Консул - Воскресенская Зоя Ивановна - Страница 13

Ваня впервые ощутил тяжесть потерянного труда. Он тщательно шарил в кустах, скользил башмаками по мокрой траве косогора, собирая остатки своего огорода.

За этим занятием его застал Эйно. Он пришел неожиданно днем.

— Отпросился у хозяйки, — сказал он. — Пришел проведать, какую беду ураган принес в ваш дом. Жалко, урожай погиб. Остальное поправимо. Крышу водворим на место и так приколотим, что никакой ураган ее не снесет. Землю на валун натаскаем новую… Давай молоток да гвозди, полезем на крышу, — предложил он Ване и даже не спросил, почему Ваня пропустил два урока.

И снова загремело железо, но это был веселый, работящий грохот. Эйно был сильный и ловкий. Когда он соображал, как лучше сделать, он всегда взъерошивал свои густые белесые волосы на голове и щурил серо-синие глаза. Набрав в рот гвоздей шляпками внутрь, Эйно приколачивал железо к балясине. Ваня прижимал лист, чтобы он не пружинил. Шов, по которому ветер отогнул железную кровлю, лопнул, и Эйно, взъерошив волосы, раздумывал над тем, как его заделать. Работал он весело, не суетясь.

Отец тем временем восстанавливал навес над крыльцом.

Закончив с крышей, молодые люди побежали к бане, но мать их остановила:

— Идите поешьте, я картошки с салом нажарила. Проголодались небось. — Она сняла с шеста, что висел рядом с печкой, несколько лепешек, нарезала их.

Отец, глядя в окно, о чем-то печально раздумывал и медленно жевал. На лбу его собрались морщины. Ваня заметил, что он постарел за эту ночь.

— Надо сосну обработать, что упала на баню, — сказал отец.

— Этим мы займемся с Ваней, а вы отдохните, — предложил Эйно.

— Нет, не до отдыха теперь, — ответил Ванин отец. — Большую беду причинил ураган. Кто нам может помочь в этой беде? Муниципалитет?

— Нет, — хмуро сказал Эйно, — они не помогут. Если и ждать вам помощи, то только от друзей.

— Нет их у нас здесь. Не обзавелись еще, — сказал отец.

— Найдутся, — произнес Эйно.

После обеда они с Ваней принялись за сосну. Очистили ее от сучьев, отпилили крону, которая легла на крышу бани, ствол рухнул на землю.

— Вот вам на ползимы топлива хватит. — сказал Эйно.

Пока мальчики очищали от кроны крышу и восстанавливали на ней черепицу, озеро успокоилось, стало светлее.

На следующий день, в воскресенье, Эйно пришел спозаранку. Утро было тихое, теплое, безветренное. Ураган казался страшным сном.

Мать с Колей ходили по полю, собирали колоски.

Полдня ушло на распиловку ствола сосны. Под навесом за скалой сложили большую поленницу.

За обедом отец спросил Эйно:

— Вот уже несколько месяцев ты ходишь к нам, а мы так ничего про тебя и не знаем.

Эйно удивился:

— Я же сразу все сказал о себе: бывший студент, отец умер, мать живет на севере у своей сестры, я работаю конюхом у помещицы.

И здесь отец Вани задал вопрос, который все время мучил Ваню:

— А зачем тебе надобно изучать русский язык?

Эйно засмеялся:

— Я привык чему-нибудь учиться, а тут такой хороший учитель подвернулся, да еще бесплатный. Пригодится.

— Так, так… — сказал отец. — Не знаю, какой учитель мой сын, но что ты хороший учитель — это я теперь понимаю.

А для Вани так и остался невыясненным вопрос — зачем же Эйно изучает русский? И снова сомнения стали терзать его.

До темноты наводили порядок в баньке: вычистили и вымыли полки, котлы, залепленные тиной, прелой листвой и хвоей, заново сбили лестницу, которую закрепили у двери предбанника и спустили ее в озеро.

Сели отдохнуть на порожке. Озеро было гладким, спокойным и отражало закатное солнце и розовые облака.

Ваня взял камешек, нагнулся и пустил его скакать по воде, спугнул солнце, смешал облака, разбил стеклянную гладь озера.

— Зачем ты так? Такую красоту испортил, — упрекнул его Эйно.

