Где ты, маленький «Птиль» - Вольф Сергей Евгеньевич - Страница 8

— О! — сказал квистор. — Вы — гости! Вы можете быть с нами сколько угодно. Год, два, всю жизнь! — Улыбка.

— Знаете ли вы, квистор, что такое отпуск?

— Перерыв в работе для отдыха, не так ли?

— Верно. Мой отпуск — две недели. Мы летели с сыном отдохнуть на какой-нибудь пустой планете, — сказал папа.

— О, вы чудесно отдохнете, и уверен, что контакт с новой цивилизацией, — это не сравнимо с простым отдыхом.

— Конечно! — воскликнул папа. — Мы взволнованы… это не передать, но отпуск есть отпуск, у нас с этим строго.

— Да, я понимаю, но, наладь вы связь со своей планетой, они не только продлят вам отпуск, но, может, просто с радостью вменят вам в обязанность как можно дольше быть уполномоченными представителями вашей планеты для установления контактов с нами. Достаточно связаться с вашей планетой.

«Внимание, папа!» — чуть ли не тоном приказа подумал я, а вслух быстро (пропади все пропадом, ведь я же ребенок) сказал:

— Уль Горгонерр, а на Политории есть речки, озера? Мы хотели бы с папой половить рыбу.

Папа не сделал мне никакого замечания, квистор пошушукался со своими и сказал, мило улыбаясь:

— Да, у нас есть существа, живущие в воде, — не знаю, рыбы ли это, они вкусные, но иногда ядовитые. Конечно, вы половите. Я слушаю вас, уль Владимир.

— С таким понятием как «отпуск» у нас очень строго. Очень! По профессии я инженер, а вы, уль Горгонерр?

— Я — философ, логик, математик и биолог.

— Отлично. Вы все легко поймете. Заметьте, я не тот человек на планете Земля, который получил высшую подготовку как специалист по общению с иными цивилизациями.

— Но велика ли разница? А вы — уже здесь.

— Уль квистор, — опять встрял я, — а как по-политорски называются рыбы?

— Своих «рыб» мы называем «апеллы».

Никто из присутствующих, и папа тоже, не прерывали меня, дитя малое, но я не просто трепался, задавая эти вопросы, я и хотел, чтобы они-то уж тОчно считали меня дитем малым и ничего не знали о том, что я тоже кое-что соображаю. Но главное, я очень надеялся, что папа в эти паузы, может быть, определится в своей позиции: у меня было ощущение, что он не знает, как точно себя вести. По-моему, он не знал, как «преподнести» им Землю: как очень развитую планету (с огромными возможностями спасения нас), или мы куда слабее Политории (хотя мы и были, пожалуй, слабее; пока казалось именно так).

— Я продолжу, уль Горгонерр. Если я не вернусь через десять дней, меня уволят с работы и мне не на что будет жить.

— Уволят в такой уникальной ситуации?!!

— Увы — да. Если, конечно, я вообще вернусь.

— То есть?! — Сверхудивление. Глаза — две плошки.

— Космос даже для вас пока еще во многом — тайна. На Земле знают, что я ушел в космос не очень надолго, и если меня и сына начнут искать через, скажем, полгода и — теоретически — обнаружат нас на Политории, то я не знаю (учитывая срок поисков), как отнесутся к этому земляне. Они ни на секунду не подумают, что мы остались добровольно.

— Ну, всегда можно договориться. Объяснить. — Но куда с большими предварительными сложностями. И еще: у вас есть жена, уль Горгонерр?

Все политоры как-то мягко заулыбались, и он тоже.

— Разумеется, — сказал он. — Я не чужд…

— Я полагаю, вы ее любите. А она вас.

— Конечно, мы любим друг друга.

— Тогда представьте мое положение и еще больше положение моей жены, если я исчезаю с сыном и нас нет полгода.

— Это ужасно, — сказал квистор. — Но я и предлагаю вашу задержку с предварительным вашим сообщением об этом на Землю.

«Начинается, — подумал я. — Ну, папа, давай».

— Вы предлагаете связь с Землей, но я плохо вас понимаю. — Папа сделал большую паузу. Погладил Сириуса. Снял с него намордник и жестом успокоил всех: кот был у меня на руках. — Связь с Землей? Вы, если я не ошибаюсь, говорили, что уже очень давно посылали свои сигналы во Вселенную. Но мы за всю историю Земли не принимали никаких сигналов, даже неясных.

