Вторая родина - Верн Жюль Габриэль - Страница 33

— Золотой самородок? — поразился Церматт и, приблизившись к окну, стал внимательно рассматривать его при свете.

— Я говорю это вполне ответственно, ибо я сделал анализ нескольких частиц и могу утверждать, что в камне содержится значительная доля чистого золота.

— И ты уверен, что не ошибся?

— Нет, отец… нет!

Весь этот разговор госпожа Церматт слушала, не вмешиваясь и не проявляя ни малейшей заинтересованности, не пытаясь хотя бы рассмотреть этот необычный камень, настолько был он ей безразличен.

— В овраге близ Монтроза я видел много таких камней, следовательно, там есть золото!

— Но что нам до этого? — спросила наконец Бетси, и Церматту послышались нотки пренебрежения в этом вопросе жены.

— Дорогой мой Эрнст, ты никому об этом открытии не говорил? — спросил он озабоченно.

— Никому, отец.

— И хорошо сделал. Это вовсе не значит, что я не доверяю твоему брату или господину Уолстону. Но надо хорошенько поразмыслить, прежде чем разглашать этот секрет.

— Но чего тут опасаться, отец?

— На данный момент — нечего, а в будущем — очень многого! Стоит только всем узнать, что в Новой Швейцарии есть золотоносные земли и встречаются даже самородки, как ее наводнят золотоискатели со всего света. А вместе с ними придут зло, беспорядки, преступления, — короче, все то безобразие, что связано обычно с открытием и добычей драгоценного металла. Разумеется, то, что нашел ты, найдут в свое время и другие, залежи на реке Монтроз будут когда-нибудь открыты. Дай Бог, чтобы это произошло как можно позже. Ты хорошо сделал, сын, что никому ничего не сказал, будем же хранить эту тайну!

— Очень разумно все, что ты только что сказал, — поддержала мужа Бетси. — Не будем никогда об этом говорить и никогда не отправимся больше в те места… Предоставим воле случая распорядиться тем, о чем мы сейчас узнали, или, вернее. Всевышнему, в руках которого все земные сокровища.

Отец, мать и сын задумались на мгновение, и каждый из них твердо решил никогда не воспользоваться сегодняшним открытием. Пусть золотые самородки остаются в земле. Бесплодный район между верховьем реки и подножием горного хребта еще долго не привлечет внимания людей, и таким образом не случится многих несчастий.

Сезон дождей продолжался. Колонистам нужно запастись терпением еще недели на три. Похоже, весна в этом году запаздывает. После суток передышки шквальный ветер задул с новой силой, что, по-видимому, явилось результатом изменений в атмосфере, происходящих в северной части Индийского океана.[110]

Наступил август, соответствующий февралю в Северном полушарии. В это время обычно повсюду в тропиках и на экваторе ветры и ливни начинают слабеть, а густые туманы рассеиваются.

— За все двенадцать лет, — заметил как-то Церматт, — никогда не бывало таких беспрерывных ураганов. Даже в период между маем и июлем случались целые недели затишья. А в начале августа всегда устанавливался западный ветер…

— Дорогая Мери, у вас, по-видимому, создалось плохое впечатление о нашем острове, — обратилась к подруге Бетси.

— Вовсе нет, Бетси, — ответила госпожа Уолстон, — разве у себя в Англии мы не привыкли к дурной погоде в течение полугода?

— И все же это ни на что не похоже! — возмутился Жак. — Такой август в Новой Швейцарии! Уже целых три недели, как я должен был бы охотиться. Даже собаки это понимают. Каждое утро они встречают меня вопрошающим взглядом!

— Могу вас успокоить — очень скоро погода исправится, — заверил Эрнст. — Если верить барометру и термометру, то не сегодня завтра наступит время гроз, а этим обычно заканчивается сезон дождей.

— Все равно, — стоял на своем Жак, — это ужасно, что отвратительная погода продолжается так долго. Ведь совсем не это обещали мы господину и госпоже Уолстон, а Анна, наверное, вообще будет нас упрекать, что ее ввели в заблуждение.

