Воздушная деревня - Верн Жюль Габриэль - Страница 44

Вот о чем говорили друзья между собой, возвратившись в свою хижину.

О всех новостях немедленно сообщили Кхами.

— Но чего я никак не могу объяснить, — добавил Макс Губер, так это полного равнодушия доктора Йогаузена. Его нисколько не взволновало присутствие иностранцев. Он даже не пригласил нас к себе… Да и вообще, по-моему, не обратил внимания на то, что мы совсем не похожи на его подданных! О! Ни малейшего внимания!

— Согласен с вами, Макс, — поддержал Джон Корт, — и я тоже не в силах понять, почему Мсело-Тала-Тала не позвал нас в свой дворец.

— Быть может, ему неизвестно, что вагди захватили пленников? — предположил проводник.

— Это возможно, и тем не менее странно, — задумчиво сказал Джон Корт. — Какое-то обстоятельство ускользает от меня, и оно требует прояснения…

— Но что же именно? — заинтересовался Макс Губер.

— Кто ищет, тот найдет! — загадочно отвечал Джон Корт.

Пока было ясно одно: доктор Йогаузен, прибывший в лес Убанги, чтобы поселиться среди обезьян, попал в руки более высокой, чем антропоиды, расы, о существовании которой никто не подозревал. Ему нетрудно было обучить вагди языку, поскольку они уже разговаривали, однако он ограничился всего лишь несколькими конголезскими и немецкими словами. Затем, оказывая дикарям врачебные услуги, он снискал у них большой авторитет, и его возвели на трон! И вправду, разве Джон Корт не заметил уже, что подданные монарха отличались отменным здоровьем, что среди них не встретилось ни одного больного и, как было сказано, никто из жителей деревни не скончался за минувшие три недели?

Воистину приходилось признать странную вещь: в деревне был врач, которого к тому же сделали королем, но смертность среди населения как будто не возросла… Такое непочтительно дерзкое к медицине отношение позволил себе иронический Макс Губер.

Какое же решение надлежало им теперь принять? Не должно ли положение доктора Йогаузена в Нгале изменить жизнь пленников? Неужели этот суверен тевтонского происхождения не вернет им свободу, если они предстанут перед ним и попросят отправить их в Конго?

— Не могу в это поверить, — заявил Макс Губер, — и совершенно ясно, как следует нам поступить. Вполне возможно, что наше присутствие скрывают от доктора-короля. Допускаю даже, хотя это почти невероятно, что во время церемонии он не разглядел нас в толпе. Тем более необходимо проникнуть в королевскую хижину!

— Когда? — спросил Джон Корт.

— Да сегодня же вечером! А поскольку народ обожает своего монарха и беспрекословно повинуется ему, то, когда он вернет нам свободу, нас проводят до самой границы с почестями, какие подобают людям одной расы с Его Величеством, королем вагдийским…

— А если он откажет?

— Ну почему он должен отказать?

— Кто его знает, мой милый Макс! — громко рассмеялся Джон Корт. — Например, по дипломатическим причинам…

— Ну хорошо же! — вспыхнул Макс Губер. — Если он откажет, то я брошу ему в лицо, что лучше ему править презренными макаками и что он уступает самому последнему из своих подданных!

Но в общем, если отбросить фантастические допущения, к предложению Макса Губера следовало отнестись со всей серьезностью.

К тому же случай представился благоприятный. Если ночь и прервала течение праздника, который, несомненно, длился бы еще, то весь деревенский люд был уже в стельку пьян. Большой соблазн воспользоваться этим обстоятельством — когда-то еще появится такая возможность… А пока одни вагди лыка не вяжут, другие завалились спать по своим лачугам, третьи рассеялись по лесным чащам… Воины тоже не постеснялись подмочить свою доблестную репутацию изрядным количеством напитков. Королевское жилище охраняется сейчас не так строго, и не составит труда добраться до комнаты Мсело-Тала-Тала.

Всегда осмотрительный Кхами одобрил проект. Решили дождаться, пока ночь войдет в свои права, а опьянение еще больше разберет гуляк. Их верный Колло, само собой разумеется, праздновал со всеми и домой еще не вернулся.

