Истинная история шайки Келли - Кэри Питер - Страница 16

Мальчик пошел к лошадям чтоб снять с них путы потом оседлал их и даже когда 2 всадника и их вьючная лошадка наконец двинулись на юг он воображал что они скоро обогнут отрог и свернут на запад но местность становилась все выше все скалистее и мальчик увидел что мужчина не торопится сдержать свое слово.

Когда они остановились у ручья вскипятить чай мальчик показал как распухли его ноги и заявил что не может ехать дальше и должен вернуться.

Не беспокойся я куплю тебе сапоги. Мне новые сапоги ни к чему у меня дома блюхеры. К ядреной матери ядрены блюхеры я куплю тебе прилагательные ядрены сапоги с резинками.

Вот так мальчика убедили ехать за большим печальным крупом кобылы этого мужчины всю дорогу до самого Тумбулупа где натурально купить сапоги было негде только кабак-развалюха и мальчику было позволено спать на задней веранде да только он не спал потому как москиты совсем осатанели и до самого утра гуляки орали и пили и 2 человека подрались из-за того что какую-то собаку обозвали недомерком. Когда наконец наступил серый рассвет мальчик тихонько оседлал уэллера и собрался влезть в седло как вдруг получил такой удар по спине что слетел на ухабистую дорогу. Он обернулся и увидел что источником этой расправы был мужчина.

Даю тебе мою руку и Слово сказал он ты получишь свои ядрены сапоги а теперь марш внутрь пока я с тебя всю кору не слупил.

Он ухватил мальчика за локоть и увел назад на веранду, где кое-как перебинтовал его распухшие ступни полосками только что разорванной занавески. После того как и тот и другой выпили по чашке кислого молока они отправились в дикий буш прозванный Вомбатскими Кряжами. Мальчик понятия не имел что приучается к тропе своей жизни.

2 дня спустя они были внизу на равнине и мальчик в 1-й раз увидел пастбища Мирри. Из-под копыт их трусящих рысцой лошадей вспархивали перепелки в небе кружили черные соколы крохотные жаворонки и розовые какаду серебристо-серые на фоне утреннего неба. Зимние дожди пока не начались и трава все еще была бледно-желтой как солома но мальчик все равно дивился богатству и власти всех этих нескончаемых акров принадлежащих одному-единственному человеку.

Наконец пара въехала в Уонгаратту и знай мальчик что его лошадь помещена в списке украденных в ПОЛИЦЕЙСКОЙ ГАЗЕТЕ он наверное почувствовал бы совсем другое но он был только очень взволнован что они приехали в такой большой город они поставили своих лошадей в отеле Земляк Ларднера и он был точно свадебный пирог 2 этажа высотой и с красивой кованого железа оградой по краю высокой веранды. Мальчик сказал что туда конечно ирландского мальчишку не пустят да и повязки на его ступнях совсем заскорузли от грязи но мужчина положил ему ладонь на плечо и повел вверх по лестнице к красивой конторке и там потребовал номер для них обоих.

Да сэр мистер Пауэр говорит малый. Беглец из Пентриджской тюрьмы и глазом не моргнул что его знают прямо по имени. Малый за конторкой дает ему большой ключ с номером на нем но мужчина не поторопился им воспользоваться сначала он повел мальчика на улицу снять повязки и вымыть его ноги в воде из лошадиной колоды.

Теперь сказал он я тебе обещал приличные сапоги. Мальчик и вообразить не мог ничего замечательнее но знал сколько стоят сапоги и сказал что лучше бы потратил эти деньги на подарок матери и получил в ответ хороший подзатыльник и был за ухо переведен на ту сторону улицы в ЛАВКУ ВСЯКИХ ТОВАРОВ как ее там называли.

И скоро мальчик уже сидел в кресле лилового бархата а мужик в костюме и шикарном галстуке обслуживал его да сэр нет сэр мистер Пауэр сэр.

Этому пареньку требуется пара сапогов с резинками и кубинскими каблуками.

Превосходно говорит мужик берет одну ноющую грязную ступню мальчика и аккуратно так снимает мерку сантиметром.

И скоро возвращается с коричневой картонкой с надписью АРТУР КУИЛЛЕР и СЫН и когда крышку сняли мальчик не посмел даже поверить что и вправду увидел то что увидел на подстилке из белой-пребелой тонкой бумаги. Мужик поставил коробку на пол а потом ушел и пока мальчик гадал что ему требуется делать он вернулся с парой шерстяных штучек.

