Прямо до самого утра или Секрет неприметного тупичка - Верещагин Олег Николаевич - Страница 35

... — В общем, сначала было у меня всего двести человек, с ними и ушёл в леса, — Григорий Викторович вздохнул и широко улыбнулся. — С тех пор уже почти четыре года воюю. По всей империи гуляем! Доходило моё войско и до семидесяти тысяч. Сейчас всего тридцать две. Но бывало, что по десять-двенадцать тысяч оставалось, так что выправимся и на этот раз! — и он подмигнул мальчишке. Снаружи было почти тихо, лишь ветер время от времени дёргал затянутый полог шатра — и тогда металось пламя в широких плоских чашах, стоящих на высоких витых держателях-треногах. Да иногда слышались приглушённые команды ночной стражи и конский храп дальних патрулей.

Заворожённый рассказом, Олег только теперь перевёл дух и осмелился пошевелиться. И сказал первое, что пришло в голову:

— Но это же история Спартака!!!

— А я о чём? — кивнул Григорий Викторович. — Я знаешь — я о нём тогда и подумал, ночью. У меня дома осталась книжка лежать, как раз я её дочитал и собирался в тот день сдать в библиотеку. «Спартак» Джованьолли. Вот так всё совпало… Не читал?

— Читал… — кивнул Олег. И, помедлив, сказал то, что только сейчас пришло ему на ум — и что, может быть, говорить не стоило: — Но вы же должны понимать… такие восстания не побеждали никогда. Никогда за всю человеческую историю, никогда!

Последнее слово Олег почти выкрикнул. Григорий Викторович слушал его с улыбкой, потом кивнул:

— Да всё я понимаю… — и улыбка пропала с его лица. — Я просто… — он снова раздвинул губы, но это была уже не улыбка, а усмешка, — …просто хочу показать кое-кому, что в мире бывают не только рабы и господа. Есть ещё просто свободные люди. И пусть они попробуют не разгромить нас — это они рано или поздно сделают! — а заставить сдаться! — он стукнул кулаком по столу.

— Заставить сдаться… да… — Олег пробормотал это в ответ на свои мысли. И снова поднял глаза: — Значит вы не пойдёте… не вернётесь?

Глаза Ёлохова вдруг вспыхнули безумной, дикой надеждой. Он привстал. Спросил хрипло:

— Ты… знаешь?.. можешь?..

— Да, — кивнул Олег. — Знаю. Могу.

Григорий Викторович смотрел несколько секунд остановившимися глазами. А потом… потом неожиданно улыбнулся. Улыбнулся своей прежней — мальчишеской улыбкой, как улыбался, наверное, Гришка, которым он был — больше тридцати лет назад:

— А говоришь, «Спартака» читал!

— Читал… — слегка удивлённо ответил Олег. Григорий Викторович качнул головой:

— Тогда вспомни… В самом конце. Красс ему предлагает. Свободу, деньги, даже любимую женщину, даже возможность уехать. И оставить своих людей. Может, Джованьолли всё это и выдумал. Но мне кажется — было такое. И Спартак так и ответил. А я потому и уцелел, что хотел быть похож на него. Всегда.

— Я понял. Ясно, — ответил Олег. И почти простонал: — Простите меня…

— Да ладно… — он хлопнул мальчишку по спине. — А я гляжу — ничего у нас там дела, если такие, как ты… — он не договорил. — Твоих ребят мы вытащим. А пока… — он замялся. — Пока… Ты давай… расскажи мне, как там — у нас?

И Олег — Олег стал врать.

Он врал с ужасом, внутренне содрогаясь от отвращения к самому себе, от омерзения, чуть не плача от понимания, что иначе — просто нельзя. Иначе можно обесценить всё то, чем жил Чужак и ради чего выжил и победил.

Да! Победил, чёрт возьми, победил!!!

Олег врал о Союзе Советских Коммунистических Республик. О городах на Луне и Марсе, об экспедициях в пояс астероидов. О вертолётах в каждом дворе и ещё о чём-то… врал, врал, врал…

Врал без опаски, что тот захочет вернуться. Он и так хотел. Хотел так, что дальше уже и некуда. Просто он — он не свернул бы со своего пути, даже расскажи Олег ему, что люди стали бессмертны и умеют летать в небе и меж звёзд, взмахнув руками.

