Боевая единица - Каменистый Артем - Страница 40

Активировав обонятельным раздражителем встроенные поисковые программы, Тринадцатый выпустил гончих.

Те не сразу бросились выполнять приказ – зрелый псевдоинтеллект частично предохранял их против столь бессмысленных действий. Замерев, они тщательно, без спешки проанализировали окружающую обстановку. Несмотря на то что вся местность сильно пропиталась серебром, едким дымом, запахом крови и растерзанной плоти, гончие легко определили, что искомое существо здесь присутствовало, причем длительное время. Впрочем, обоняние в этом помогло мало– в основном работали другие органы чувств. Однако ни одно из них не смогло дать ответ – где же это существо находится в данный момент.

Гончие дружно рванули в одну сторону. Если б их сейчас увидел Ланс, то наверняка решил бы, что они гонятся за ним. Но ищейки не обратили на след магистра ни малейшего внимания. У них, к сожалению, была совершенно другая задача, не будь ее, отметки магистра очень бы заинтересовали свиту. Шестерка быстро достигла обширной площадки с развороченным бетонным покрытием. Покрутившись вокруг дымящихся останков боевого вертолета, так и не успевшего подняться при нападении, они замерли неподалеку от него, дружно задрали головы и испустили вой, полный бесконечной тоски.

Тринадцатый понял, что след оборвался.

Однако еще не все было потеряно. Приласкав гончих, он вновь достал кровавую метку, призывая их дать хотя бы призрачный след. Если искомое слишком далеко, то ничего не получится – оставалось только надеяться, что существо в радиусе действия органов чувств его Дюжины.

Тринадцатому сегодня везло – радостно повизгивая, гончие дружно развернулись в одну сторону, азартно зашелестев чешуйчатыми хвостами. Они ждали короткой команды, после которой помчатся в погоню, день и ночь преследуя свою жертву со средней скоростью сто семь километров в час при условии ровной местности с твердым покрытием. Но повелитель не стал совершать глупый поступок – ни он сам, ни охотники и рухимы не в силах двигаться столь же стремительно. А вот человек сможет делать это еще эффективнее с помощью разных хитроумных механизмов. Нет, будь их цель ближе, можно было бы попытаться, но сейчас придется побыстрее вернуться к машине. Передвигаясь с ее помощью, они могут укрываться от людских глаз, а значит – и от Ордена Файра.

Демон уже развернулся было, как вдруг гончие заворчали, взрыкивая, принялись рыть землю когтями, высекая искры при попытках вгрызться в железобетон покрытия. Погасив свое сознание, он на миг слился с Дюжиной, тут же вернулся, раздумывая над полученной информацией. Органы чувств гончих безошибочно указывали на то, что под ними, на небольшой глубине, есть порождения родной Бездны. Причем, что странно, среди них были как дикие низшие, так и остатки стай квари и свит фиболо. Он отчетливо ощутил боль и ярость чужого рухима, пострадавшего в схватке с мангусами и теперь пытавшегося преследовать стремительных обидчиков. Что эти создания делали под землей и как туда попали, Тринадцатый не знал. Будь среди них член любого рода фиболо, его долг потребовал бы прийти на помощь. Но члены свиты, потерявшие хозяина, для рода умирали, а раз рухим один, без повелителя, то должен заботиться о себе сам, без помощи воина, выполняющего священный долг перед родом.

Развернувшись, демон направился назад. Ему надо поспешить, пока люди Файра не очнулись и не прислали множество воинов со смертоносными летающими машинами. Ничего, к тому времени, когда они сюда поспеют, он со своей Дюжиной будет далеко.

Ведь у них есть КамАЗ.

Настоятельница тщательно осмотрела завал и убедилась, что ни одного просвета не осталось. Тяжелая авиабомба ушла глубоко в рыжеватую глину, на которой стоял Монастырь и, разорвавшись, вывернула ее во все стороны, намертво запечатав близлежащий коридор. Этот ход был старинным, облицованным клейменым кирпичом, без всякой арматуры, да и с нею вряд ли смог бы выдержать столь чудовищное давление. Нельма не сомневалась, что завал тянется на несколько метров, и с их возможностями преодолеть его не удастся.

