Россказни Жана-Мари Кабидулена (Морской змей; Истории Жана-Мари Кабидулена) - Верн Жюль Габриэль - Страница 19

Когда последний островок Алеутского архипелага остался позади, подул северо-восточный ветер — весьма благоприятное обстоятельство для судна, намеревающегося взять курс на юго-запад в направлении Командорских островов. Миновав Командорские острова, месье Буркар надеялся не позднее чем через две недели достичь оконечности Камчатки.

Но у входа в Берингово море его встретил ураган, какой менее надежное судно с менее опытной командой могло бы и не выдержать. Искать укрытие в какой-нибудь бухточке Алеутских островов было рискованно, — якоря могли не выдержать, и судно разбилось бы тогда о скалы.

Шторм с грозой, дождем и градом длился двое суток. В первую ночь судно временами давало сильный крен. И так как ураган крепчал, пришлось убрать почти все паруса, оставив только фок и сильно зарифленный грот-марсель.

Доктор Фильоль не мог не восхищаться хладнокровием капитана Буркара, мужеством его офицеров, ловкостью и самоотверженностью матросов. Не меньшее впечатление произвели на него стремительность и мастерство боцмана в исполнении приказов.

При внезапных поворотах судно давало такой крен, что волны захлестывали через фальшборт,[128] рискуя раздавить шлюпки, закрепленные по левому борту с внутренней стороны.

Само собой разумеется, что в подобных условиях «Святой Енох» не мог лечь в дрейф. Он вынужден был держаться курсом по ветру, практически без парусов, под одним рангоутом. Это очень опасный курс, так как судно не слушается руля, а волна все время стремится развернуть его и грозит обрушиться не на носовую часть, хорошо выдерживающую ее напор, а на менее для этого приспособленную корму.

Водяной смерч не раз обрушивался на палубу «Святого Еноха». Экипаж готовился уже сорвать фальшборт, чтобы вода на палубе не задерживалась. К счастью, хватило шпигатов, а плотно задраенные люки выдержали. Рулевые под руководством боцмана Олива не дали судну уклониться от курса.

«Святой Енох» отделался лишь незначительными повреждениями. К большому огорчению капитана Буркара, пострадал штормовой стаксель, который пытались установить на корме и который моментально превратился в лохмотья, щелкавшие, словно бич под яростными порывами ветра. И только после этой неудачной попытки привести судно к ветру капитан решился идти попутным ветром.

В ночь с десятого на одиннадцатое августа шторм стал постепенно стихать. К рассвету боцман Олив смог установить все необходимые паруса. Единственно, чего можно теперь опасаться, так это постоянного западного ветра: до берегов Азии оставалось еще около восьмисот миль, и в этом случае «Святому Еноху» пришлось бы бороться с ветром, что существенно замедлило бы скорость. Идя в лавировку, недолго угодить в быстрое течение Куросио, а оно может снести судно к северо-востоку и тем самым лишить его возможности вести промысел в Охотском море.

Это очень тревожило капитана. Он не сомневался ни в надежности своего судна, ни в мастерстве офицеров и матросов, он опасался только смены ветра, что могло отсрочить прибытие на Курилы.

— Неужели удача нас покинет и сбудутся мрачные предсказания папаши Кабидулена? — повторял он иногда.

— Он сам не знает, что мелет, — возражал боцман Олив. — Лучше бы проглотил свой дурацкий язык. А то глупости вылетают изо рта, как вода у кита из дыхала!.. Только у этой скотины Кабидулена фонтан всегда красный!

И право же неудивительно, что добряк боцман был в восторге от своих слов.

Тем не менее даже двухнедельное опоздание весьма нежелательно. В начале сентября в Охотском море образуются первые льдины, и обычно китобойцы уже не появляются в этих краях до окончания зимы.

О шторме вскоре все забыли, и никто даже не вспоминал о том, что «Святой Енох» два или три раза находился на краю гибели. А потому все снова начали подсмеиваться над Жаном-Мари Кабидуленом.

— Вот видишь, старик, — сказал ему боцман Олив, — из-за тебя нас прихватил штормяга, и если плавание будет неудачным, так тоже из-за тебя.

