Клянусь, это любовь была... - Камсар Алекс - Страница 10

— Ты не спишь? — шепнула она через дверную щель. — Ты мне нужен…

Его будто дернуло электрическим током.

— Нет, не сплю, — сказал он и быстро оделся. — Я сейчас.

— Я не могу включить телевизор, — сказала она и смело посмотрела ему в глаза. Он сразу почувствовал, как желудок проснулся, и нервная горячая дрожь распространилась по всему телу.

— Я понял, — сказал он, чувствуя, как пересохло в горле. — Пошли?

Они, как два заговорщика, бесшумно пошли к ней в комнату, и он увидел, что шнур телевизора даже не включен.

— Подари мне эту ночь, — сказала она. — Я тебя очень прошу.

Он весь вечер ждал этих слов. До последнего момента он не был уверен в намерениях девушки и боялся получить отказ. Он знал, что не переживет этого отказа, знал, что может потерять последние крохи уверенности, которые кое-как его еще поддерживали и не допускали до полного разрушения его «я». К тому же страх, предательский страх все время заставлял спрашивать себя: «Почему, почему? Почему именно ты? Ты же никак не соответствуешь герою, в объятия которого бросаются молоденькие девушки…»

Теперь, когда она, наконец, сказала эти слова, он не знал, что дальше делать. Он боялся дотронуться до нее, боялся погладить ее волосы.

Преднамеренно мрачно, стараясь не смотреть на нее, он спросил:

— А как твой друг? Он же всегда ко мне хорошо относился. Я так не могу. Что он обо мне подумает?

— Он ничего не будет знать, — чуть не заплакала девушка Я-то буду знать, — вздохнул он, решив, что на этот раз уже сжег все мосты. — Я все-таки пойду к себе.

— Стой, — умоляла она, — не уходи, я уйду от него, вот увидишь.

— Нет, — сказал он, — это нехорошо, нечестно. Я пойду…

— Но тогда…

— Тогда что?

— Можно тебя поцеловать? Я очень прошу.

— Нет, — сказал он тихо, но она уже обняла его и начала целовать. Он почувствовал ее талию, грудь и вздрогнул. Она прижалась к нему еще сильнее. Губы у нее были мягкие и очень горячие. Он сделал большое усилие, чтобы освободиться от нее.

Через несколько минут он снова лежал в своей холодной постели и безуспешно пытался уснуть. «Это, может быть, единственный случай в твоей жизни, е-дин-ствен-ный, — думал он, — такого больше никогда не будет. Ты столько ждал, столько мечтал об удаче. Вот она, удача, у твоих ног, но ты отверг ее и будешь за это наказан».

Минут через пятнадцать у него началось сильнейшее обострение. Желудок будто бы горел, и от него, казалось, множество горячих стрел распространились по всему телу. Он лежал и дрожал от непонятного, очень неприятного озноба. В конце концов он встал, надел на голое тело свитер, натянул на себя штаны и вышел в коридор.

Ночь, в отличие от предыдущей, была на удивление спокойной. В коридоре не было ни души. Он подошел к ее двери и повернул ручку. Дверь была заперта. Он нажал на звонок. Звонок не работал. Он тихо постучался. Никакого ответа не было. «Она не хочет открывать, она презирает меня». Он постучался еще сильнее и почувствовал, как дрожит всем телом. С той стороны послышался шум.

— Кто там? — услышал он сонный голос.

— Это я, — он сам испугался своего голоса и представил, как глупо выглядит. Прошло секунд двадцать, которые ему показались бесконечностью, потом он услышал:

— Подожди.

Скоро дверь открылась. Она стояла обнаженная в центре комнаты и улыбалась ему.

— Видишь… — начал он и понял, что дальше говорить нелепо.

— Закрой дверь, — сказала она и потушила свет. Он быстро сбросил с себя одежду, обнял ее и с ужасом обнаружил, что не чувствует ничего, кроме холода и дрожи.

