Тимур и его «коммандос» - Верещагин Олег Николаевич - Страница 3

Прямой жирный шрифт "миньон", кегль пятнадцать пунктов, отметил Данила профессионально. Трудно не научиться разбираться в журналистском деле, когда мама — журналист.

5.

Отвернувшись к окну, он улыбнулся — там у подножия холмов мелко зеленели какие-то фруктовые рощицы. Мама где могла покупала местные газеты — это профессиональное, она даже неинтересные статьи читала очень внимательно, изучая, как они написаны, напечатаны проиллюстрированы. Железный мама человек.

— Красиво, правда?

Светлана Александровна вышла в коридор, доставая сигарету и становясь рядом с сыном, глядя в окно.

— Это абрикосы, — кивнула она на рощицы. — Те самые, которые в магазине за деньги.

— Ты бросила, — напомнил Данила суровым голосом, говорившим, что разговорами о бесплатных абрикосах его не отвлечёшь. — По утрам опять будешь кашлять.

— Не ворчи, — озорно сказала женщина, взлохматив сыну волосы. — Я могу позволить себе расслабиться?

— Ложись на диван, подними ноги повыше и упрись ими в стенку, — посоветовал Данила, косясь на сигарету. Мать волновалась, вот что это означало. — Люська дрыхнет?

— Уснула, — Светлана Александровна сунула сигарету в угол красивого рта, потом решительно смяла её и бросила за окно. — Ну вот, не дал покурить.

— Я мог получить наследственную астму, — поучительно сказал Данила. — Ты куришь в нашем присутствии и подаёшь нам плохой пример. Вдруг мне захочется попробовать?

— Держи, — Светлана Александровна достала пачку "Парламента". — Понравится — скажешь.

— Ладно, — засмеялся Данила — Мам, да ты не волнуйся, мы там нормально устроимся. Все. Ты же сама говорила — это твоя малая родина.

— Даниил, — задумчиво и серьёзно ответила Светлана Александровна, — ты по своей сопливости и не представляешь себе, что такое — руководить газетой.

— Газетой! — фыркнул Данила, небрежно вывешивая руку за окно. — Городская многотиражка, весь штат наверняка меньше техобслуги в твоём отделе. И название дурацкое "Красный Маяк!" Ещё бы назвали "Красный фонарь"!.. Ма, почему ты не захотела купить пистолет? Или даже дробовик, тебе разрешили бы…

— Ты же знаешь, я боюсь оружия и не умею с ним обращаться, — Светлана Александровна сощурилась подозрительно: — А зачем тебе оружие?

— Нам, — уточнил Данила. — Юг. Террористы. Будённовск. Одноногий Джон Басаев.

— Любая газета — посильнее бомбы, напомнила мама. — Даже в райцентре. Особенно в райцентре, потому что там меньше конкуренции и борьбы за умы людей… А насчёт названия — правда старомодное, но менять его опасно.

— Почему? — удивился Данила.

— Люди, особенно в провинции, вообще консервативны, — поучительно ответила Светлана Александровна. — Новое название может отпугнуть подписчиков, а от этой газеты и её рейтинга, не забывай, зависит наш уровень жизни. Но эти проблемы я как-нибудь решу, а вот ты…

— Я свои проблемы тоже решу сам, — с уверенностью (которую он не ощущал) пообещал мальчик.

— Кулаками? — грустно осведомилась у единственного сына мама.

— Почему нет? — Данила продемонстрировал крепкие кулаки.

— Ох, не этому я тебя учила, — вздохнула Светлана Александровна. — Наверное, нужно было как-то тебя по-другому воспитывать.

— Да я же просто тебя успокаиваю, ма! — возмутился Данила. — Тебя послушать я просто ищу, где подраться! А я, между прочем никогда первый не начинаю.

— И на дискотеке, когда тебя забрали?

6.

— А фиг ли эти рэперы свой дубовый музон крутят?! Мы им сперва сказали — мирно сказали! — чтоб валили. Там знаешь. Какие слова есть, в этих песенках? "Убей свою мать за то, что она родила тебя!" Ясно? А они в ответ: "Чисто брат, крутим, что хотим!" Какой я им "брат"? Данила сморщил нос.

— Ты хоть помнишь, каким образом я тебя вытащила из КПЗ? — печально осведомилась Светлана Александровна.

— Ну и что? ты бы видела как разбегались они! — гордо ответил Данила.

— Ну а за чем ты кричал: "Валите отсюда, понаехали разные!…" Данила, у них же на родине у кого война, у кого что. Что за расизм домашнего разлива?

