Боевая единица - Каменистый Артем - Страница 32

– Ну… в общем, да, – неуверенно ответил Зеленман, только сейчас начиная понимать, что его действия и впрямь не выглядят слишком эффективными.

– Значит, я все понял правильно… Ну что же, если все обстоит подобным образом, то дело плохо. Мне неизвестен психологический портрет Ветровой, но я почему-то не уверен, что она несколько часов проторчала на одном месте, дожидаясь, пока город не перекроют. Более того, то, что вы считаете плотным кордоном, на самом деле не более чем фикция. Если она не полная дура, то вряд ли пойдет в кассу за билетами, там требуются документы, а данные о пассажирах заносятся в компьютер. Надеюсь, вы догадались взять под свой контроль компьютерные сети транспортников?

Зеленман страдальчески скривился, на ходу пытаясь придумать убедительную причину, почему до сих пор это не сделал. Кимов, пряча довольную улыбку, продолжил:

– И, разумеется, вы уже получили данные обо всех звонках девушки за последнее время и определили ее местонахождение по излучению мобильного телефона?

– А разве это возможно? – удивленно вскинулся Зеленман.

Получив от Кимова сострадающий взгляд медсестры-монашки из психиатрической больницы, он хлопнул себя по лбу:

– Точно! Как-то из головы вылетело! Это ведь рация, а рацию можно запеленговать!

– Не так просто, – остудил его Кимов. – Пеленгаторы не понадобятся. Просто придется проконтролировать сети разных операторов, а это делается быстро. Местонахождение абонента можно определить с приличной точностью.

– Мы это сделаем немедленно!

– Конечно, сделаете. И еще, помимо прочего, необходимо тщательно изучить сводку происшествий в городе, послать сотрудников в каждый милицейский участок с описанием Ветровой. Очень может быть, что она где-то засветилась. Я почти уверен: в городе ее уже нет, к тому же подозреваю, что она успела получить доступ к Интернету и ознакомиться с информацией. Это не глухая деревня, там воспользоваться им несложно.

– Но даже посты на выезде предупреждены, город не так легко покинуть.

– Я готов поспорить на ящик коньяка, что в городе ее уже нет, причем давно.

Из-за таких людей, как Зеленман, евреи заработали славу до крайности скупой нации – спорить он не рискнул, но зато осмелился поинтересоваться:

– А кто вам сказал, что девушка прыгнула с вертолета?

Кимов страдальчески вздохнул, ткнул пальцем в строку распечатки:

– «При осмотре вертолета трупа Ветровой не обнаружено». Это за какого дурака вы меня принимаете, если думаете, что из этих слов я не пойму, что она прыгнула именно с вертолета? И, кстати, не мешало бы осмотреть обломки повнимательнее, будет неприятно, если телефон остался в машине. Без него, знаете ли, трудновато будет «запеленговать» Ветрову.

Операция продолжалась. Со скрипами, перебоями, но она набирала ход. Столь радикальное хирургическое вмешательство в размеренную жизнь Ордена стоит проводить быстро, пока он не очнулся, не пошел вразнос, ломая все планы. Сложности вызывало и то, что при этом необходимо было задействовать только своих людей, а их не столь уж много. Использование вслепую других сотрудников возможно не всегда, да и чревато дополнительными осложнениями. Несколько раз из-за этого происходили различные казусы, особенно много неувязок выползало с мотивацией уничтожения Монастыря. Спешно подготовленные легенды конфликтовали друг с другом, даже версии для средств массовой информации с каждым часом становились все более поэтичными, мало согласовывающимися с реальностью, дикторы с трудом скрывали свое недоверие, а кое-где уже появились сообщения об аварии на атомном производстве.

К вечеру началась фаза подчистки хвостов.

Шла последняя неделя срока – еще два дня, и Бровкин покинет маленький мирок тюремной камеры, щедро накормив напоследок своих тараканов и пленного мышонка по прозвищу Миша. Это время следовало использовать с максимальной эффективностью, ибо неизвестно, когда он снова попадет в эту спокойную, располагающую для творчества обстановку. Работа над очередной книгой подходила к концу, но он все же опасался, что не успеет ее закончить, и посему подкорректировал свой график, уменьшив время сна на полчаса и отняв у спорта пятнадцать минут.