— Успокойся, милый, — сказала она, нежно целуя его глаза, лицо, плечи… — Я тебя согрею. Все будет хорошо! Поцелуй меня…

Прошел месяц. Обитатели большого дома жили своей обычной скучной, серой жизнью. Житель шестого этажа за это время сделал первые небольшие успехи в работе. Странно, но после праздника колесо удачи повернулось к нему. После той ночи желудок больше не болел. Сейчас, когда ее не было видно целый месяц, он уже думал, что ночь после праздника была просто сном, невероятно приятным и необычным, но только сном. Однако чудеса для него еще не закончились. В ту ночь, где-то в районе пяти утра, он вернулся от нее в свою комнату. Рано утром он открыл глаза и увидел, что она сидит рядом на постели. Соседа в комнате не было.

— Я никогда так сладко не целовалась, как с тобой в эту ночь, — сказала она ему. Он смущенно улыбнулся. Ей действительно удалось быстро его успокоить. Но он понимал, что пережитое за последние месяцы не способствовало тому, чтобы полностью продемонстрировать ей свои знания в искусстве любви.

— Как ты здесь оказалась? — спросил он.

— Я из окна увидела, что он, — пальцем она показала в сторону кровати соседа, — уезжает, и помчалась сюда. Ты недоволен?

— Сейчас я встану, и мы…

— Нет, — сказала она, — лучше наоборот.

Она демонстративно медленно разделась, несколько секунд постояла перед ним обнаженная, а потом легла рядом.

Перед тем как расстаться, она сказала, что уезжает на несколько недель к матери. Он не огорчился. Он понимал, что ему никак нельзя привыкать к ней, как нельзя привыкать к хорошей жизни и удобствам в чужом доме. Было ясно, что она предназначена не для него. И поэтому они непременно должны расстаться. А он уже знал, как легко расставаться с тем, что не твое, и как тяжело потерять близкого человека. За этот месяц произошли и другие события, которые вселили в него уверенность в своих силах.

Его знакомые собирались уехать на выходные в загородный пансионат и пригласили его. Пансионат находился далеко от города, в красивом сосновом бору, и был уютный и симпатичный. Впервые за несколько лет он смог нормально отдохнуть. Там он встретился со знакомой женщиной, за которой когда-то безуспешно ухаживал. Они были примерно одного возраста. Она была разведена, жила одна и, как он отметил, заметно уступала в красоте той, с кем он так здорово отметил праздники. Но это ему, конечно, не помешало с ней пофлиртовать. В воскресенье, поздно вечером, когда они вернулись в город, он предложил ей помочь дотащить до дома ее тяжелую сумку, которая, на самом деле, не была такой тяжелой. Он понимал: если она откажется, он не сильно огорчится, и знал причину своего спокойствия. Но она не отказалась.

Сначала они очень долго стояли на остановке. Потом, когда, наконец, приехали к ней, она предложила остаться и попить чай. После чая она сказала, что хочет принять ванну, и спросила, не хочет ли и он. Он согласился и потом минут сорок ждал, пока она выйдет из ванной. Она вышла оттуда румяная, с помолодевшим лицом и выглядела просто превосходно.

— Пойдем, я покажу тебе твое полотенце, — сказала она.

Когда он вышел из ванной комнаты, в квартире свет был погашен. Он молча вошел в спальню, которая освещалась каким-то тусклым странным светом, проникающим через большие окна. За окнами он увидел силуэт небольшого темного здания необычной архитектуры и черными мертвыми окнами, освещенного несколькими прожекторами.

— Что за здание напротив? — спросил он.

Она лежала в постели и пристально смотрела на него.

— Это какая-то контора, точно не знаю, — ответила она.

Он разделся и лег рядом с ней. Она лежала молча. Он погладил ее, убедился, что она нагая, и улыбнулся в темноте…

На этот раз он не был перевозбужден и все получилось так, как он хотел. Она тоже была опытной женщиной, к тому же очень приятной. «Как мне хорошо, как приятно», — шептала она, и он понимал, что нет необходимости ей отвечать.

Потом она заснула, а он снова не мог уснуть и все время смотрел в сторону загадочного дома напротив… Теперь он уже не обижался на судьбу.

Этот месяц пролетел быстро и незаметно. Он часто вспоминал про девушку (забыть о ней было просто невозможно), но уже думал, что та ночь, скорее всего, будет исключением, и она сделает вид, что между ними ничего не произошло. Это было бы логичным, и потому такой исход не огорчал его. Последние несколько лет научили его довольствоваться тем, что дарила судьба.