— Ма, я этого не понимаю, — честно признался Данила. — У них война. А мы-то, тут причём? Я, Вован, Санёк, Рафик — он кстати, татарин, Рауф — азербайджанец, но я же с ними дружу, а они со мной, нормальные ребята! А эти? Мы, что ли, к ним пришли и войну организовали эту? Они, что от нас в Россию сбежали. Сами у себя всё разорят, разворуют передерутся и бегут по белу свету, да ещё и разную гадость с собой привозят. Ты знаешь, про что я. И при чём тут расизм какой-то?

— Не хочу с тобой спорить, — задумчиво сказала Светлана Александровна.

— Потому, что ты сама так считаешь, — лукаво улыбнулся Данила.

— М-м… Да, может быть.

— Считаешь, и не "может быть", а "точно".

— Данила, — предостерегающе сказала Светлана Александровна, — насчет оружия. Ты этот разговор уже не первый раз заводишь, и я беспокоюсь. Чем дальше на юг, тем больше шансов его найти. И если я…

— Клянусь не бриться, не пить, не курить и не трогать руками найденные пушки и танки до особого разрешения товарища Серёгиной, моей мамы, единственной и неповторимой.

Светлана Александровна взлохматила волосы снова. Кажется, она раздумала курить.

— Подстричься бы тебе надо.

— Не пугай меня, ма, — укоризненно сказал Данила.

…Что у него есть дедушка — мамин папа — Данила знал вcегда, хотя никогда дедушку не видел. Бессменный редактор газеты Горенска-Колодезного "Красный Маяк", он прервал всякие отношения с дочерью Светланой, когда она, в середине 80-х окончив журфак Воронежского Государственного Университета, подалась в Москву вместо того, чтобы вернуться на родину — уехала с каким-то парнем, которого даже не представила отцу. Отношений с дочерью убеждённый коммунист-редактор, считавший, что от трудностей бегать в столицы — худший вид трусости, никаких не поддерживал, даже не известил её о смерти матери.

В начале 90-х семья Серёгиных вместе со всей страной, газетой, где работала Светлана Александровна и спортшколой, где трудился её муж, отец Данилы и Люськи, вступила в период кризиса и, не выдержав его развалилась в 93-м. Светлана Александровна с двумя детьми билась, как рыба об лёд, стараясь удержаться на плаву, не пойти на дно, что временами ей явно грозило. От природы решительная (она и в Москву поехала не потому, что испугалась трудностей!), Серёгина ушла из помирающего издания и начала бороться за существование самостоятельно. помогли упорство женщины и чудо — её пригласили на работу в одну из крупных московских газет, тогда как раз становившихся могучей силой, которой побаивалась и мафия, и правительство. Кому — то из руководителей издания вспоминались талантливые статьи "С.А.Серёгиной", читанные когда-то, и он озаботился найти журналистку.

На новом месте Светлана Александровна развернулась с лихой настоящей русской бизнесвумэн. К середине 90 — х прошлые годы вспоминались как далёкий кошмар, а ещё через

7.

пару лет Серёгины жили в двухэтажной квартире престижного района, по городу передвигались на новеньком BMW, Данила (а позже — и Люська) пошёл из старой школы в "элитную", летом семья ехала отдыхать на хорошие заграничные курорты или жила на большой даче в Подмосковье. Светлана Александровна заняла пост начальника отдела и очень гордилась тем, что всего добилась без махинаций и жульничества, только своим талантом и упорством. Может быть, ещё и поэтому Данила выглядел среди многих своих одноклассников "белой вороной", искренне считавшей, что бросать куски гамбургеров в школьном туалете нехорошо — он помнил время, когда на самом деле знал, что такое БЫТЬ ГОЛОДНЫМ.

Но вместе с достатком (по меркам Москвы; в других местах это назвали бы

"богатством") к Светлане Александровне пришло непроходящее беспокойство. Не за себя за детей. За внешним благополучием Москвы и москвичей, как грязные подсобки за сверкающей витриной универмага, скрывалось множество отвратительных вещей, даже неизвестных жителям "глубинки" — и хорошо знакомых Светлане Александровне; особенно — как журналисту. В городе встречалось множество людей со странноватыми наклонностями. Данила помалкивал, но женщина хорошо знала, что в его классе почти половина учеников пробовала или регулярно употребляет наркотики. Курили и выпивали там почти все, в том числе — девчонки. Ей даже страшно было представить себе, что и её мальчик может однажды попробовать эту гадость. Она — то хорошо знала, что все россказни о якобы "вылечившихся" наркоманах — обычная реклама клиник и лекарств. Подрастала Люся — а с девочками в сто раз больше проблем, чем с мальчиками…