Клянусь, это любовь была... - Камсар Алекс - Страница 30

— Как интересно. Представляю, как хорошо спится, когда рядом занимаются любовью, — заметил я.

Она засмеялась своим низким, чарующим смехом.

— Ты этого не можешь представить. Одной фантазии здесь мало. Разве фантазия может заменить действительность? Ты, например, слышал про Испанию и, может быть, даже знаешь что-то о ней.

— Я читал Хемингуэя. Он очень красиво пишет об Испании.

— Да, но ты можешь себе представить Испанию, если только поживешь там хотя бы полгода.

— Ты что, жила в Испании?

— Я там родилась.

— Слушай, а ты случайно…

— Нет, я не испанка. Мой отец просто тогда работал в торговом представительстве. Я жила в Испании до одиннадцати лет. Потом мы вернулись сюда, а через пару лет родители развелись. Отец сейчас снова работает в Испании. Мама, мама очень скоро стала некрасивой, ворчливой женщиной. Наверное, так выглядят все брошенные женщины.

Мне с ней порой бывает так тяжело. Я даже рада, что живу сейчас вдали от нее. Хотя иногда так скучно, так одиноко, что просто хочется выть. Здесь мне не хватает солнца. Я так люблю солнце. Я просто не могу жить без него. Ты бы только видел, какое солнце в Испании! Какое там ослепительное, яркое, красивое солнце! А какое там море, какие деревья! И люди там другие. Более добрые, более темпераментные, более отзывчивые. Ты понимаешь меня?

— Может быть, да, а может быть, нет, — ответил я. — Я тоже люблю солнце. Вот сегодня днем выглянуло солнце, и я решил пройтись по улицам нашего города и встретил тебя.

— Расскажи о себе, — попросила она.

— Моя жизнь — самая что ни на есть обыкновенная. В Испании не был. Иностранных языков не знаю. Какими-то выдающимися талантами не обладаю. За свои тридцать лет ничем особенным не отличился.

— Извини, а ты из этого города?

— Нет. Я недавно сюда приехал. Так получилось.

Воцарилась тишина. Я понял, что вечер близится к концу, и машинально потянулся к бокалу. Он был пуст. Она уловила мое движение и спросила:

— А может, нам еще выпить шампанского? Сегодня почему-то хочу напиться.

— Нет проблем, — заявил я, хотя всегда, когда тратил чужие деньги, сталкивался с проблемами.

Я взял еще шампанского, и эта бутылка стала гарантией, что наша беседа продлится еще некоторое время.

— Вообще-то я больше люблю вино, лучше красное. Когда я окончила школу, отец мне подарил бутылку красного испанского вина. Ты, наверное, никогда не пил испанское вино. Оно пахнет солнцем. Но здесь, в этом городе нет такого вина. Я, конечно, шампанское тоже люблю. Я научилась его пить, когда жила в общежитии. Его привозили мальчишки, которые приходили в гости.

— Это те, которые потом оставались ночью?

— Те тоже. Шампанское похоже на лимонад, пьется так же легко. Я люблю, когда слегка кружится голова и неизвестно откуда появляется хорошее настроение. У меня в последнее время так мало стало радостей. Учебу свою я ненавижу. Я говорю свободно по-испански, но нас заставляют учить английский плюс еще всякую чушь. Голова просто кругом идет. И я думаю: в чем смысл жизни, зачем надо так мучиться, выносить такие страдания — одиночество, большие нагрузки, полуголодные дни и месяцы, — чтобы потом, неизвестно когда и неизвестно где, жить хорошо? И настанут ли эти времена? Ну вот ты. Ты ведь живешь на одиннадцать лет дольше. И что, сейчас тебе лучше, чем в девятнадцать?

— Наверное, нет.

— Вот видишь. И я хорошо понимаю девушек, которые таскали к себе мальчиков. Они хотели взять свое от жизни сейчас, а не потом.

— И что, — усмехнулся я, — получили, что хотели?

— Но они поступили так, как они хотели, и я их не осуждаю. Я считаю, что все должны иметь право поступать так, как им хочется.

— Твоя мама, кажется, другого мнения.

— Она не одобрила бы даже то, что я с тобой здесь пью шампанское.

— Следует ли из этого, что очередной наш с тобой тост будет «за запретное»?

