Артистка, блин! - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 5

— Это не имеет значения. Будет так, как я сказала.

— А как же Марьянка?

— Она вполне устроена. Тебе я куплю однокомнатную в Москве, будем ее сдавать.

— Мама, что случилось с Марьянкой?

— Ничего, она вышла замуж и укатила во Францию.

— Как? А почему я ничего не знаю?

— Вот видишь, она даже не удосужилась ничего тебе сообщить! Очень в ее духе!

Варе тогда показалось, что в голосе матери прозвучала ненависть. Однако сколько Варя ни пыталась заводить разговоры о сестре, мать сразу их пресекала. Но когда она окончательно переселилась в Германию, то както в разговоре обронила:

— Как я счастлива, что живу здесь, подальше от этой подлой твари!

— Какой твари? — не поняла дочь.

— Твоя сестрица вернулась в Москву со своим муженьком!

— Мама, скажешь ты мне наконец, что случилось?

— Ничего неожиданного. Яблоко от яблони!

— Что?

— Она такая же гнусь, как ее папаша!

— Мама, но я ничего не понимаю… Ну, Валерий Палыч ушел от нас, такое бывает… Но Марьяна моя сестра, и я, в конце концов, имею право знать…

— Нет! Довольно, что я знаю! А тебе ни к чему! И сестра она тебе только наполовину. Короче, мы эту тему закрыли.

Кстати сказать, и Марьяна не делала попыток связаться с сестрой. Они никогда не были особенно дружны, но и не враждовали. Поэтому, когда зашла речь о поездке в Москву, Варя сразу решила, что разыщет сестру, не говоря матери ни слова. Анна Никитична тоже молчала. Втайне она надеялась, что Варю в Москву не позовут, и к десятому февраля уже успокоилась, хотя ей было жалко дочь, она видела, как та мучается. Ничего, время вылечит и эту рану. После гибели мужа казалось, Варя долго не оправится. Но уже через полгода она вернулась в косметический салон и за два года прошла путь от кассирши до администратора. Проданная за огромные деньги московская квартира в престижном доме позволила купить небольшой, но прелестный дом в маленьком курортном городке и однокомнатную квартиру в Москве. На всякий случай. Сама Анна Никитична возвращаться в Москву не собиралась. Слишком болезненными были воспоминания о последнем периоде жизни там. Все, хватит, с этим покончено!

Однако одиннадцатого февраля поздним вечером раздался звонок. Варя сняла трубку в полной уверенности, что звонит Эммерих.

— Алло! Варюша! — она сразу узнала Надежду Михайловну. — Варя, я вас не разбудила?

— Нетнет, что вы! — дрожащим голосом отозвалась она.

— Варя, деточка, сможете приехать к двадцатому?

— Да, да, конечно!

— Простите, что пропустили все сроки, но так все складывалось, то одного в Москве не было, то другого. Но теперь все улажено. Продюсеры жаждут с вами познакомиться, Сеня им столько о вас напел! Значит, завтра же закажите билет. И сразу позвоните мне. Я вас встречу.

— Сколько дней мне понадобится?

— Ну, в принципе, я думаю, самое большее два дня.

— А три дня вы меня потерпите?

— Господи, что за вопрос, Варя! Так я жду вашего звонка!

— Дада, я утром переговорю с хозяйкой и тут же позвоню! Спасибо вам огромное!

— Пока еще не за что!

— Ну что вы!

— Все, Варенька. Сеня вам кланяется, но он охрип, кстати, изза вас. Так орал на продюсеров! Это надо было видеть и слышать. При встрече расскажу в лицах, обхохочетесь! Все, целую вас!

И она положила трубку.

— Варь, кто звонил? — с лестницы спросила Анна Никитична. Вид у нее был заспанный. — Конечно, Эммерих?

— Да, мамочка, Эммерих.

— Попробуй объяснить ему, что в такой час звонить в дом, где есть ребенок, невежливо.

— Ладно, мамуль!

— И чего он хотел?

— Мама!

— Все, прости, прости, это только твое дело. Не знаешь, он намерен развестись?

— Мама, я не собираюсь за него замуж!

— Ну и зря! Он хороший человек, и к тому же богатый!

— Мама, тебе чегото не хватает?

— Да! Мне не хватает стабильности и хорошей жизни для моей единственной дочери! — с этими словами Анна Никитична стала подниматься по лестнице.

