Артистка, блин! - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 27

— Оттуда! Потому что ощущаю тебя как часть себя самого. Ну, выкладывай!

Она выложила ему все.

— Ерунда! Это естественно! Он ревнует. Ничего, у тебя очень умная мама, она с этим справится. А потом мы с тобой приедем к ним, и все будет хорошо. Он же растет, умнеет… Так бывает, Варежка!

— Стас, а кто такая Геля?

— Геля? Понятия не имею! А почему ты спрашиваешь?

Варя рассказала и это.

— Слушай, вполне возможно, была какаято Геля, разве всех упомнишь?

Варя заплакала.

— Чего ты ревешь, дуреха?

— Я их всех ненавижу!

— Хватит лить слезы, надо привести себя в порядок и поедем на встречу с Димкой и Филиппом.

— Кто такой Филипп?

— Режиссер, темнота! Филипп Рубан, моднючий режиссер.

— А ты тоже поедешь? — удивилась Варя.

— А как ты думаешь?

— Ну, я не знаю…

— Тебе это неприятно?

— Мне приятно, но я не уверена, что следует так меня опекать… Ято не против, но ведь вряд ли ты сможешь делать это постоянно…

Стас расхохотался.

— Молодец, Варежка! Я вовсе не собираюсь вмешиваться, я просто тебя отвезу!

— Ты меня испытывал, что ли?

— Ну, типа того!

В машине Варя спросила:

— Скажи, а что это за тусовка, почему вдруг такая суета? Или так принято?

— Да нет, просто Романыч, кажется, нарыл какогото щедрого спонсора на следующий фильм, они вроде бы поладили, и этот спонсор решил заодно и «Марту» подраскрутить.

— Я думала, это привилегия канала.

— Вообщето да, но в наше время канал тоже не прочь сэкономить, это с дорогой душой!

— Стас, расскажи мне про этого Рубана!

— Он талантливый, выдумщик, эстет, но голубой.

— Ох, а Дима же…

— Дима красавец, Филипп обожает работать с красивыми мужиками, но, насколько я знаю, у него есть постоянный… любовник, из балета. Так что Диме ничего не грозит. А роль классная, это то, что надо для начала театральной карьеры. Такой партнер, как Димка, всегда поддержит, поможет.

— А ты к нему не ревнуешь? — лукаво спросила Варя.

— Да нет. Я доверяю тебе, Варежка.

Дима и Филипп ждали ее в пустом кафе на свежем воздухе. Филипп был в белой рубашке с рюшками. Черные вьющиеся волосы ниспадали на плечи. Он выглядел очень театрально и романтично. Стас не стал заходить и сразу уехал.

— О, а вот и наша Варя! — воскликнул Дима. Он слегка приобнял ее за плечи. — Филипп, познакомьтесь. Варюша, это наш знаменитый режиссер…

— Душевно рад! Димочка столько о вас рассказывал! У вас интересное лицо… Ну, произнесите же чтонибудь, я хочу слышать ваш голос!

— Очень рада встрече!

— Ах боже мой! Говорите, говорите, говорите!

— Что говорить? — растерялась Варя.

— Ну читайте стихи, черт побери!

Варя так испугалась, что все стихи вылетели из головы. Она растерянно оглянулась на Диму.

— Чтонибудь! — шепнул он.

И вдруг она вспомнила стихи Северянина, которые любила с детства.

Краем глаза она увидела, что Филипп блаженно закрыл глаза. Впопыхах она пропустила одно четверостишие и закончила:

— Еще! Северянина! — распорядился Филипп. Варя ощутила вдруг подъем и прочла любимое стихотворение мамы:

Филипп открыл глаза и, не отрывая взгляда от вдруг смутившейся Вари, спросил Диму:

— Ты ей сказал, что я обожаю Северянина?

— Я сам об этом не подозревал!

— А зачем пропустила четверостишие про сеньору За?

— Просто из головы вылетело.

— Молодец! Голос чудный… И стихи читать можешь! А теперь спой чтонибудь. Только совсем тихо, интимно, как будто вокруг никого нет, ты чемто занята по дому и напеваешь себе под нос, чтонибудь расхожее, популярное… но не нынешнее, терпеть не могу нынешние песни!

— А что я, к примеру, делаю по дому?

— Моешь полы!

— Ну, когда моешь полы, не больното попоешь!

— Браво! Тогда просто пой, колыбельную, предположим!

— Еще! — потребовал Филипп.

«Лизочка» Варя пела маленькому Никитке.

— Ой, я, кажется, все куплеты перепутала!

— Неважно! Поешь просто здорово! Димочка, твоя взяла! Вот смотри, и ведь не сказать, что красавица, но прелесть, прелесть, прелесть! — Он поцеловал кончики своих пальцев. — Я беру вас, дитя мое! Вот только мне не нравится ваше имя, в нем есть чтото варварское, я не хочу! Буду звать вас…

Только бы не Варежкой, испугалась Варя.

— Буду звать вас попольски, Бася! Согласны?

— Вполне, — облегченно улыбнулась Варя и тут же поймала насмешливый взгляд Димы. Он все понял.

— Вы пьесуто читали, дитя мое?

— Читала, мне Дима прислал.

— И как впечатление?

— Мне понравилось… Интересно, с юмором… Диалог такой острый…

— А справитесь? Ведь, как я понял, театрального опыта ноль?

— У меня вообще никакого опыта… Но Дима такой партнер! С ним я ничего не боюсь!

— Это правильно. Но бояться все же надо! Меня! Я бываю страшен в гневе!

— Да я и так вас боюсь!

— Вотвот! Я диктатор, могу быть невежлив, с тупоголовыми артистами в особенности!

— А зачем же вы берете тупоголовых? — осмелилась спросить Варя.

— Значит, врешь, не боишься! А зря, правда, Димочка?

— Филипп, не пугайте Басю!

— Да я же шучу, Бася отнюдь не тупоголовая артистка! И потому во вторник мы начинаем репетиции! Кстати, предупреждаю — не переношу опозданий!

— У Баси европейская закалка, она точна, как…

— Не надо ее рекламировать! Я уже впечатлен и возлагаю на вас, Бася, большие надежды! Ну, сейчас, дети мои, я испаряюсь! Дела, дела, дела!

Он ушел.

— Варь, может, поедим чегонибудь, я голодный как зверь!

— С удовольствием! Я от волнения ничего не могла есть, хотя Стас приготовил роскошный завтрак…

— Ох, опять Стас! — улыбнулся Дима. — А ты испугалась, что Филипп станет звать тебя Варежкой? — Ужасно!

— Ну, как тебе живется?

— Ох, как в сказке!

— Да? Ты счастлива?

— Почти!

— Почему почти?

Варя рассказала ему о Никите.

— Странно! Хотя не страшно, пройдет. Стас умеет кого угодно обаять… Ну, если хочет, конечно!