Моя милая девочка твой отец не понимал на что смотрит потому как за всю свою жизнь он ни 1-го раза носков не надевал. Иногда он подкладывал траву в свои блюхеры и до тех пор неплохо ею обходился. Мужик показал ему как правильно надеть носок и просто чудо было до чего ладно он натянулся на пятку. Ты не должна смеяться над ним за такое его простодушие.

Когда мужик подал ему сапоги с резинкой мальчик натянул их на свои все еще ноющие ноги но сапоги эти были мягкими и упругими будто дамская перчатка. Один Бог знает что у него на лице было написано только и бушрейнджер и лавочник заулыбались на него и мальчик громко засмеялся.

Вот так твой отец и стал на 2 д. выше чем когда-нибудь прежде и был он счастливей счастливого.

В тот вечер Гарри раскошелился на такую еще кормежку в обеденном зале отеля Земляк Ларднера какой ты и не видывала. И хрустальный судок и куски сахара в серебряной сахарнице кишки у Гарри перекрутило о. сильно однако я проголодался и он смотрел как я ем ростбиф и йоркширский пудинг а потом оладьи которые половой поджег прямо у меня на глазах. Не знаю уж сколько это стоило но только доплаты за пользование ванной не брали а она была куда лучше даже шелтоновской в Авенеле потому как надо было только повернуть кран и горячая вода хлестала без пощады. Я отмокал в ней пока у меня вся кожа не сморщилась будто на дряблой сливе.

Посреди ночи я проснулся потому как Гарри пьяный бродил по комнате а когда он плюхнулся на кровать так меня его храп и не злил вовсе. Это же была моя последняя ночь у него в учениках завтра я буду снова дома и буду рассказывать всей семье чего я навидался. В темноте я нашарил под кроватью сапоги и утром очень гордо пошел в них завтракать овсянкой и рисом с рыбой а на каждом столике бутылка черного соуса.

Нашим лошадям задал корма и напоил их парень называемый КОНЮХ и когда я вышел посмотреть как там мой милый старина уэлер мне оставалось только всунуть мой новый сапог в стремя утро было свежее ясное и еще до 8 часов мы выехали вместе из Уонгаратты а где город кончился была придорожная стрелка указывающая в сторону дома в сторону Греты.

Тут я попрощался с Гарри я же был самым старшим из мальчиков там чтоб справлять работы по хозяйству я сказал ему что Земельный закон был чистый б-н у нас отберут нашу землю если мы ему не подчинимся.

Ну так я б-н сказал Гарри Пауэр и ты должен подчиняться мне.

Но вы же дали мне руку и слово что я поеду домой. Ладно тогда отдавай мне назад сапоги. Ладно я стянул сапоги и швырнул на дорогу а потом повернул голову уэлера в сторону дома но Гарри для своего веса был очень проворный и вдруг уже стоит на земле и держит мою лошадь под уздцы а я будто и нет его ударил уэлера пятками но уэлер и шагу не сделал знал кто тут во всем хозяин. Это моя лошадь сказал Гарри Пауэр.

Я спрыгнул с седла и говорю что пойду домой в носках а если ему и носки нужны так босиком дойду он мне помешать не может.

Он сказал что не советует мне возвращаться домой потому как моя мать рассердится.

Я прямо захохотал и сказал что он врун но встревожился увидев в его желтых глазах что-то вроде сочувствия. Поедешь со мной сказал он вот чего твоя мамаша хочет и всего-то от тебя требуется держать лошадей.

Что вы несете чушь какая-то сказал я. Моя мамка одна с этой землей не совладает и правительство ее отберет. Ну у твоей мамки как кажется есть источники поддержки. О чем вы?

Он печально пожал плечами и увидев его грусть я понял что он про Билла Фроста объездчика и тут я ему поверил. Меня как обухом пристукнули. Мой отец отошел ровно два года назад и я не заслужил того чтоб лишиться еще и матери даже если б я ее рассердил она все равно меня б не выгнала.

Гарри протягивал мне сапоги так что же мне было делать-то?

Вскоре я уже ехал за бушрейнджером на юг снова следуя вдоль реки Кинг в сторону кряжей. Дул прохладный освежающий ветер небо было чистое и голубое но я теперь был мальчиком без дома и духом упал ниже чем даже уровень воды в Кинге и весь край вокруг меня словно бы разделял мои чувства. Где лес был расчищен трава была съедена под корень землю занесло сухим серым песком и всякий раз когда я видел ограду или окольцованное дерево или еще какие-нибудь свидетельства труда скваттера я чувствовал у себя в горле великое горе.