Папина мысль была настолько простой, что она и без уточнений была ясна философу, логику и математику Горгонерру.

— Если же предположить, — продолжал папа мягко, — что такая связь возможна, то вы не только узнали бы наши координаты, но и сообщили свои. Вас это не смущает, не пугает?

— Как видите, нет, раз я предложил подобное. — Несколько Горгонерр все же был смущен своим предположением связи с Землей, которое по логике выглядело простой болтовней. — Мы давали свои сигналы, ничего не боясь. Мы знали, что их примут разумные существа, а если они воинственны — то мы, скажу кратко, абсолютно спокойны. Мы надежно защищены. К тому же теперь вы и так знаете наше расположение во Вселенной.

— Каким образом мы это узнали?!

— Когда Карпий, не имея возможности договориться с вами…

— Но…

— Нет, он пробовал — вы почему-то ничего не слышали, да, вероятно, и не поняли бы. Словом, когда он просто взял вас, как гостей, к себе на борт — вы уже узнали наши координаты. — Уль Горгонерр несколько победно улыбнулся.

— Когда Карпий взял нас к себе на борт, мои приборы показывали бывшее до этого наше направление полета, но стоило Карпию выйти на свой основной курс, наши приборы почему-то сбросили все показания до нуля, вероятно, таково влияние устройства вашего корабля. Мы не знаем ваших координат.

— Вы полагаете, — сказал Горгонерр, — что раз связи с Землей быть не может, вы способны осчастливить нас своим пребыванием лишь дней на десять?

— К нашему огромному огорчению, да, — мягко сказал папа, и, вероятно, каждый из политоров и я знали, что это всего лишь заявление смелого человека, не более.

— Как вы представляете себе ваше возвращение? — вежливо спросил Горгонерр. («Если мы не уничтожим ваш корабль», — подумал я.)

— Здесь все ясно, — сказал папа, — отпадает, увы, вариант нашего ухода на нашем же корабле: если ваше топливо подойдет нам, то его нужно столько, что на наш корабль его не поместить, корабль мал, а Земля очень далека.

— А второй вариант? — спросил квистор.

— Единственный возможный, если вы будете столь любезны: Карпий «довозит» нас до той точки, где он нас «взял», и выпускает на волю, тогда у нас хватит и своего топлива.

Наступила значительная пауза.

— Разумеется, — добавил папа, — в момент расхождения наших кораблей существует возможность, что обе стороны узнают координаты друг друга, но, как я понял, вы этого не боитесь, мы — тоже. А вы, с ваших слов, так заинтересованы в контакте с нами («О!» — воскликнул квистор), что, пожалуй, при прощании мы просто должны обменяться нашими координатами.

— Разумеется, — сказал Горгонерр и добавил грустно: — Если вы, конечно, настаиваете на отлете через десять дней.

Папа сказал:

— Одна из самых сложных вещей — это разница наших психологии, точно определить которую посложнее, чем определить уровень цивилизаций и, скажем, уровень военных возможностей, не так ли?

— О, естественно, уль Владимир!

— Поэтому я не уверен, поймете ли вы точно то, что я скажу вам. Если бы я был уверен, что вы настроены против нас воинственно (Горгонерр и остальные дружно замахали руками, явно протестуя), если бы, — продолжал папа, — ваша угроза была очевидной и я был бы здесь один, то все бы решалось просто: вы от меня ничего бы не узнали — точка. Казалось бы, здесь со мной маленький сын, за которого я отвечаю, но вы тем не менее от меня ничего не узнаете тоже. Мы здесь будем всего десять дней — ну и что? Мы можем установить посредник в космосе — спутник связи — и договориться о визите любой из сторон в гости друг к другу. Вот и все. Есть Земля — и поэтому у меня нет выбора.

Опять была длинная пауза (несколько, по-моему, политоры себя ею выдавали; или они, действительно, боялись нашего нашествия, отпусти они нас на волю?).

— Все это очень серьезно с ваших слов, уль Владимир, — сказал наконец Горгонерр. — Вы бы хотели улететь, мы были бы счастливы задержать вас, но вы очень тверды в своих намерениях, а мы…