Тимур и его «коммандос» - Верещагин Олег Николаевич - Страница 37

95.

доконала и их, им просто лень было куда-то лететь и кого-то кусать. Всё живое попряталось, лишь где-то очень высоко, неподвижно распластав крылья, висели ястребы — то соскальзывали, то поднимались выше в потоках воздуха.

Пот стекал по лицу и шее Данилы ручьями. Он давно пропитал насквозь куртку, трусы и штаны. Кроссовки промокли от тёплой, противной воды. Глаза щипало. Ладони прилипали к рукоятке и стволу автомата. В горло словно засунули ёршик для посуды, и при каждом глотке он елозил там вверх-вниз. Рюкзак набил плечи и поясницу. Вода во фляжке находилась на точке кипения.

Данила никогда бы не подумал, что может так хочется пить — не где-нибудь в пустыне, а в самой обыкновенной России. Пусть и на юге. Казалось, что река где-то за сотни километров, и ручьи с родниками пропали, испарились, осталась только эта вода, под ногами — бульон из икры. Но и она уже не казалась противной.

Три десятка парней растянувшейся цепочкой двигались через луг, держа курс на холмы, за которыми начинались приречный лес и плавни — цель перехода. Каждый нёс рюкзак, фляжку и автомат.

Пентбольный, конечно. Вот только жара от этого не становилась ненастоящей.

Рано утром отряд под командой Кольки Ангелова высадился на полустанке. Сейчас было за полдень, они отшагали километров двадцать с короткими привалами. По правилам, привалы нужно было устраивать каждый час — по правилам турпохода. Но они отдыхали три раза. Первый раз — в полях, где уже начинали золотиться колосья, через час после начала движения: подгоняли снаряжения. Второй раз — на границе поля и заливных лугов, километрах в шести отсюда. Третий раз — полчаса назад. Отдыхали стоя и не снимая рюкзаков — сесть самим или поставить их было некуда. Колька спешил, остальные тоже. До границы леса нужно было добраться не позже часа дня — иначе их перехватят и положат на открытом месте. Это понимали все.

Восьмикилограммовый рюкзак. Общий вес груза — килограмм пятнадцать. В голове вертится одна и та же мысль: "Через глаз повязка, через череп — шрам. Это не жизнь, а сказка, скажу я вам!". Привязалась и вертится, а за её фоном разворачивается целый монолог. Покаянный. Его краткое содержание следующее "Больше никогда не совершу такой глупости!!!"

В смысле — похода.

А ведь мог бы быть а одной из групп преследования, идиот! Мог бы не бежать, как лошадь! Нет, не как лошадь — верблюд, он так же без воды ходит, и горб у него такой же… Как же! Захотелось попробовать! Не пожелал показаться слюнтяем! Друзья — это святое, вместе с другом хоть на медведя, или как там в песне поётся? Вот упаду — пусть друзья тащат и рюкзак и меня.

Это не жизнь, а сказка, скажу я вам.

Глаза у всех были усталые и злые. А ведь похоже, что и остальные идут примерно с такими же мыслями… Только Артур — замыкающий — непобедимо, хотя и негромко напевал:

— Я здоров, как бык, поднимаю танк.

Десантник орёл… минуты три.

96.

Потом он мустанг.

Вот ведь! Худощавый, невысокий, а жилистый, как не знаю кто!

Внезапно Даниле стало смешно. Он на миг представил себе, что его вот сейчас бы увидели некоторые одноклассники из Москвы. (Не все, нет — кое-кто позавидовал бы; некоторые!) Решили бы что он сошёл с ума…

— Ты чего хрипишь?

Это Олег обернулся. Лицо бронзовое, блестит, как в масле.

— Это я смеюсь, — пояснил Данила. — Как думаешь, у меня уже стропила подкосились?

— Иди ты, — Олег отвернулся. Артур сзади напевал:

— Обещает быть весна

скоро.

Только я не доживу —

знаю.

Нас осталось человек

сорок,

Да и те, кажись, помрут

к маю.

А в столовке еда

Пахнет горечью…

Кто-то в бане прилёг

У стены…

Просыпаемся мы-

И грохочет над полночью

То ли гроза-

То ли голос жлоба-старшины.

