Я, Мона Лиза - Калогридис Джинн - Страница 58

— Вернемся к «плаксам», — сказала я, стараясь повернуть разговор в другое русло. — Как ты думаешь, у Савонаролы есть политические цели? Быть может, он задумал получить Флоренцию… а заодно и Милан?

Джулиано нахмурился.

— Все гораздо сложнее. Мои люди как раз и работают сейчас над этим вопросом…

Одним из этих людей был Леонардо.

— Насколько сложнее? Время у нас есть… — Нас прервал стук в дверь, затем раздался мужской голос.

— Мессер Джулиано!

— Да!

— Из Сарцаны вернулся ваш брат. Он ждет вас в столовой.

— Скажите ему, что я сейчас приду.

Я тем временем успела соскочить с кровати и уже натягивала сорочку. Джулиано посмотрел на меня, затем на свою одежду, сваленную как попало возле камина, после чего снова перевел взгляд на меня.

— Пришли Лауру и моего камердинера, — прокричал он. — Пусть помогут нам одеться.

XLIV

Как только мы оделись, Джулиано повел меня вниз, мы шли по огромному пустому дворцу, и звук наших шагов эхом отражался от сияющего мрамора. Коридоры показались мне опустевшими — большая часть произведений искусства исчезла.

— Наверное, мне лучше не ходить с тобой, — прошептала я, держа мужа под руку. — Пьеро захочет обсудить политические вопросы.

В действительности меня волновала перспектива встречи с родственниками. Несмотря на заверения Джулиано, я вовсе не была уверена, что старший брат Медичи с восторгом согласился на наш брак. После болезненной стычки с отцом я не готова была вытерпеть еще одну, на этот раз с Пьеро.

Джулиано словно прочел мои мысли.

— Это правда, брат поначалу даже слышать не хотел о моей женитьбе на тебе. Но я настаивал. Я убедил его, что такой шаг имеет огромный политический смысл. Народ ведь выражал недовольство тем фактом, что Пьеро был наполовину Орсини да и женился на представительнице этого семейства. И тогда я сказал брату: «Ты уже заключил сильный союз со знатным родом Орсини, а Джованни стал кардиналом, что делает нашими союзниками Папу и церковь. Пришла пора заключить связи с народом, показать, что мы не считаем себя королями, как все говорят». И брат, в конце концов, прислушался. И хотя Альфонсина и Джованни против, я не сомневаюсь, что твое обаяние поможет тебе их завоевать.

Мы остановились перед темной полированной дверью, украшенной резьбой. Джулиано распахнул створки и жестом пригласил меня войти.

Я окунулась в тепло и свет. У противоположной стены ярко пылал огонь в огромном камине, на длинном обеденном столе стоял канделябр с дюжиной свечей, источавших аромат нагретого воска. Все стены были украшены фресками с пасторальными сценами: Вакх с виноградом, нимфы и сатиры, скачущие под мелодии, которые пан наигрывал на своей дудочке.

В комнате находились двое. Первый расхаживал перед камином, оживленно жестикулируя. Одет он был как принц: в тунику из толстого сапфирового бархата с пурпурной атласной отделкой. На шее у него висела толстая золотая цепь с огромным аметистом, на пальцах поблескивали бриллианты, в которых отражались языки пламени. Он был широкоплеч и узок в талии, рейтузы обтягивали сильные бедра и мускулистые икры. Его легко было представить гоняющим мяч на улицах Флоренции.

— Как они смеют так меня оскорблять! — бушевал он. — Как они смеют, ведь я только что спас город! Меня нужно встречать как героя, а вместо этого…— Он поднял на нас взгляд и нахмурился, недовольный тем, что его прервали.

Второй человек сидел за столом и невозмутимо отделял мясо жареного фазана от костей. На нем была алая кардинальская сутана, красная шелковая шапочка и кольцо с рубином. Когда мы вошли, он развернулся вполоборота на стуле, чтобы получше нас разглядеть. У него были толстые пальцы, полные губы, большая голова и широкая грудь. Отставив нож и вилку, он поднялся.

— Джулиано! Кто это? — Он был удивлен, но держался вежливо. Говорил он низким, завораживающе красивым голосом, хотя лицо у него было простое, а глазки маленькие, подозрительные.

— Кто это? — как эхо повторил за братом Пьеро. Он шагнул в круг света от канделябра, открыв лицо совсем как у его матери — с узкими губами и безвольным подбородком.

