Мимолетное прикосновение - Камерон Стелла - Страница 24

— Эдвард говорил, что позаботился, чтобы вы обзавелись новыми нарядами для предстоящего бального сезона.

Девушка так мучительно покраснела, что даже Антонии стало за нее больно.

— Мне вовсе не нужно, чтобы все было совсем новым, — почти неслышно пролепетала бедняжка. — У нас были платья, которые… А это еще вполне…

— Понятно. — Ни к чему понапрасну мучить это нежное созданьице. — Думаю, вы привезли с собой много красивых новых нарядов.

— Да.

Лицо девушки стало таким несчастным, руки так растерянно теребили юбку, что графиня не на шутку рассердилась. Что бы там ни произошло между Эдвардом и этой девочкой, но надо непременно позаботиться о том, чтобы Латчетты поплатились за свою черствость.

— Я тоже все еще оплакиваю брата.

Неожиданное заявление Линдсей поставило Антонию в тупик.

— Уильяма? Он же умер два года назад.

— Да. Я бы и до сих пор носила по нему траур, да вот только выросла из всех черных платьев.

Даже беглого взгляда на миниатюрную, но цветущую и соблазнительную фигурку девушки было достаточно, чтобы сразу же поверить этим словам.

— Возьмите, — подчиняясь первому побуждению, леди Баллард порывисто вложила в маленькую ручку Линдсей брошь. — Она чудесно подойдет к вашим прелестным золотистым волосам. Носите ее в память об Уильяме.

Линдсей обескураженно посмотрела на драгоценность у себя на ладони.

— Ой, ну что вы. Она слишком дорогая.

— Ерунда. Пустяковая безделушка. И мне хочется подарить вам ее по случаю вашего приезда.

Графиня сама себе удивлялась. Что это с ней? Откуда эта неожиданная глупая сентиментальность? Должно быть, годы берут свое. Она тряхнула головой и напустила на себя прежнюю суровость.

— Однако к делу. Вы танцуете?

— Не по-настоящему. — Мисс Гранвилл впервые за все это время улыбнулась — и эффект был просто ошеломляющ. Глаза ее засияли, а губы лукаво изогнулись, приоткрывая ряд маленьких ровных зубов. — Но моя подруга Сара — то есть мисс Сара Уинслоу — отлично играет на пианино, и я частенько…

Бледные щеки девушки вновь вспыхнули румянцем, и она потупилась.

— Что вы частенько?

— Вы сочтете меня совсем дурочкой.

— Прошу вас, ответьте.

— Представляю, как будто нахожусь в бальном зале, и принимаю всякие позы. Наверное, ужасно дурацкие, хотя Сара утверждает, что нет. Но она ведь моя подруга.

— И вам нравится представлять, что вы танцуете?

— Да, очень.

Все в этой девушке дышало пленительной свежестью и непосредственностью. Антонию охватило волнение. Подумать только, открыть такое сокровище, бриллиант чистой воды — и показать его в свете. Да это же будет гвоздь сезона!

— Коли так, Линдсей, то вы будете просто счастливы, узнав, что я для вас приготовила. Очень скоро вы встретитесь с месье Гонди, прославленным учителем танцев.

Если эта новость и впрямь осчастливила мисс Гранвилл, то девушка невероятно хорошо сумела скрыть свою радость.

— И я наняла еще одного молодого человека, — не сдавалась леди Баллард, — чтобы он убедился, что вы достаточно хорошо умеете играть на пианино. Вы хорошо поете, моя милочка?

Грудь девушки затрепетала от тяжелого вздоха.

— Боюсь, что нет.

— Ну ничего, — с напускной веселостью произнесла графиня, хотя ей было совсем не до смеха. — Постараемся сделать что сможем. Уверена, успех превзойдет все ожидания. В первую очередь необходимо просмотреть ваши платья и решить, что еще следует купить. — Если интуиция ее не обманывала, то покупать придется решительно все. — Вот увидите, скоро вас с головой затянет в водоворот развлечений. На Лондон в бальный сезон стоит поглядеть. Сколько будет приемов, обедов и музыкальных вечеров! Дорогая моя, у вас и минутки свободной не останется. И она с преувеличенным восхищением всплеснула руками. Напрасно. Линдсей глядела на нее с убитым видом. Нет, только ради Эдварда леди Баллард могла выдержать подобное испытание! В эту минуту дверь отворилась и в комнату шагнул Эдвард собственной персоной.