— Уверяю вас, Жак, вовсе нет…

— …и что она хочет поскорее отсюда уехать! — не унимался Жак.

Выражение глаз девушки было красноречивее любого ответа: наоборот, она так счастлива из-за сердечного отношения к ней гостеприимной семьи Церматт и горячо желает, чтобы никогда и ее родители, и, разумеется, она сама не расставались с этим семейством.

Как уже напомнил Эрнст, сезон дождей обычно заканчивается сильнейшими грозами, длящимися по пять-шесть дней. На небе беспрерывно сверкают молнии, сопровождаемые такими оглушительными громовыми ударами, что весь небесный свод будто сотрясается, и эти раскаты многократно повторяет на берегу эхо.

Грозовой период наступил семнадцатого августа. О нем возвестили повышение температуры и душная атмосфера; с северо-запада надвигались тяжелые тучи, а их синеватый цвет указывал на присутствие в них электрических зарядов.

Скальному дому, под защитой его каменной брони, не страшны ни ливни, ни ветры. И это самое безопасное место также и во время раскатов грома и ударов молний, особенно опасных в открытом поле или в лесу. Правда, женщины обычно испытывали при этом тревогу, что вполне естественно во время грозы, но сознание безопасности всех успокаивало.

Через день все общество собралось вечером, как обычно, в библиотеке, когда внезапно сверкнула молния и раздался такой страшный удар грома, что все невольно вздрогнули. Его гулкие раскаты еще долго доносились из верхних слоев атмосферы.

Затем наступила глубокая тишина. Нет сомнения, что молния ударила совсем недалеко от Скального дома.

Через минуту опять послышался оглушительный грохот.

— Что это такое? — воскликнул Жак.

— На гром это не похоже, — взволнованно сказал Церматт.

— Разумеется, нет, — сказал Уолстон, приблизившись к окну.

— Не пушечный ли это выстрел с открытого океана? — предположил Эрнст.

Все стали напряженно прислушиваться. Возможно, это ошибка-обман слуха… последний раскат грома, донесшийся издалека… Если же это выстрел огнестрельного орудия, значит, вблизи острова находится корабль, заброшенный сюда бурей и, возможно, терпящий бедствие.

Раздался второй удар, абсолютно похожий на первый, из того же направления, но на этот раз ему не предшествовала молния.

— Еще один… — произнес Жак. — Теперь не может быть никаких сомнений…

— Да, это пушечный выстрел, — подтвердил Уолстон.

Вне себя от волнения, Анна сорвалась с места и побежала к дверям с криком:

— «Ликорн»! Другого корабля не может быть, только «Ликорн»!

От неожиданности все словно онемели. «Ликорн» у берегов острова… взывающий о помощи? Нет… Нет! Скорее всего это другой корабль, сбившийся с пути и брошенный ураганным ветром на рифы у мыса Обманутой Надежды или у Восточного мыса. Но никак не английский корвет. Для этого он должен был уйти из Европы на три месяца раньше и значительно сократить свое пребывание в Англии. Церматт с такой убедительностью опротестовал подобное предположение, что все не могли с ним не согласиться: нет, не «Ликорн».

Но теперь всех бросала в дрожь другая мысль — о том, что рядом с островом какое-то судно терпит бедствие… у тех же рифов, о которые разбился некогда «Лендлорд», и напрасно взывает о помощи…

Несмотря на продолжающийся ливень, Церматт, Уолстон, Эрнст и Жак вышли из жилища и стали карабкаться на утес рядом со Скальным домом.

Но вокруг стоял такой мрак, что далее нескольких туазов от берега ничего на море разглядеть было нельзя, и мужчинам пришлось спуститься без каких-либо результатов.

— Что сейчас можно сделать для спасения судна? — спросил Жак.

— Сейчас? Ничего, — ответил отец.

— Остается лишь молиться за этих несчастных, если они попали в беду, — промолвила госпожа Уолстон. — Да ниспошлет им Господь помощь и спасение!

И три женщины опустились на колени перед окном, а мужчины позади них горестно склонили головы.

Ни одного выстрела больше не последовало, из чего можно заключить одно из двух: или корабль пошел ко дну, или удалился в открытый океан.