Из-за нехватки времени ему пришлось отказаться от организации условного побега, призванного шокировать администрацию тюрьмы Ордена, свято уверенной в стопроцентной надежности своей системы. Начальник частенько разговаривал с интересным заключенным и не раз высказывался в том духе, что охрана способна в течение сорока минут выдерживать атаку танкового полка. Бровкин слушал эту чушь очень внимательно, не придираясь к словам. Доказать начальнику, что он полный дурак, рыцарь намеревался на практике, но увы– подвела нехватка времени. Впрочем, он не расстраивался, свято веря, что обязательно вернется в эти стены – Бровкин был постоянным клиентом тюрьмы, свой единичный рекорд непрерывного восьмимесячного пребывания на свободе он объяснял только тем, что лежал с тяжелым переломом ноги.

Лязгнул электронный замок, дверь распахнулась. Служащий пищеблока, облаченный в серый халат, вкатил тележку с подносом, приветливо улыбнулся:

– Василий Иванович, ужин подан!

– Спасибо, Александр, – кивнул Бровкин и принялся аккуратно складывать исписанные листы.

Разносчик помялся и, покосившись на замершую в дверях охрану, произнес:

– У меня отпуск с завтрашнего дня, так что, наверное, не увидимся больше, вас ведь выпускают. И смена моя заканчивается, посуду Игорь заберет.

– Не расстраивайтесь, Александр, – без улыбки ответил Чапай. – Я обязательно вернусь. Мы еще не раз увидимся, обещаю.

Хохотнув, разносчик покачал головой:

– Ну Василий Иванович, вы, как всегда, в своем амплуа, не хуже Терминатора. Ладно, приятного аппетита!

– Спасибо, – кивнул Бровкин и положил поднос на освобожденный участок крошечного стола.

Дождавшись, когда лязгнет захлопнувшаяся дверь, рыцарь приступил к ужину. Надо сказать, что его действия несколько отличались от тех, что предпринимают среднестатистические граждане в подобных повседневных ситуациях. Его не раз обзывали параноиком, не единожды подвергали длительным врачебным исследованиям на предмет определения вменяемости, но в итоге руководство опустило руки. Чапай был не просто подозрительным человеком – в некоторых обстоятельствах он мог вызвать комплекс неполноценности у любого параноика. Вот и сейчас, вместо того, чтобы спокойно приступить к трапезе, он сделал логичный вывод, что его хотят отравить. Нет, он вовсе не думал ничего плохого про Александра или других работников пищеблока, хотя… если быть точным, он всегда думал о них только плохое. Просто в силу своего характера рыцарь на любое предложение что-либо отведать реагировал с одинаковой недоверчивостью.

Итак, приняв как данность факт попытки отравления, Бровкин вовсе не стал отказываться от пищи – голодной смертью ему умирать не хотелось. На подобный случай у него была подготовлена своеобразная токсикологическая экспресс-лаборатория. Он знал, что метаболизм мелких млекопитающих функционирует в бешеном ритме, что позволяло использовать их для определения ядов. Однако, подозревая, что тюремные грызуны обладают повышенной приспособляемостью, он еще полтора месяца назад провел эксперимент с пойманным мышонком, посадив его в кружку и выдохнув на зверька немного табачного дыма. Судорожно задергавшись, подопытный умер в течение несколько секунд. Таким образом Чапай наглядно убедился во вреде никотина и пришел к выводу, что мыши как нельзя лучше помогут ему защититься от козней врагов, если те надумают его травануть. К счастью, он был мало знаком с биологией и близкими к ней науками, так что не мог догадываться о некоторых своих заблуждениях. Впрочем, узнай он про разницу метаболизма человека и мыши, это вряд ли бы помогло – с его недоверчивостью Бровкин больше верил собственным глазам, чем умным книгам.

Выпустив Мишу из самодельной клеточки, сооруженной из проволоки, Чапай разложил перед ним вечерний рацион, выделив по крохе от каждого из принесенных блюд. Ручной мышонок давно привык к человеку и даже не думал о попытках побега из столь благодатного места, где сытно и разнообразно кормят три раза в день. За месяц содружества с человеком он поправился настолько, что брюшко уже начинало мешать ходить. Брезгливо обнюхав микроскопический кусочек мяса, он отвернул нос в сторону, начав трапезу с пшенной каши. Съев почти половину предложенной ему порции, зверек внезапно отступил назад, завалился на бок, задергал лапками и резко затих, блестя стекленеющими глазками.