Артистка, блин! - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 9

— Нет, не успела, у меня совсем времени не было. Вот поеду надолго, обязательно найду ее…

— Она намного моложе тебя?

— На три года всего. Эмми, спасибо тебе за все!

— Когда мы встретимся?

— Послезавтра. Завтра я должна поговорить с Гудрун. Боюсь, я очень ее подведу!

— Ничего, найдет она тебе замену!

— Найдет, конечно, — вздохнула Варя. Ей вдруг стало страшно до ужаса. И в то же время в душе поднимался восторг, почти счастье. Я поеду в Москву сниматься в главной роли!

— Мама приехала! — закричал Никита, выскакивая во двор. — Бабушка, мама приехала! Мамочка, я соскучился! Привет, Эмми!

— Привет, Ник! Добрый вечер, фрау Анна! Вот доставил вашу дочь в целости и сохранности!

— Благодарю вас, Эммерих! Может быть, поужинаете с нами?

— Спасибо, предложение заманчивое, но, увы, времени нет, должен мчаться… Пока, дорогая! — Он чмокнул Варю в щеку и уехал.

— Мамочка, как тут у вас дела?

— У нас все в порядке, а ты, я гляжу, сияешь! Понравилось в Норвегии?

— О, там такая природа! Эти фьорды… Я вам подарки привезла…

— Мамуля, что ты мне привезла?

— Никита, это неприлично, — одернула внука Анна Никитична.

— На вот, поройся в сумке, найдешь, — счастливо рассмеялась Варя.

Никита подхватил сумку и побежал в дом.

— Эммерих сделал тебе предложение?

— Мама! О чем ты говоришь, какое предложение? Он женат, у него двое детей! Да и вообще! Просто я отдохнула, нам было хорошо вместе, весело…

Чтото тут не так, подумала Анна Никитична.

Утром, как всегда, Варя собралась на работу. От Надежды Михайловны пришла эсэмэска: «Уже можно звонить?». Варя ответила: «Через час, пожалуйста».

— Чтото важное? — поинтересовалась Анна Никитична.

— Придется для начала поехать в Оберстдорф. Там проблема. Все, мамочка, пока!

Рабочий день оказался на редкость тяжелым. Ей и впрямь пришлось поехать в Оберстдорф, где, как оказалось, тяжело заболел один из лучших парикмахеров, а заменить его было пока что некем. Надо както выходить из положения. К тому же в другом салоне чтото случилось с солярием. Боже, какая тоска! Неужто еще две недели — и я уеду в свою сумасшедшую Москву? Я так ее люблю! Даже не понимаю, почему я жила и вовсе по ней не скучала? А теперь… Но как все это воспримет мама? А Никита? Я буду приезжать сюда при любой возможности. Пока подготовительный период, это будет несложно, но… очень дорого. Ничего не попишешь, я пока никто, и платить мне будут совсем мало. Правда, обещали недорого отдать все шмотки, какие сошьют для фильма, а это уже коечто… Еще обещали снять квартиру. Семен Романович запретил говорить продюсерам, что у меня в Москве есть жилье. Так что деньги за квартиру, пусть и небольшие, не перестанут поступать на мой счет. Ладно, какнибудь прорвемся!

Вечером она приехала домой вконец измотанная.

— Устала? — спросила мать. Выражение ее лица было странным. Звонили, поняла Варя, но ни о чем спрашивать не стала. — Никита уже спит. Ты поздно сегодня. Ужинать будешь?

— Да, я голодная как волк, пообедать не удалось, только кофе выпила.

— Садись, поешь. А потом у меня есть к тебе разговор.

— Мама, чтото случилось? — мастерски сыграла встревоженность Варя.

— Сперва поешь.

— Чтото плохое, да?

— Это как посмотреть. Лично я не берусь определить.

— Мама, говори, а то мне кусок в горло не полезет. — Хорошо. Так вот, тебе звонили из Москвы.

— Из Москвы? Кто?

— Твой новый знакомый, режиссер.

— Шилевич?

— Ну да. Он был, кстати, весьма любезен.

— Мама, что он сказал? Он вызывает меня на пробы?

— Нет, подымай выше! Он сказал, что тебя уже утвердили на роль!

— Как? Без проб? Ты ничего не путаешь?

— Нет, я пока еще не разучилась понимать порусски! Он сказал, что позвонит тебе на сотовый. Не звонил?

— Пока нет!

— Может, передумал…

— Мама! Как ты можешь!

— Значит, ты собираешься поехать?

— Мама, но это же… Я столько мечтала… А тут…

— И ты все бросишь? Сына, мать, работу?