— Нет, конечно, — она одарила меня очередной восхитительной улыбкой. — Если честно, то мне, да и другим девушкам тоже, было не по себе, когда на соседней койке всю ночь раздавались звуки любовных игр. Чтобы в таких условиях спать, надо иметь железные нервы.

— А чтобы заниматься, как ты говоришь, любовными играми в комнате, где на соседних койках спят или притворяются, что спят, еще двое…

— Трое, — засмеялась она.

— Тем девушкам не надо иметь железных нервов?

Это дело привычки. Я, например, считаю, что так нельзя, не потому, что это неприлично, а потому, что некрасиво. Все должно быть красиво, ты не согласен? Но есть такие, которых как раз такая обстановка возбуждает. С нами жила девушка с четвертого курса — маленькая, невзрачная. В ней было столько энергии! Она меняла партнеров каждую неделю. Однажды пришла с мужчиной лет пятидесяти — большим, лысым, с огромным животом. Такой противный… Она решила его оставить на ночь. Представляешь? Тогда все девушки устроили бунт, позвали администратора. Такой был скандал… А когда ко мне приехала мама, администратор ей тут же все рассказал. Ты бы видел мамины глаза. Она велела сразу собирать вещи, и я переехала в мою комнату. Мы все шампанское уже выпили? Тогда я еще съем мороженое, и мы пойдем. Ладно?

Мы вышли из кафе. Погода окончательно испортилась. Дул холодный, порывистый ветер, дождь моросил.

— Ты меня проводишь? — спросила она.

— Да, конечно, — обрадовался я. — Где ты живешь?

Она назвала свой район. Денег на такси у меня не было. Мы долго-долго ждали автобуса, потом долго ехали, потом долго шли под дождем и, наконец, совсем уже мокрые, добрались до ее дома.

— Вот я здесь и живу. — Она показала на большой старый дом и посмотрела на меня — такая молодая, такая красивая. Я молчал, потому что боялся, что могу одним неосторожным словом или движением все испортить.

— Ты почему молчишь? — спросила она.

— Ты такая красивая, — сказал я ей. — Ты, наверное, самая красивая девушка, которую я знал в жизни.

— Да?

— Честное слово.

— Спасибо тебе, мы так хорошо провели время.

— Тебе спасибо. Спасибо за праздник, который сегодня ты подарила мне.

Она прижалась ко мне и поцеловала. Ее губы ее были такими горячими.

— До свидания, — сказала она.

— До свидания, — ответил я.

Она не уходила. И я не уходил. Она улыбалась мне хитро-хитро.

— Может быть, ты хочешь ко мне зайти? Я могу угостить тебя чаем.

— Хочу, конечно.

— А почему молчишь?

— Я очень хочу зайти к тебе и попить с тобой чаю.

Она взяла меня за руку и потащила в подъезд. Мы поднялись на третий этаж. Потом шли по темному, давно не видевшему ремонта коридору и остановились у одной из дверей. Она открыла ее, и мы вошли в маленькую комнатку. В ней с трудом помещались две узкие кровати, шкаф и небольшой столик.

— А где твоя подружка? — спросил я.

— Она на пару дней уехала к родителям. Разве я тебе не сказала?

Она сняла свое пальто, я — куртку.

— Я, кажется, полностью промокла, — сказала она и начала раздеваться. Сняла кофту, потом рубашку, юбку, колготки… Я стоял, как под гипнозом, и не мог даже шевельнуться.

Она сняла с себя всю оставшуюся одежду и стояла посередине комнаты обнаженная, восхитительная, очень и очень желанная.

— Ну? — спросила она.

— Что? — с трудом выговорил я.

— Я действительно красивая?

— Да, — я облизнул пересохшие губы, — очень!

— Тогда почему стоишь? Иди ко мне.

Мы встретились через две недели. Она опаздывала на полчаса. Но я ее ждал и готов был ждать сколько угодно. Когда я увидел, как она идет ко мне навстречу, испытал такую первобытную радость, такое безудержное счастье! Сегодня она выглядела еще красивее. Я поцеловал ее в щечку и сказал:

— Пойдем в то кафе, где мы тогда так хорошо сидели!

— Нет, у меня мало времени, — сказала она.

Я сразу помрачнел. Она не могла этого не заметить.

— Ты должен понять. Тот день, вернее, ночь… Она ничего не значит. Мы ведь очень разные. Ты же сам это понимаешь. Между нами ничего не может быть… больше не может быть. И не звони мне больше. Я тебя очень прошу.