Клянусь, это любовь была... - Камсар Алекс - Страница 2

Он опять замолчал, но на этот раз долго ждать не пришлось.

— Вот я это все рассказываю, — начал он, — и все время ловлю себя на том, что никакие слова не в состоянии передать то, что было у меня с ней, как невозможно слепому объяснить, что представляет собой синее небо или зеленый лес. Даже самое простое в этой истории — то, что я был влюблен в собственную жену, не каждый поймет.

Я уже сказал, что мои дела пошли в гору, я начал хорошо зарабатывать. Мы начали ходить на всякие приемы, вечера, нас часто приглашали в гости. Однажды на вечеринке я увидел, как она кокетничала с одним молодым парнем, как смеялась, как у нее сверкали глаза и как она прикоснулась рукой к его груди. Мне это было страшно неприятно. Я вдруг открыл для себя, что она привлекает внимание мужчин и что ей это, определенно, нравится. В сердце зародилось предательское сомнение: а может быть, я не тот мужчина, который смог бы любить ее так, как она этого желает? Мы с вами с детства привыкаем, что мы выбираем и нас выбирают. Но в каком-то возрасте уже начинаем понимать, что мы не самые умные, не самые красивые, не самые удачливые. Обидно, когда на новую должность выдвигают другого, а не тебя… Однако, согласитесь, стократ обиднее, когда женщина, которой вы симпатизируете, останавливает свой выбор на другом. А когда это любимая женщина и вдобавок — жена, то даже мысль о том, что она может хоть на мгновение принадлежать другому, приносит такое невыносимое страдание, с которым не может сравниться ни одна физическая боль.

В тот вечер, когда мы вернулись домой, я ей сухо сказал, что мне было крайне неприятно видеть, как она разговаривала с этим типом. Она обиделась и заявила, что я веду себя как восточный деспот. На что я ответил, что не держу ее силой и она может убираться, куда хочет. Она начала плакать и заперлась в своей комнате. В ту ночь мы спали в разных комнатах. Вернее, легли спать в разных комнатах, потому что я не смог заснуть. Меня мучили то угрызения совести, то порывы ревности, которых я никогда раньше не испытывал. Однако на следующий день, когда я вернулся домой и увидел ее, она мне улыбалась ласковой, немного виноватой улыбкой, и я сразу остыл. Я выбежал из дома и вернулся с большим букетом роз. Как любовнице ей равных не было, но в ту ночь она превзошла себя. Утром, шагая по улице, я, как настоящий идиот, улыбался всем подряд. Жизнь казалась такой прекрасной…

Он снова помолчал. Мы ехали дальше и дальше, и казалось, что ни эта дорога, ни эта история никогда не кончатся.

— Через год, — продолжил он с глубоким вздохом, — она решила пойти работать. Нет, не оттого, , что у нее денег не было. Я уже зарабатывал достаточно. У нас было все: дом, машина, много тряпок. Но очередная наша попытка заиметь ребенка вновь оказалась неудачной. Ее сверхчувствительный организм не мог долго вынашивать плод. У нее начинался сильный токсикоз, потом головокружения.

Ей было очень плохо, просто жутко плохо, но она держалась до тех пор, пока врачи не заявили, что нет никаких гарантий, что ребенок, выношенный в таких муках, не окажется калекой…

После больницы она плакала недели две, потом месяц ходила из угла в угол, не находя себе места. Я все видел, но ничего не мог сделать. Решение о работе приняла она сама. Я быстро нашел для нее подходящее место. Сначала она ходила на службу без особенного рвения, однако постепенно начала проявлять интерес к своему делу, и скоро работа стала занимать в ее жизни заметное место. Как оказалось, и здесь у нее были хорошие способности. Она очень быстро завоевала симпатии сослуживцев и начала неплохо зарабатывать. Вначале я был только рад, увидев в ней много изменений. Она стала решительнее, энергичнее, изменилась походка, манера разговаривать, она даже стала иначе улыбаться…

Но скоро я начал видеть и другие изменения, которые меня насторожили. Я потерял то значение в ее жизни, которое имел раньше, когда она целый день сидела дома одна и ждала меня. Она тогда была полностью моей, и это мне нравилось. Теперь она часто приходила домой усталой. Иногда мне приходилось сидеть и ждать, когда она вернется. Наконец в ней появилась новая, не известная мне раньше внутренняя сила, и как результат этого у нее появились какие-то свои, неведомые мне мысли, которыми она не хотела со мной делиться.