— Мама… Тебя и Никиту я вовсе бросать не собираюсь, но работу… Да черт с ней! Я не могу больше заниматься этими окаянными салонами! Не могу! Я сегодня окончательно это поняла!

— Как интересно! — хмыкнула Анна Никитична. — Варь, скажи, ты что, считаешь меня своим врагом?

— Мама, о чем ты?

— Тогда почему ты мне все время врешь?

— Что я вру? — побледнела Варя.

— А все! Ни в какой Норвегии ты не была!

— Мама!

— Этот олух Эммерих решил тебе подыграть? Его это развлекает? Дурища, я в твоей дорожной сумке обнаружила билет в Москву и обратно! Норвегия, ха! И сколько людей в свое дурацкое вранье вовлекла! Режиссера даже! Ты что, решила, что я лягу на пороге и буду кричать: только через мой труп? Я, Варя, тебе не враг! Ты счастлива, что будешь сниматься? Значит, и я счастлива! Дуреха ты! А врать совершенно не умеешь, хоть и артистка! Значит, в Москве ты понравилась?

— Мамочка! — Варя кинулась матери на шею. — Мамочка, прости, прости меня, я просто от волнения совсем спятила!

— Ладно уж… Ну, а с Гудрун ты уже поговорила?

— Нет, завтра! Мамочка, если б ты знала, какой камень ты с моей души сняла! Мне сейчас так легко стало, так хорошо!

— Ладно, давай ешь и рассказывай, что в Москве было.

Варя, совершенно счастливая, все рассказала матери.

— Ну, а как тебе Бурмистров? Такой красавец!

— Знаешь, я так испугалась, когда он появился, весь такой роскошный, уверенный в себе — словом, звезда. Но он так подоброму ко мне отнесся, помог здорово, если бы не он, не знаю, справилась бы я…

— Смотри, не влюбись!

— Да нет, мама, это не мое…

— А скажи, откуда ты взяла эти норвежские подарки? — со смехом спросила Анна Никитична.

— Эммерих слетал в Норвегию!

— Ничего себе! Здорово же он тебя любит… И денег за подарки не взял?

— Нет, я предложила, а он обиделся.

— Вот что значит четвертушка славянской крови!

— Мама!

— Ладно, я пошутила. А жить где будешь?

— Квартиру снимут.

— Хорошо. Только смотри, будь осторожна.

— В каком смысле?

— Во всех! Помни, что, кроме кино, у тебя есть сын и мать. И постарайся не заводить киношных романов.

— Мам, ты думаешь, у меня будет время на романы? Да там съемочные дни по двенадцатьчетырнадцать часов, практически без выходных, какие романы! К тому же у меня совсем нет опыта, мне всему надо еще заново учиться, что тут в голову полезет! И потом, Эмми сказал, что намерен работать с какойто русской фирмой и будет приезжать…

— С ума сойти! Вот увидишь, он на тебе непременно женится, если ты станешь звездой!

— Мам, зачем тебе нужен зять Эммерих?

— Он хороший малый и, кажется, действительно тебя любит!

— Мамочка, но я не хочу замуж!

— А я хочу, чтобы ты была замужней женщиной! Но главное, я хочу, чтобы ты запомнила — ни я, ни Никита никогда не вернемся в Россию, никогда!

— Мама, я тоже не собираюсь!

— Ох, вот в этом я не уверена. Но ничего, будешь жить на две страны, сейчас многие русские так живут, не страшно. Ну, чего ты не ешь? Расслабься, я на твоей стороне!

Гудрун рвала и метала.

— Ты ненормальная! Зачем тебе это? Думаешь сделать карьеру? Да что это за карьера! Кто знает русских артистов? Я вот, например, ни одного не знаю! И ради этого ты бросаешь хорошую перспективную работу! Ты просто дура!

— Гудрун, не кричи! Пойми, это мой шанс! А что меня не будут знать в Европе, так мне плевать! Мне вполне хватит российской аудитории!

— Пф! Небось, надеешься, что тебя заметят и позовут в Голливуд?

— Даже в мыслях не держала! Какой Голливуд, зачем?

— Только не думай, что я опять возьму тебя на работу. Не надейся. Мы, конечно, подруги, но дело прежде всего!

— Гудрун, милая, я надеюсь совсем на другое! — Надеешься, что Эммерих на тебе женится?

— Нет! Я надеюсь, что в Москве у меня и потом будет работа, вот! Я так изголодалась по такой работе… Я даже во сне иногда видела, что играю на сцене, в кино… И сейчас я так счастлива, что буду играть… Со мной снимаются замечательные артисты, ну, по крайней мере два, с которыми я успела познакомиться. И сценарий такой роскошный! И роль — мечта!