…Когда под ногами перестало чавкать, а идти почему-то сделалось труднее, Данила понял, что они начали подниматься на склон одного из холмов. Колька явно нервничал — озирался, то и дело смахивая с бровей пот, на вершину никому выйти не позволил. Положил всех за кустиками, а сам пополз, скинув рюкзак, дальше.

Ну и пусть. Ну и ладно. Счастье-то какое, что можно лежать! Ещё бы рюкзак снять, ну да ладно… От кроссовок и низа штанин поднимался пар. Данила тронул было фляжку, но больше никто к ним не тянулся, и он убрал руку.

Колька вернулся быстро. Сел, скрестив ноги, поставил автомат стволом вверх. Оглядел свой отряд:

— Пусто вроде, — провозгласил он, но тут же строго добавил: — Это не значит, что и правда пусто! Конечно, кто-то нас преследует, но наверняка несколько групп вышли на перехват, так что рассиживаться не будем. Короче, так. Сашко!

— Ихь бин, — отозвался тот.

— Бери двух человек, пойдёте в разведку.

— Есть! — браво ответил Сашко. Колька заметил:

— Да не есть, а в разведку. Бери себя и людей. Но не как в прошлый раз — узнайте хоть что-нибудь.

Данила напрягся. Но Сашко выбрал Артура и Вовку Сапегина. Они

97.

сбросили рюкзаки, пригибаясь и скрываясь за кустами, добрались до вершины и исчезли за ней.

— Перекусим и попьём в лесу, — ответил Колька на невысказанный, но явственный вопрос. — Остаток дня перележим где-нибудь, стемнеет — пойдём. К рассвету выйдем в плавни.

— А там как? — спросил Севка, брат Артура. В таком походе он был первый раз и в диверсионной группе оказался младшим.

— Как бог даст, — усмехнулся Колька. А Джек пояснил.

— Командиру таких вопросов не задают. И вообще — чем меньше боец знает о планах начальства — тем лучше для всех.

— Ну да, — лениво откликнулся Олег, который вроде бы дремал, надвинув на глаза панаму, — вот возьмут тебя, Севка, в плен. Будут бить, огнём там пытать, щепки вставлять под ногти… А ты ничего не скажешь. И не потому, что ты такой стойкий. А просто знать ничего не будешь.

Севка заморгал растерянно. Кругом засмеялись.

— Идите вы! — обиделся мальчишка. Колька его обнадёжил:

— Скоро все пойдём… Нас, товарищи, ждут две с полтиной сотни человек. А поскольку учились мы вместе, то вы понимаете — это не какие-нибудь американцы, которые без крема от загара и туалетной бумаги воевать не могут. Это тоже — "командос" Тимура. И ждать от них можно чего угодно. Так что призываю к бдительности похлеще, чем в 37-м. Войдём в лес — надеваем очки.

Защитные очки для глаз у всех болтались на шеях. Без них Тимур обещал дисквалифицировать любого, кто схватится за автомат или вступит в бой.

Шло время. Жажда уже не так донимала — потому что превратилась в часть существования и казалась вечной, как небо. Данила начал задрёмывать, когда сверху скатился Вовка смахивая пот со лба, он сбивчиво затараторил:

— До самого леса — никого… а там — колодец, настоящий… наши сидят, ждут…

— Пошли, — решительно поднялся Колька.

…Колодец и в самом деле был "настоящий" — прятался под ивами, из вделанной в сруб бетонной трубы выбегал и терялся среди деревьев ручеёк, плотная крышка на ремённых петлях надёжно защищала воду и от солнца, и от мусора. Все ордой ломанулись к воде — Артур как раз отвалил крышку, открыв поросший изнутри белёсой плесенью чёрный сруб, — начали отталкивать друг друга… но уже через секунду опомнились. Воду из фляжек — тёплую, пахнущую металлом — слили в ручей. Двое мальчишек встали около колодца и наполняли фляжки, передавая остальным, а те пили. Вода оказалась холодной, она пахла морозом, землёй и была необыкновенно вкусна — как только может быть вкусной вода в такой день. напившись наконец и наполнив фляжки ребята, ещё кое-какое время стояли около колодца. Потом — молча — Колька выделил по три человека в головной, тыловой и фланговые дозоры — и также молча — отряд втянулся в лес, исчезнув в нём, литая в губку вода. Даже высокая, сочная трава не могла показать с какой стороны вышли люди — тридцать пар ног аккуратно переступили через неё.