Когда озеро успокоилось, солнце уже нырнуло за облако, и только на границе с болотом отразилась розовая полоса. Озеро потемнело, словно провалилось в бездну.

"Почему Эйно каждый день приходит, помогает, работает? Ну, а если бы это был не Эйно, а секретарь комсомольской организации школы, удивился бы я? Нет, конечно…"

— Тебя что-то мучает? — спросил Эйно.

— Нет, я ничего, — ответил Ваня притворно спокойным голосом.

— Ты хочешь знать, зачем я изучаю русский язык? — положил Эйно руку на плечо Вани.

Ваня опустил голову.

— Я тебе верю, поэтому скажу правду. Я изучаю русский для того, чтобы читать Ленина, научиться у него бороться и побеждать. Хочу знать русский, чтобы лучше понять во всей красоте русскую литературу. Наконец, изучаю просто потому, что люблю Россию, Советский Союз, связываю с ней все свои лучшие надежды.

Ваня положил руку на плечо Эйно:

— Прости меня.

— Ладно. Завтра я приду в шесть часов прямо в баню. Жди меня, — сказал Эйно, похлопал Ваню по спине и побежал.

Ваня еще долго сидел, и дурные мысли об Эйно казались ему камешком, который разбил зеркальную гладь озера, спугнул солнце. Будет ли Эйно по-прежнему относиться к нему?..

Глава 9

"ОСОБЫЕ ПРИМЕТЫ"

Тойво Антикайнен. "Роста выше среднего. Телосложение нормальное, худой. Лицо продолговатое. Глаза небольшие, серые, глубоко сидящие. Лоб высокий с залысинами. Волосы светло-русые. Подбородок слегка раздвоен. Рот обыкновенный. Особых примет не имеет". — так описан портрет Антикайнена в розыскных документах охранки.

Чиновники охранки ошиблись. У Тойво Антикайнена были особые приметы: это великая сила духа и мужество, непоколебимая вера в правоту своего дела, высокое чувство ответственности перед рабочим классом и Коммунистической партией, любовь к родине. Этим он был страшен своим врагам. Охранка и профашистская администрация не стеснялись в грязных и преступных средствах, чтобы уничтожить Антикайнена.

Прокурор поклялся, что добьется смертного приговора Антикайнену. Для этого были набраны из подонков общества лжесвидетели обвинения. Старый агент охранки белогвардеец Степанов, сменивший свою фамилию на Кивиниеми, показал, что он ходил тайно в Карелию по следам Антикайнена и нашел остатки костра и на нем обгоревшие человеческие кости.

Профессор Ляскиля с гневом опроверг это нелепое и неграмотное утверждение: ведь для того, чтобы остались обгоревшие кости, в костре должна быть температура свыше тысячи градусов. Кроме того, отряд Антикайнена двигался по льду озера на лыжах, а Степанов ходил в Карелию летом. Финские и иностранные ученые подтвердили заключение профессора Ляскиля.

Антикайнена защищал финский адвокат Иоутсенлахти. В день, когда он должен был выступить с защитительной речью, он не явился в суд. Оказалось, что его заперли в сумасшедший дом и продержали там ровно столько, чтобы он не смог участвовать в процессе.

Рабочий Лагербум дал суду показания в пользу Антикайнена и затем исчез. Через несколько дней его обнаружили в лесу повешенным на дереве.

Международная адвокатская коллегия решила заслушать показания четырех свидетелей — советских граждан, бывших бойцов отряда Антикайнена. Но их не пустили в Финляндию. Они убедительно опровергли лжесвидетельские обвинения в столице Швеции — Стокгольме.

Но вот наконец, под давлением прогрессивных сил мира, суд решил заслушать показания свидетелей защиты, вызванных из Советского Союза.

Консул Ярков сам поехал встречать на вокзал свидетеля Матюшина.

Из вагона вышел человек, одетый в простой шевиотовый костюм, с кожемитовым чемоданчиком в руках. Ярков подошел к нему и спросил:

— Вы Матюшин?

— Да, — недоверчиво глядя на Константина Сергеевича, ответил приезжий.

— Я — советский консул. Моя фамилия Ярков. Зовут меня Константином Сергеевичем.

— Слава богу! — облегченно воскликнул Матюшин. — А меня зовут Степан Федорович, — и он уцепился за руку консула, боязливо оглядываясь.