Вторая родина - Верн Жюль Габриэль - Страница 38

Глава XIII

Туристы любят путешествовать пешком. Сколько интересного можно увидеть в пути, сворачивая в стороны, останавливаясь на отдых, задерживаясь у заинтересовавшего предмета, взбираясь по крутым тропинкам, не доступным ни экипажу, ни лошади! Ну и, наконец, только пешеход может подняться на вершину горы.

Поэтому Уолстон, Эрнст и Жак, не колеблясь, выбрали именно такой способ передвижения, учитывая конечную цель пути — восхождение на вершину. При этом они прекрасно сознавали, каким трудностям и опасностям подвергают себя пешеходы на совершенно незнакомой местности.

Если бы к подножию горного хребта вела прямая дорога, то какие-то семь-восемь лье, отделяющие от него путников, пройти было бы не так уж трудно. Но путь предстоял извилистый и нелегкий, и кто знает, какие открытия могут ожидать здесь троих исследователей.

Можно себе представить, с каким восторгом отправился в экспедицию Жак — натура, жаждущая приключений! И если он не уехал на «Ликорне» в Европу, которую покинул совсем ребенком, то только потому, что надеялся вознаградить себя в будущем, когда положение семьи станет стабильным. Но разве не менее интересно для юноши исследование своей второй родины, за пределами Земли обетованной, — равнин, раскинувшихся за ущельем Клюз, где еще не ступала нога человека. На этот раз Жак не восседал, как обычно, верхом ни на быке Ворчуне, ни на страусе Ветрюге, а вышагивал пешком, взяв с собой только верную Буланку, так что Уолстону укрощать теперь пыл своего непоседливого спутника стало проще.

Выйдя из ущелья, направились к небольшой возвышенности. Колонисты дали ей название Арабская Башня еще в ту пору, когда, проникнув впервые в Зеленую долину, они увидели стаю страусов и приняли их издалека за бедуинов[114] на лошадях.

Миновав Арабскую Башню, свернули к Медвежьему гроту; несколько лет назад именно здесь Эрнста чуть не задушил в мощных объятиях свирепый зверь, принадлежащий к стопоходящим.[115]

Далее можно следовать по берегу Восточной реки, текущей с юга на запад. Но таким образом они несколько удлиняют себе путь до гор, виднеющихся на юге.

По этому поводу Эрнст заметил:

— Если бы вместо Восточной мы шли по реке Монтроз, то путь наш оказался бы значительно короче…

— Я подумал о том же самом, — поддержал его Жак, — почему мы не отправились до устья Монтроза на шаланде? Оттуда мы добрались бы до порогов на шлюпке, а далее пять-шесть лье прошли до гор пешком.

— Может быть, ты и прав, — рассудил Уолстон. — Но не надо забывать, что Монтроз течет по бесплодной, пустынной местности, и большую часть ее мы хорошо изучили, тогда как сейчас нам предстоит знакомство с совершенно неизвестной областью от бухты Спасения до горной цепи.

И путешественники решили следовать по Зеленой долине, которая тянулась параллельно горному барьеру, замыкающему Землю обетованную. Длиною в два лье и шириною в тысячу туазов, долина очень живописна с ее рощицами, группами деревьев и зелеными лощинками. Среди высоких тростников весело журчал ручеек, по-видимому, впадающий в Восточную реку или в бухту Жемчужных Корабликов.

Всем троим исследователям не терпелось скорее добраться до южной границы долины, чтобы посмотреть, какие места простираются дальше. В пути Эрнст то и дело обращался к карманному компасу, помогающему ориентироваться на местности, и не забывал делать пометки в своей записной книжке.

Около полудня решили устроить привал, выбрав для этого уютное местечко под гуайявой вблизи поля, поросшего молочаем. Несколько куропаток, подстреленных Жаком в пути, ощипанных, выпотрошенных и поджаренных на огне, вместе с пирожками из маниоковой муки стали прекрасным завтраком для путников. Ручеек снабдил их вкусной прохладной водой, они добавили в нее немного водки из фляжки, а дерево, под которым расположились исследователи, наградило их сочными плодами.