Что касается любви, я имею в виду любовь в постели, то здесь все было как нельзя лучше. Но с некой оговоркой. Если раньше она мне никогда не отказывала, то после аборта время от времени она становилась холодной и абсолютно неприступной. Конечно, я был недоволен, но что-либо изменить был не в силах. С вами не бывало так, когда все хорошо, все прекрасно, но тем не менее вы ощущаете, что все-таки вы, сами того не замечая, что-то важное потеряли и чего-то хорошего, замечательного, что было раньше у вас, уже не хватает…

Так мы прожили еще год, пока не наступила та роковая осень. Она сказала, что собирается в деловую поездку в другой город на три дня. Я не возражал. Не в первый раз она уезжала из города, и ничего плохого в этом я не видел.

Через день после того как она уехала, теплым осенним вечером моя машина сломалась прямо в центре города. Пришлось оставить ее на улице, и поскольку погода была чудесная, я решил немного прогуляться. Я зашел в небольшой уютный бар и заказал коньяка. Мой столик располагался около большой стеклянной стены, через которую я мог спокойно наблюдать небольшую, но весьма оживленную улицу. Как-то машинально я обратил внимание на машину серебристого цвета, которая остановилась чуть дальше от бара. Открылась дверца, и оттуда вышла моя жена.

Продолжая улыбаться, она подошла к магазинчику, где продавались цветы, купила большой букет роз и вернулась обратно. Автомобиль тронулся с места и исчез в потоке других машин… Я обнаружил, что по-прежнему сижу и смотрю туда, куда исчезла машина. И ничего не чувствую, ничего не понимаю…

Так было со мной лет пять назад, тогда я попал в автокатастрофу. Когда меня нашли, я сидел на обочине и смотрел, как из моей сломанной руки течет кровь. Как и тогда, какая-то странная жидкость — теплая, жгучая и противная — наполнила мое тело. Мой мозг еще не вышел из состояния стресса, но каждая клеточка уже кричала: беда, беда, беда!

Я машинально заплатил и вышел на улицу. Она никуда не уезжала. Она меня обманула, и, может быть, не впервые. Она, которую я любил больше своей жизни. Сейчас, может быть, сию минуту, она улыбается, целуется, спит с другим… Я понял, что от этих мыслей начинаю сходить с ума. Не помню, когда и как оказался дома. Я потерял аппетит, потерял чувство времени, потерял интерес к жизни. Все, что у меня было: дом, машина, работа, — в один миг потеряло для меня всякую ценность… Всего этого я добивался для нее, для женщины, которую я так любил. А теперь… Теперь оказалось, что я потерял опору, за которую держался, — женщину, ради которой жил.

В те два дня, когда она была в своей мнимой поездке, я не ходил на работу, бросил все дела. Я сидел в нашем доме, как в тюрьме, и ждал, ждал, ждал. Я не мог спать, не мог есть, не мог успокоиться. Я ждал, и эти дни мне показались бесконечными. Я не знал, что я сделаю. Тысячу раз в уме я переигрывал сцену нашей встречи с ней, но так и не решил, что ей сказать и как с ней поступить. Порой мне казалось, что я просто задушу ее и дело с концом. Но бывали минуты, когда я думал, что, возможно, я ошибаюсь и, может быть, она осталась в городе совсем по другим причинам. Ведь в жизни все бывает…

Когда ключ повернулся в дверном замке, я неожиданно успокоился и сел в кресло. Она вошла как обычно, поставила сумку у двери и улыбнулась. Однако улыбка быстро остыла на ее лице.

— Что-то случилось? — спросила она с испугом. — У тебя неприятности?

— Да, — сказал я, пристально разглядывая ее, — представляешь, я два дня назад на улице увидел твоего точного двойника. Она покупала цветы.

Жена страшно побледнела и рухнула на стул.

— Я слушаю тебя. — Мой голос звучал спокойно и твердо. — Как ты все это объяснишь?