучшим, ладно? Прелучшим ведь ещё и лучше, верно, Пантя? – легко вышел Геошка из трудного положения.

Пантя промолчал.

Тогда Геошка обнял его за плечи и в обнимку они стали подниматься по лестнице. Поднимаясь по лестнице, Пантелей думал о том, чем лучший друг от прелучшего отличается. Долго думал, но так и не додумался.

ЦАРСТВО ТЕАТРА

– До этого раза я никогда не была в театре, а только в цирке. И вот однажды Клавдия Львовна говорит, чтобы мы заранее готовились к Настоящему, и Большому, и Кировскому, и Оперному, и Балетному театру. Я так обрадовалась, что мы сразу в пять театров пойдём, – даже засмеялась от счастья. Но оказалось, что это ОДИН ТЕАТР. Он просто такой большой-большой, что заслонил от нас всё. Мы потом с девочками только и говорили про «Лебединое озеро». А мне оно снилось целый год. Я и сейчас его помню и могу станцевать оттуда. Но не по-настоящему, а по-своему. К театру мы готовились как к празднику и как к путешествию. И вот наступил День Театра. Я проснулась и себя не узнаю. А когда надела новое платье и завернула в кулёк туфли, то стала прямо такая вся воздушная, что пять минут не могла попасть ногой в, валенок. Потом папа с мамой махали мне из окошка, а я шла сама по себе к школе. Там собирались все наши. Клавдия Львовна на собрании сказала, чтобы родители не волновались: их помощь не нужна. Она поведёт нас в театр одна, а мы ей все будем БОЛЬШИМИ ПОМОЩНИКАМИ. Родители даже обрадовались, зато мы все разволновались. Вдруг окажемся МАЛЕНЬКИМИ ПОМОЩНИКАМИ? Мы построились у школы тройками и пошли на трамвайную остановку. В каждой тройке в центре внимания шла девочка, а по бокам – мальчишки. Я шла за руку с Пантелеем и Геошкой и как центр внимания заботилась о них. На улице пришлось несколько раз останавливаться и поправлять им шапки и запихивать под пальто шарфы. Зато в трамвае Пантя с Геошкой должны были на меня и на себя брать билеты и уступать мне свободные места, если они будут. Вообще, мы должны были всё время заботиться друг о друге, а не только о себе. Так уж всегда хотела Клавдия Львовна. Когда мы сели в трамвай, пассажиры сразу начали удивляться, даже пальцами на нас показывали. Оказывается, нас было не видно и не слышно. Мы кто стоял, кто сидел, смотрели в окно, и узнавали про себя улицы, и запоминали всё, что видели по пути. Завтра нам про это придётся рассказывать. Улицы, где шёл трамвай, мы заранее выучили. Как интересно было их узнавать! Клавдия Львовна просила всё узнавать шёпотом, чтобы не мешать другим узнавать своё. Когда мы подъехали к театру, первыми вышли мальчишки. Они стали тянуть нас за руку и помогать нам выпрыгивать из вагонов. Оказывается, мы так хорошо выпрыгивали, что водитель даже позвонил нам в трамвайный звонок. Он закричал на прощание, что никогда нас, таких чудаков, не забудет. И вот мы уже стоим у гардероба. Сначала я помогала снять пальто Панте и Геошке, потом они мне. Когда мы сдали пальто на вешалку, то вдруг увидели в зеркале себя и всех небывалыми и красивыми. А когда поднялись на самый верх и сели в кресла, то у меня голова закружилась и голос оборвался. И у всех голос тоже оборвался, все разговаривали только шёпотом. Погас свет, заиграла музыка, поехал занавес, и мы очутились в НАСТОЯЩЕМ ЦАРСТВЕ ТЕАТРА. До того мы там заколдовались, что, когда начался антракт, меня и других наших девочек просто не могли расколдовать. Но всё-таки потом расколдовали и повели гулять по залам, где одни золочёные зеркала. Здесь мы опять были как заколдованные: никто не просил ни пить, ни есть. Мы знали, что попали в ЦАРСТВО ТЕАТРА и нельзя его ни с чем путать. У себя на самом верху мы сидели в центре. Рядом с нами сидела задумчиво одна женщина. Очень красивая она была и очень тонкая, в длинном чёрном платье с кружевами. Когда балет кончился, мы дохлопались до того, что остались в зале одни, и эта женщина тоже. Тут она сразу к нам обернулась и сказала, что мы такие же, наверное, СТАРЫЕ ТЕАТРАЛЫ, как она. Это видно по нам. Но Геошка ей сказал, что мы ещё не старые, а учимся в первом классе. Женщина подошла к Клавдии Львовне и сказала, что, как СТАРАЯ ТЕАТРАЛКА и как бывшая балерина этого театра, она счастлива встретиться здесь с ЕДИНОМЫШЛЕННИКАМИ и даже ЕДИНОЧУВСТВЕННИКАМИ. Она от нас в восторге. И ещё она сказала, что ЦАРСТВО ТЕАТРА ВЕЧНОЕ. И ЧИСТЫЕ ДУШИ ЕМУ ВСЕГДА ПОКОРЯЮТСЯ И БЛАГОДАРНЫ. Мы и вправду все приехали сюда чистыми. Вот только Геошка всё-таки умудрился засунуть куда-то свой нос и перепачкаться даже в театре! Пришлось мне его оттирать платком. Потом в раздевалке они с Пантей стали подавать мне пальто, а я натягивала на них шарфы и ушанки. Пантя взял мой кулёк с туфлями в зубы и понёс его так. После кулёк очутился у Геошки. Когда я пришла домой, в кульке лежала одна туфля и я, оказывается, была ужас какая чумазая. Мама сразу удивилась: «Откуда к нам такая Золушка пожаловала?» Я, конечно, сказала, что из ЦАРСТВА ТЕАТРА. А мама сказала, что скорее всё-таки с паровоза. Оказывается, тот винтик, что Геошка подарил мне на память у нашего подъезда, был весь в мазуте. И всё равно ЦАРСТВО ТЕАТРА было. Ещё долго-долго мне снилось «Лебединое озеро». Я и сейчас его помню и могу станцевать оттуда. Но не по-настоящему, а по-своему. Я танцевала на школьном празднике, когда наступал Новый год. Мне тогда очень хлопали, но никто не кричал «бис!». Все смеялись и кричали «кис!». Потому что на сцене рядом со мной вдруг очутился котёнок. Его выпустил туда Верблюжонов. Он сам признался. «Я, – говорит, – первому «б» всегда вредил, врежу и буду вредить».