— Добрый день, Линдсей. — В его ровном спокойном голосе таилась едва заметная нотка какого-то глубокого чувства, хотя Антонии не хотелось даже гадать — какого именно. Линдсей предприняла жалостную попытку улыбнуться в ответ. Эдвард — высокий, стройный, в безупречно сшитом, но неброском костюме — казался сейчас самим воплощением мужественной силы и красоты. Его черные глаза буквально пожирали девушку, и графине не составило труда понять, что выражал этот пламенный взгляд — страсть. Глубокую, яростную, жаркую и собственническую страсть к той, кого виконт Хаксли выбрал себе в жены. На мгновение Антонию охватила дрожь. Ведь это был ее племянник — сдержанный, волевой человек, не привыкший становиться жертвой какой бы то ни было слабости, грозящей нанести урон его независимости. И графине стало даже страшно за невинное создание, на которое был устремлен этот горящий взор.

— Линдсей, — повторил он чуть мягче. — Скажи, милая, как прошло путешествие?

— Хорошо, — пробормотала она.

Эдвард шагнул ближе.

— И ты тоже выглядишь не то что хорошо, а великолепно. Видно, и правду говорят — любовь слепа. Антонии на это ужасное платье и взглянуть лишний раз было страшно. Спору нет, Линдсей в любых лохмотьях останется красавицей, но гнусную горчичную тряпку необходимо снять, и поскорее. Так неужели это любовь? Открыв веер, графиня украдкой разглядывала Хаксли. Похоже, он действительно влюблен. А чем еще объяснить его жгучее, пристальное внимание к мисс Гранвилл? Вот забавно. Эдвард влюблен — это он-то, столько раз утверждавший, что любовь — не более чем миф, красивая сказка.

— Ты так бледна, — тем временем говорил виконт, склонившись к Линдсей. — Не бойся, радость моя.

— А я и не боюсь, милорд.

— Я же велел тебе называть меня Эдвардом.

Девушка не ответила.

Внезапно виконт резко отвернулся от нее, обегая глазами гостиную. Лицо его исказилось от гнева.

— Где он? — Голос Эдварда был резким, точно скрежет стального клинка о скалу. — Где Латчетт?

— Эдвард! — Возмущенная леди Баллард демонстративно схватилась за сердце. — Что за тон! В моем доме?

— Где… Прости, Антония. А где же мачеха и сводный брат мисс Гранвилл? Я думал, они приехали с ней.

— Да, приехали, — холодно ответствовала графиня. — Но, поскольку они утомились с дороги, я предложила им прямиком отправиться в Челси. Им необходим отдых. У нас еще будет время достойно принять их.

Эдвард, нахмурившись, мерил шагами комнату, не глядя на Линдсей, которая съежилась в самом темном уголке, словно желая провалиться сквозь землю.

— Присядьте, Линдсей, — предложила леди Баллард, неодобрительно глядя на племянника. — Выпьем чаю, а потом вам покажут ваши комнаты.

— Вынужден покинуть вас, — ни с того ни с сего заявил виконт.

Он направился к двери, но, словно спохватившись, вернулся к тетушке и поцеловал ее в щеку.

Прости, пожалуйста, — шепнул он ей на ухо. — Я все объясню, но только не сейчас. Меня призывает одно неотложное и очень важное дело — вопрос чести. Веришь?

Графиня кивнула, и Эдвард улыбнулся.

— Спасибо. Не забывай, что сегодня ты собиралась лечь спать пораньше.

— Будь осторожен, Эдвард. Что бы там ни происходило, умоляю, будь осторожней.

Упоминание о вопросе чести глубоко растревожило почтенную леди.

— Не бойся. Бояться абсолютно нечего. — Глаза тети и племянника на миг встретились, а потом виконт повернулся к мисс Гранвилл. — До свидания, Линдсей. Скоро увидимся. Очень, очень скоро, моя радость.

Глава 9

В зеркале на трюмо мерцали огоньки свечей и отсветы камина. Эмма, приставленная графиней в камеристки мисс Гранвилл, стояла за спиной своей новой госпожи, методично проводя посеребренным гребнем по роскошным волнам, спадавшим на плечи девушки.

— Какие прекрасные волосы, мисс. — На розовощеком круглом личике Эммы не отражалось и тени печали, карие глаза восхищенно разглядывали отражение в зеркале. — Ни дать ни взять — золотистый шелк.