— Ну и нечего было приходить в мою лавку на улице Туретт и уговаривать меня идти с вами на «Святом Енохе», — ответил бочар.

— Это точно, Кабидулен, это точно! Будь я капитаном Буркаром, я знаю, что бы сделал.

— И что бы ты сделал?

— Я привязал бы тебе по ядру на каждую ногу и выкинул бы тебя за борт.

— Боюсь, это самое лучшее из того, что может со мной случиться! — очень серьезно ответил Жан-Мари Кабидулен.

— Черт бы его взял на буксир! — воскликнул боцман. — До чего же он серьезен!

— Потому что дело серьезно, и ты еще увидишь, как закончится наше плавание.

— Так же хорошо, как и началось, старина… правда, с одним условием… что тебя выбросят за борт!

Впрочем, может быть, предсказаниям Жана-Мари Кабидулена и суждено сбыться, а вот разжечь салотопку за время перехода от Ванкувера до Курил не довелось ни разу. Дозорные только зря сидели на мачтах. Киты появлялись лишь изредка, и на очень большом расстоянии. А ведь в это время года они часто заходят в Берингово море, гигантские полосатики и горбачи длиной до тридцати метров, финвалы и сейвалы, достигающие иногда пятидесяти метров.[129] Почему же сейчас они почти не встречаются? Ни месье Буркар, ни месье Эрто не могли этого объяснить. Может быть, из-за слишком активной охоты людей в арктических морях они раньше чем обычно отправились искать убежище в морях антарктических?

— Нет и еще раз нет! — решительно возражал лейтенант Алотт. — Раз их нет по эту сторону Курил, значит, мы обнаружим их по ту сторону. Киты ждут нас в Охотском море в таком количестве, что мы все море зальем их жиром.

Может быть, фантастическим предсказаниям лейтенанта и суждено было сбыться, тем не менее пока что еще ни разу не возникла необходимость спустить вельботы. А кроме того, в море не было ни одного судна, хотя до сих пор не случалось, чтобы китобойцы покидали эти края в августе. Можно, конечно, предположить, что они уже ведут промысел в Охотском море, где, как говорил Ромэн Алотт, просто кишит китами. И кто знает, не увидят ли они там и «Рептон», ведь, по словам капитана Форта, выйдя из бухты Маргариты, он направился в северо-западную часть Тихого океана.

— Ну и пусть, — говорили матросы, — даже если ему очень повезло, он не мог выловить всех китов, хоть что-нибудь для «Святого Еноха» да осталось.

К счастью, опасения оказались напрасными, ветер не переменился. После суток штиля он снова задул с юго-востока. Прошло много дней. Морские птицы, из тех, что отваживаются удаляться на сотни миль от берега, кружили над судном и садились иногда на реи.

Подгоняемый ветром «Святой Енох» шел в бакштаг левым галсом со средней скоростью от десяти до одиннадцати узлов. Все обстояло так благополучно, что у месье Буркара не было никаких оснований для недовольства.

Двадцать первого августа наблюдения, проведенные в десять часов и в полдень при очень ясной погоде, позволили определить местонахождение судна: 165°37?, западной долготы и 49°13? северной широты.

В час пополудни капитан и офицеры собрались на юте. «Святой Енох», слегка накренившись направо, мчался вперед, оставляя за кормой ровный след.

Вдруг старший офицер воскликнул:

— Посмотрите, что это там?

Взоры моряков обратились к длинной, странно извивавшейся темной полосе.

Посмотрев в подзорную трубу, все решили, что она не меньше двухсот пятидесяти — трехсот футов.

— Интересно! — насмешливо заметил лейтенант Алотт. — Может, это и есть огромная морская змея папаши Кабидулена?

Бочар стоял в это время на баке и смотрел из-под руки в том же направлении, что и все, не говоря ни слова.

Когда доктор Фильоль появился на юте, капитан Буркар сказал ему, протягивая подзорную трубу:

— Посмотрите, пожалуйста.

— Это похоже на подводную гряду, над ней кружится множество птиц, — сказал месье Фильоль, опуская подзорную трубу.

— Насколько мне известно, в этом месте нет подводной гряды, — заявил месье Буркар.