— Пьеро, ты помнишь. Это моя жена, мадонна Лиза ди Антонио Герардини. Лиза, это мой брат Пьеро ди Лоренцо де Медичи.

Ответ моего мужа поразил Джованни.

— Антонио, торговец шерстью? Ты, наверное, шутишь?

— Не оскорбляй мою жену, — грозно ответил Джулиано. — Семейство Герардини добропорядочное. Пьеро давно дал нам разрешение пожениться.

Пьеро небрежно махнул рукой.

— Действительно, я разрешил. Но сейчас вряд ли подходящее время для знакомства с молодой дамой, когда нас обложили со всех сторон…— Он коротко мне поклонился. — Простите, мадонна, нам нужно обсудить срочное дело, касающееся только нас. Джулиано, ты сможешь представить нам свою нареченную позже.

— Она никуда не уйдет, брат. Она тоже член семьи. Сегодня утром состоялась свадебная церемония.

Пьеро тихо охнул. Джованни рухнул обратно на стул и приложил руку к пухлой груди. Он и заговорил первым, своим мелодичным голосом, который, несмотря на волнение его владельца, был очень приятен для слуха.

— Тебе придется аннулировать брак. Ты не должен растрачивать семя Медичи на простолюдинку.

Я вспыхнула от гнева, позабыв о своих страхах. Джулиано ответил брату запальчиво:

— Никакая она не простолюдинка. Она моя жена и останется здесь, в доме своего мужа. Брак совершен по всем правилам, и я больше не потерплю разговора об аннулировании. — Он обратился к Пьеро: — Что касается нашего разговора, то моя жена уже все знает и потому останется здесь. И вы оба сейчас поцелуете ее и примете в семью.

Джованни поднялся и, бросив на меня любопытный взгляд, шагнул вперед, после чего взял мои руки в свои мягкие, мясистые ладони. Потом улыбнулся, как ни в чем не бывало, и произнес:

— Я поцелую вас, вы ведь такая красавица, Лиза. — Он приподнял бровь и, бросив быстрый взгляд на Джулиано, добавил: — Но я легко могу все устроить…

— Даже слушать об этом не желаю, — предостерегающим тоном заявил Джулиано.

— Тогда ладно, — дипломатично согласился Джованни. — Вы сядьте со мной, мадонна Лиза. И ты тоже присаживайся, Джулиано. Ведь сейчас полагается устроить свадебный пир? После такой церемонии, проведенной по всем правилам, обязательно следует пиршество. Позвольте мне позвать слуг. — Он поднялся и дернул за цепочку, висевшую в одной из стенных ниш, после чего вернулся к столу и жестом пригласил нас присоединиться.

Пьеро был слишком взбудоражен для рукопожатий или поцелуев. Он так и остался стоять по другую сторону стола, пока мы с Джулиано рассаживались рядом с кардиналом.

— С приветствиями придется подождать. Я только что вернулся из синьории. — Пьеро раздраженно развел руками, словно говоря: «Я сделал все, что мог… чего же им еще?» — Я спас Флоренцию… очень небольшой ценой, отдав всего несколько крепостей и немного денег…

— Сколько же? — поинтересовался Джованни.

— Двести тысяч дукатов, — неожиданно тихо ответил Пьеро.

Джулиано никак не отреагировал, а просто продолжал смотреть на старшего брата изучающим взглядом; видимо, об этой сумме он уже знал.

Джованни резко отставил бокал, выплеснув немного вина на стол.

— Черт возьми! — выругался кардинал. — О чем только ты думал? Не удивительно, что в синьории отказались с тобой говорить! Не удивительно, что они послали этого типа, мелющего чепуху о конце света, — этого Савонаролу — в Пизу.

Пьеро встрепенулся.

— Савонаролу? В Пизу? Теперь они открыто надо мной насмехаются!

— Ты хотя бы прочел мое письмо? — усталым голосом спросил Джулиано.

Пьеро снова отвел взгляд куда-то в сторону.

— Ты даже не представляешь, как я был занят, меня осаждали со всех сторон… я не виноват, что упустил кое-какие детали.

— Да ты даже его не распечатал, — спокойно заявил Джулиано. — Иначе знал бы, что синьорию расстроила новость о передаче крепостей и денег. Французы смеются над нами, брат. Вряд ли они надеялись получить Сарцану, не говоря уже о Сарцанелле, Пьетрасанте и куче золота. Синьория по праву гневается. В моем письме я просил тебя немедленно вернуться, чтобы мы вместе разработали стратегию, как теперь наладить с ней отношения.