Болид - Верн Жюль Габриэль - Страница 25

— Тридцать один миллиард… Тридцать один миллиард!

— Да, — подтвердил мистер Дин Форсайт, — но какая наглость, что газета продолжает связывать мое имя с именем этого типа!

Вполне вероятно, что и доктор думал так же.

А мисс Лу, прочитав заметку в «Стандарде», так презрительно скривила свои розовые губки, будто тридцать один миллиард нанес ей глубочайшее оскорбление!

Известно, что темперамент журналистов, даже Нового Света, инстинктивно заставляет их преувеличивать. Если один сказал «два», то второй говорит «три» — таковы обыкновенные последствия в сфере газетной конкуренции. Поэтому неудивительно, что в тот же самый вечер «Ивнинг Уэйстон» ответила, целиком и полностью встав на сторону донжона, в то время как «Морнинг Уэйстон» отстаивала интересы башни, а «Стандард» объединила имена Хадлсона и Форсайта в единое целое:

«А еще не надо забывать о сантимах[95]», — шутливо напоминала «Панч», приводя чудесные цифры, которые были едва доступны воображению.

Итак, принять ли данные «Стандарда» или «Ивнинг Уэйстон», речь шла о миллиардах миллиардов, которые каждые 24 часа пролетали над виргинским городом и другими городами, расположенными под его траекторией.

Когда старая Кэт прочла заметку, она сняла очки и спросила у мистера Прота:

— Эти огромные цифры мне ничего не говорят, хозяин. Мне хотелось бы знать, сколько придется на каждого человека, если это сокровище упадет на землю и будет поделено между всеми людьми.

— Действительно, Кэт… Это очень просто разделить, учитывая, что на земле живет полтора миллиарда человек.

— Так много, сэр?

— Да, вы и я — мы всего лишь ничтожные доли от полутора миллиардов!

— А каждый получил бы?..

— Погодите, Кэт, — ответил мистер Прот, — в делителе и делимом столько нулей, я боюсь запутаться и ввести вас в заблуждение.

И сказал, закончив подсчеты на уголке газеты:

— Пришлось бы примерно по двадцать одной тысяче франков[96] на каждого…

— Двадцать одна тысяча франков! — закричала старая служанка, всплеснув руками. — Тогда все стали бы богатыми!

— Думаю, скорее все стали бы бедными! — возразил судья Прот. — Ведь обесценившееся золото не имеет ценности. Оно стоило бы столько же, сколько песчинки на пляже! А если допустить, что оно сохранило бы ценность, сколько бы народу пропило, проело, вмиг промотало свою двадцать одну тысячу франков и вновь превратилось бы в нищих!

И, высказав свое мнение о бездумных сторонниках раздела имущества как Старого, так и Нового Света, философ Прот отправился поливать цветы.

Возможно, вы заметили, что мистер Джон Прот чаще бывал в саду, нежели в конторе мирового судьи. И это обстоятельство свидетельствовало в пользу жителей Уэйстона, по характеру не склонных к судебным тяжбам. Конечно, время от времени случалось, что мистеру Проту приходилось разбирать какое-нибудь серьезное дело. И он судил, опираясь на здравый смысл и справедливость. Не пройдет и двух суток, как дело такого рода привлечет в зал его суда множество любопытных.

Тем временем продолжала стоять прекрасная погода. Казалось, стрелки анероидов[97] окончательно застыли на отметке в 777 миллиметров ртутного столба. Днем и ночью небо оставалось ясным. По утрам и вечерам появлялась легкая дымка, рассеивавшаяся сразу же после восхода и заката солнца. Поэтому, к величайшему удовлетворению астрономов, им было очень легко вести наблюдения.

Верхом их желаний было точное установление размеров ядра астероида. Но из-за сверкающей оболочки слишком трудно было определить его контуры. Это не удавалось даже самым совершенным приборам.

Правда, около 2 часов 45 минут в ночь с 27 на 28 мая мистер Дин Форсайт решил, что сумел установить сферическую форму ядра. На мгновение сияние ослабло, позволяя глазу различить ослепительный золотой шар.

— Омикрон?

— Хозяин?

— Смотри… Смотри!

Омикрон прильнул правым глазом к окуляру зрительной трубы.

— Неужели ты его не видишь?.. — начал мистер Форсайт.

— Ядро?..

— Да… Мне кажется…

— Мне тоже!

— А! На этот раз мы его поймали!

— Ой! — закричал Омикрон. — Его больше не видно!

— Не важно! Я его видел! У меня есть шанс… Завтра же на рассвете надо послать сообщение в обсерваторию Питтсбурга, чтобы поделиться сделанным открытием. И на сей раз этот негодяй доктор не сможет оспорить его у меня!

Нет никаких сомнений, что твердое тело метеора предстало глазам мистера Форсайта и еще в течение нескольких минут взору Омикрона в форме сферы. Но почему бы ее не заметить и доктору Хадлсону? Ведь в ту ночь он следил за полетом болида от момента его появления на северо-восточном горизонте вплоть до исчезновения на юго-западном… А ежели так, то и ему в голову пришла мысль отправить телеграмму в обсерваторию Цинциннати. Значит, у соперников появится новый повод для спора!

К счастью, подобной опасности удалось избежать, поскольку точно такое же открытие было сделано в другом месте и в условиях, предоставлявших абсолютную гарантию. Впрочем, как мы увидим в дальнейшем, по сообщению одной из самых известных обсерваторий Соединенных Штатов, а именно Вашингтонской, в ту памятную ночь было не только замечено ядро болида, но и с поразительной точностью установлены его размеры.

Вот что прочли в утренних газетах мистер Дин Форсайт и мистер Стэнли Хадлсон, равно как и публика Старого и Нового Света:

Итак, пусть не сто метров, как предполагала «Ивнинг Уэйстон», но подавно и не десять, как предполагал «Стандард». Правда находилась как раз посредине между двумя гипотезами и могла бы удовлетворить самые честолюбивые вожделения, если бы метеор не был обречен вечно чертить траекторию над земным шаром.

И вот любители подсчетов принялись за работу, продолжавшуюся не слишком долго. Тысячи раз нетерпеливые руки выводили формулу

где V означало объем сферы, я равнялось 3,1416, а D было диаметром. Расчеты выдали следующие результаты:

— диаметр сферы болида — 50 метров;

— вес означенной золотой сферы — 1 260 436 тонн;

— стоимость означенной сферы — 3907 миллиардов франков.

Как видим, хотя это были не указанные «Ивнинг Уэйстон» 31 000 миллиардов, которые составила бы стоимость ядра диаметром 100 метров, тем не менее болид оценивался в огромную сумму. А если бы эту сумму поделили между полутора миллиардами жителей планеты, то каждый бы получил свою долю в 2650 франков.

Когда мистер Форсайт узнал о стоимости своего болида, он закричал:

— Я, я его открыл, а не этот мошенник из донжона! Он принадлежит мне. И если он упадет на землю, я разбогатею на три тысячи девятьсот семь миллиардов!