Вот даже как, единственная дочь! Не слабо! А ведь если мама узнает, что я всетаки еду в Москву, может начаться бог знает что! Как же быть? Если меня вдруг, паче чаяния, возьмут на роль, мама будет всячески ставить мне палки в колеса… Придется чтото придумывать, врать, что съемки будут проходить гдето далеко от Москвы… Кстати, и сейчас ей лучше не знать, что я лечу в Москву. Поговорю завтра с Гудрун, она сама страдала от деспотичной матери, она поймет! Скажу маме, что еду на три дня в командировку. А если мама чтото заподозрит и позвонит ей проверить, Гудрун все подтвердит… Или лучше попросить Эммериха? Ему, скорее всего, понравится, что меня хотят снимать в кино… Он сам не лишен авантюрной жилки… Да! Так лучше. Я уезжаю на три дня с Эммерихом, допустим, в Италию, и, кстати, то же самое я скажу Гудрун, а то поездка в Москву может ее встревожить, а зачем зря тревожить работодательницу, хоть мы с ней и подруги! Ведь, скорее всего, ничего не получится. Получится! Получится, я чувствую, все получится. На этот раз не может не получиться!

Утром она пораньше вышла из дома. И из машины позвонила Эммериху.

— С добрым утром, моя радость! — приветствовал он ее. — Ты хочешь меня увидеть?

— Мне просто необходимо тебя увидеть!

— О, у тебя голос так звенит! Случилось чтото хорошее?

— В общем, да, но… чтобы это хорошее случилось, мне нужна твоя помощь!

— Я готов! Где и когда встретимся?

— Давай в час дня в нашем кафе.

— Хорошо, договорились! Целую тебя. Но скажи, в субботу наше свидание не отменяется?

— Нетнет, но ждать до субботы я не могу!

— Заметано! Целую!

Эммерих очень нравился ей. Их связь длилась уже два года. Он был успешным дизайнером, хозяином студии, сотрудничал со многими модными фирмами. Они познакомились на книжной ярмарке в Лейпциге, где оба оказались совершенно случайно. Роман был приятным, необременительным, никаких планов они не строили, просто им было хорошо вместе. И обоих такое положение вещей вполне устраивало.

— Ну, что стряслось, моя радость?

— Эмми, меня пригласили в Москву на кинопробы! — Серьезно? Это здорово! Поздравляю! А чем я могу помочь?

— Мне нужно алиби!

— Алиби? — рассмеялся он. — Ты намерена когото убить?

— Эмми, мне не до шуток!

— Я тебя внимательно слушаю!

Она все ему объяснила.

— Без проблем! Обеспечу я тебе алиби! А что скажешь, куда мы едем?

— В Италию, например!

— Не годится!

— Почему?

— Потому что в Москву надо брать теплые вещи, куда теплее, чем в Италию, а посему предлагаю Норвегию!

— Здорово! Спасибо, Эмми!

— Надеюсь, в субботу ты сможешь меня как следует отблагодарить! Послушай, но если дело выгорит, тогда как?

— Тогда и буду думать! А сейчас…

— Умная девочка! А как у тебя глаза горят… Обалдеть! Выходит, возможно, в дальнейшем у меня будет любовница кинодива? Или для кинодивы я недостаточно хорош?

— Это я пока недостаточно хороша для тебя, а вот если стану кинодивой…

— А ведь станешь… — вдруг очень серьезно сказал он. — Я уверен!

— Спасибо, Эмми! — растроганно проговорила Варя.

Он достал из сумки ноутбук.

— Давай немедленно закажем билет, я еще постараюсь найти рейс на Осло, подходящий по времени…

— Зачем?

— Ну мало ли… Вдруг фрау Анне придет в голову проверить?

— О, какой ты предусмотрительный! — радостно засмеялась Варя.

— А ты как думала? Врать тоже надо уметь, чтоб никого не обидеть, не возбуждать лишних подозрений. Такое вранье — ложь во спасение покоя ближних. Для достоверности я сам отвезу тебя в аэропорт.

— Эмми! — растрогалась Варя.

— Я хочу спать с кинозвездой!

— А тебе еще не приходилось?

— Нет, както не случалось.

— А вдруг ничего не выйдет, тогда ты меня бросишь?

— И не подумаю!

Через несколько минут билет в Москву был заказан и Варя позвонила Надежде Михайловне.