Около девяти часов Макс Губер, Джон Корт, Лланга и проводник вышли из хижины.

Лишенная освещения, Нгала погрузилась в кромешный мрак. Угасали последние отблески смолистых факелов, расположенных на деревьях. Издалека, как будто из-под деревни, доносился смутный шум. Жилище доктора Йогаузена находилось в противоположной стороне.

Предполагая, что в этот же вечер может состояться побег с позволения Его Величества или без оного, Джон Корт, Макс Губер и Кхами взяли с собой карабины, а все патроны рассовали по карманам. Если их перехватят, то, возможно, придется пустить в ход огнестрельное оружие с его языком вагди еще не знакомы.

Все четверо брели между хижинами, большинство из которых стояло пустыми. Выйдя к площади, обнаружили, что и она пустынна. Мрак и тишина.

Единственный огонек светился в королевской хижине.

— Никого, — сказал Джон Корт.

Действительно, никого не было поблизости, даже перед жилищем Мсело-Тала-Тала.

Рагги и его воины покинули пост: в этот вечер монарха не охраняли.

Однако могли оказаться какие-нибудь «камергеры» внутри, возле Его Величества, чью бдительность трудно будет обмануть.

Тем не менее Кхами и его спутники нашли ситуацию обнадеживающей. Счастливый случай предоставлял им возможность проникнуть во дворец незамеченными, и они решили дерзнуть.

Проскользнув по ветвям, Лланга подобрался к самой двери и установил, что достаточно ее просто толкнуть, чтобы войти в дом. Джон Корт, Макс Губер и Кхами тотчас подошли к мальчику. Какое-то время они чутко прислушивались, готовые броситься наутек в случае необходимости.

Ни единого звука не долетало ни изнутри, ни снаружи.

Макс Губер первым переступил порог. Остальные последовали за ним и затворили за собою дверь.

Дом состоял из двух смежных комнат, это и были все апартаменты[211] Мсело-Тала-Тала.

Ни души в первой из них, абсолютно темной.

Кхами приложил ухо к двери, ведшей в соседнюю комнату, неплотно закрытая створка оставила щель, сквозь которую пробивалась слабая полоска света.

Йогаузен был там. Он растянулся во всю длину, полулежа на диване. Ясно, что эта вещь, как и другие предметы меблировки, находившиеся в комнате, прежде служила доктору в его лесной клетке и прибыла в Нгалу одновременно с ним.

— Войдем! — сказал Макс Губер.

Доктор Йогаузен повернул голову на шум, приподнялся… Наверное, он только что пробудился от глубокого сна. Как бы там ни было, он не подал никакого знака, что появление визитеров[212] замечено и произвело на него какое-то впечатление.

— Доктор Йогаузен! Мои компаньоны и я, мы свидетельствуем свое глубочайшее почтение Вашему Величеству! — начал Джон Корт по-немецки.

Доктор ничего не ответил. Может, он не расслышал? Или ничего не понял? Быть может, он позабыл свой родной язык после трехлетнего пребывания у этих лесных жителей?

— Вы меня слышите? — громко повторил Джон Корт. — Мы иностранцы, которых силой привели в деревню Нгалу…

Никакого ответа.

Монарх смотрел на иностранцев, не видя, слушал их, не слыша. Он даже не пошевелился, как будто пребывал в состоянии полного отупения.

Макс Губер подошел к нему, не проявляя излишнего почтения к суверену Центральной Африки, взял его за плечи и весьма энергично тряхнул.

Его Величество скорчил гримасу, которой позавидовала бы самая большая кривляка из мандрил Убанги.

Макс Губер встряхнул его снова.

Его Величество показал язык.

— Да он, видать, спятил? — догадался Джон Корт.

— Черт подери, и вправду спятил, хоть вяжи! — воскликнул Макс Губер.

Да… доктором Йогаузеном овладела душевная болезнь. Выбитый из равновесия уже при расставании с Камеруном, он совершенно потерял разум после прибытия в Нгалу. И кто знает, быть может, именно из-за этого слабоумия его и провозгласили королем вагди? Разве у индейцев Дальнего Запада или у дикарей Океании безумие не почитается больше, чем мудрость, а сумасшедший не кажется им святым существом, хранителем божественной силы?