Подкрепившись и отдохнув, путешественники продолжили путь и оказались вскоре у скалистой стены, замыкающей долину. Мирный ручеек превратился здесь в стремительный поток, с шумом сбегающий по камням. Пройдя сквозь узкое ущелье между скалами, путники вступили на просторную, почти плоскую равнину, протянувшуюся до первых отрогов горного хребта. На юго-западе поблескивала на солнце голубая лента, возможно, приток реки Монтроз. Тропическая флора предстала здесь во всем своем блеске и роскоши. Какой контраст с бесплодной пустыней в верховьях Монтроза!

На широком пространстве вплоть до подножия гор расстилались зеленые луга с островками дубрав. Путники с большим трудом прокладывали дорогу в зарослях высокой травы, достигающей высоты пяти или даже шести футов, среди гигантских кустов, увенчанных колючками, и безбрежных полей сахарного тростника, колышущегося от ветерка словно морские волны.

Несомненно, эти естественные богатства, являющиеся в ту эпоху главными предметами экспорта заморских колоний Европы, принесут обитателям острова в будущем огромные доходы.

После четырех часов ходьбы Эрнст предложил сделать привал.

— Уже? — удивился Жак, бодрый, как и его собака Буланка, и как будто совершенно не уставший.

— Поддерживаю Эрнста, — сказал Уолстон. — К тому же и место подходящее. Здесь, на опушке каркасового леска,[116] неплохо устроиться на ночлег.

— И пообедать, — добавил Жак. — Я страшно проголодался.

— Наверное, следует развести костер и поддерживать его всю ночь? — предложил Эрнст.

— Предосторожность не помешает, — согласился с ним Жак. — И это всегда лучший способ отогнать хищников.

— Конечно, это так, — рассудил Уолстон, — но тогда придется всю ночь по очереди дежурить, а не лучше ли хорошенько выспаться, ведь опасаться, на мой взгляд, здесь нечего.

— Да, действительно, с тех пор как мы покинули Зеленую долину, ничего подозрительного в новых местах не заметили…

Жак не стал настаивать, и все с аппетитом принялись за еду.

Ночь наступила ясная и теплая. В природе все успокоилось, а легкое дуновение ветерка не нарушало тишины; ни шума листьев на деревьях, ни хруста, ни треска не слышалось в засыпающем лесу; не проявляла никаких признаков беспокойства собака Жака, не доносился привычный вой шакалов, которых так много на острове. Так что путники могли без всякого риска уснуть под открытым небом.

Ужинали остатками завтрака, яйцами черепахи, найденными Эрнстом и испеченными в золе, да сосновыми орешками, сорванными здесь же и очень напоминающими обыкновенные орехи.

Первым уснул Жак. Несмотря на бодрый вид, на самом-то деле он устал больше всех, потому что весь день рыскал по кустарникам и тростникам, удаляясь часто на такое расстояние, что вынуждал Уолстона призывать его к порядку. Зато он проснулся раньше всех и с первыми лучами солнца был уже на ногах.

Как только пробудились остальные члены экспедиции, тут же все тронулись в путь. Через час дорогу им преградил ручей, и путники перешли его вброд. Эрнст предположил, что это тоже один из притоков реки Монтроз, текущий в юго-восточном направлении.

За ручьем путников ожидал тот же пейзаж: обширные луга и необозримые плантации сахарного тростника, и лишь изредка на болотистых местах попадались группки восковых деревьев;[117] одни из них стояли еще в цвету, на ветках других уже появились плоды. Далее пошли густые высокоствольные заросли вместо одиночных деревьев, росших по краям Зеленой долины, — коричные, манговые, фиговые деревья, самые разнообразные виды пальм, а также множество таких, что не давали съедобных плодов — пихты, дубы, каменные и приморские; они были высокими, стройными, с великолепными раскидистыми кронами.