Истолковав молчание настоятельницы по-своему, девочка осторожно поинтересовалась:

– Будем копать?

– А у тебя ложка есть?

– А зачем, у нас ведь нет еды? – удивилась воспитанница.

– Дура, а чем ты копать будешь, автоматом?

– Так лопатой удобнее, – возразила девочка.

Настоятельница закрыла глаза, мысленно досчитала до десяти и, вздохнув, констатировала:

– Ладно, Старкова, забудь. Это просто неудачная шутка. Я тоже не железная, вот и лезет разная ерунда в голову.

– Я понимаю, – печально ответила воспитанница.

– Вот и хорошо. Старкова, мы прошли около километра, пытаясь выбраться к неполному кольцу, опоясывающему полигон.

– К дуге?

– К дуге, к дуге… Так вот, если мы вернемся назад, то не факт, что там будет проход к центру. Большая часть бомб угодила как раз туда, в надземный комплекс, значит, и нижние уровни должны пострадать больше.

– Значит… мы засыпаны со всех сторон?

– Вряд ли. Мы прошли мимо нескольких технических ответвлений. Увы, я плохо ориентируюсь во всем, что не касается главных коридоров, но, думаю, мы сумеем выбраться.

– Вы не знаете все подземелье? – удивленно-разочарованно произнесла девочка.

– Старкова, – усмехнулась настоятельница, – я вовсе не бессмертное существо, выращенное в секретной лаборатории специально для издевательства над воспитанницами. Я просто немолодая женщина, с совершенно обычным мозгом. Никто точно не знает, на сколько километров тянутся монастырские подземелья, но уж никак не меньше сотни. Их прокладывали веками, даже планов многих участков не существует. Чтобы изучить все закоулки, потребуется не один месяц и великолепная память. То, что я знаю основные коридоры, уже замечательно.

– Понятно, – вздохнула воспитанница.

– А ты наверняка, как и все, думала, что я всеведущая? – уточнила Нельма.

– Да… то есть нет…

– Ладно-ладно, я и без тебя знаю, что обо мне говорят. Кроме того, я до последнего метра изучила участки, проведенные в последние годы, при моем руководстве. Там спокойно смогу пройти с завязанными глазами.

– Так что, будем возвращаться? – устало поинтересовалась девочка.

– Нет, мы потеряли много сил, надо попытаться отдохнуть. Здесь, по крайней мере, можно прилечь на рыхлую глину. Такая постель несколько уступает стандартной монастырской койке, но все же лучше, чем бетонированный пол.

– Холодно, да и запачкаемся, – неуверенно произнесла воспитанница.

– Старкова, если ты думаешь, что твоя одежда в идеально-чистом состоянии, то невероятно глубоко заблуждаешься. Поверь, твои тряпки сейчас постесняется нацепить самый опустившийся бродяга.

– Я понимаю.

– Вот и отлично, давай, нам надо подремать хотя бы несколько часов.

Настоятельница на ощупь выбрала относительно ровный участок, немного утрамбовала ладонями, набила валик глины под голову, прилегла. Ложе было жестким, да и комки впивались в тело, но Нельма не отличалась привередливостью, ей приходилось спать и в более неприспособленных условиях. При желании она могла обойтись и без отдыха, но неизвестно, что принесет следующий день. Сегодняшние события ее сильно подкосили – лучше уж потерять несколько часов, чтобы встретить новые испытания со свежими силами.

Женщина была уверена – испытаний на их долю выпадет немало.

Воспитанница повозилась рядом, притихла, мечтательно произнесла:

– Попить бы.

– Не раздражай мою засохшую душу, – попросила настоятельница, отгонявшая соблазнительные мечтания о воде во всех проявлениях.

Девочка притихла, но вскоре начала приглушенно всхлипывать. Нельма пару минут крепилась, но затем, не выдержав, привлекла воспитанницу к себе. Та доверчиво уткнулась лицом в женское плечо, заплакав еще сильнее.

– Ну Старкова, успокойся, – почти ласково проговорила настоятельница.

– Таня… Таня погибла.

– Ничего не поделаешь. Не плачь, она умерла быстро, без мучений.