А ещё Олег очень хотел сказать ему, что смерти нет. Что нет её, чёрной суки, нет её, подлой гадины! Но он бы не поверил. Пионеры не верят в сверхъестественное. Разве что в чудеса, которые делают своими руками…

Но, когда он… когда он закончит свой путь здесь — он поймёт, что смерти нет. И что он всё делал правильно. И, может быть, дойдёт домой. Стряхнёт годы, стряхнёт жуткий опыт, стряхнёт всё, что налипло на него тут. И вбежит в свою квартиру в хрущовке с воплем: «Ма-а, я вернулся!» — двенадцатилетний, каким был когда-то. И мать удивится: «А куда ты пропадал-то?» А он засмеётся — взахлёб, звонко, как смеялся недавно, как не разучился смеяться, несмотря ни на что…

И на следующий день расскажет друзьям интересный сон. А потом вырастет — и, может быть, у него в мире будут Союз Советских Коммунистических Республик, города на Луне и Марсе, экспедиции в пояс астероидов… Вертолёты в каждом дворе!

Может быть, всего этого не стало у Олега — потому что летом 1972 года пропал из его мира Гришка Ёлохов.

Смешно, но эти странные старики, коммунисты, были правы. Личное — не так важно, как общее. Вот только дойти до этой мысли каждый должен своим умом…

... — Всё ещё говорите? — вошедший Артур приглаживал влажные волосы. Положил на пол шлем — круглый, с невысоким двойным гребнем и синей щёткой короткого султана. — Прошу прощенья, командир.

— Ничего… ничего… — Григорий Викторович оглянулся на Артура мельком, но потом, словно проснувшись, повернулся к нему всем телом: — Ну что?

— А вот как вы говорите — ничего, — присев, Артур начал расшнуровывать ремённые сапоги. — Пусто вплоть до этого самого Тале-Тиалу.

Олег с невольной улыбкой наблюдал за кадетом. Нет, всё-таки есть люди, которые рождаются воинами. Вместо того, чтобы послушать рассказ Григория Викторовича хотя бы из вежливости, Артур, оправившись от первого вполне естественного удивления, тут же напросился у него в разведку с конным отрядом к ближнему городу — Тале-Тиалу. И теперь с явным удовольствием, со вкусом как-то, освободился от пояса с мечом, положил оружие на колени и, вытянув ноги, пошевелил ступнями. Да, подумал Олег, Артур Волков не философ и не рыцарь. Не освободи его он, Олег — кадет лет через двадцать тоже возглавил бы какое-нибудь восстание…

Кажется Григорий Викторович тоже подумал о чём-то таком же, потому что несколько секунд смотрел на Артура с улыбкой. Потом сказал негромко:

— Если бы вы знали, как я рад вас видеть, пацаны… У нас всё ещё говорят «пацаны»?

— Говорят, — кивнул Олег. — А что у Тале-Тиалу пусто — это плохо или хорошо?

— Плохо, — бывший пионер и гладиатор нахмурился. — Против меня послали Сиано Демо. Смешно, он командовал на юге подразделением, в котором я служил инструктором по бою на мечах… Хороший человек. И очень хороший воин, преданный лугалю. Если его нет впереди — а те всадники, о которых вы говорили, конечно, посланы из города за помощью — то где он? Я был уверен, что оторвался от него — и сзади его нет тоже…

— Разве может пропасть целая армия? — удивился Олег. Григорий Викторович усмехнулся:

— Ещё как может… И пропасть, и появиться из ниоткуда…

Он задумался, облокотившись на стол и левой рукой перекладывая на нём какие-то бумаги — не свитки, как можно было ожидать, а именно вполне обычные листы, как будто надёрганные из альбома. Олег тихо поднялся и подошёл к Артуру. Наклонился, сказал негромко:

— По-моему, у него и своих проблем хватает, — Артур кивнул. — Может, нам стоит самим продолжить поиски? Начнём с этого Тале-Тиалу… Далеко до него?

— Пешком — часа три… — Артур положил ногу на ногу. — Поспим, или прямо сейчас пойдём?

— Подожди, — в голову Олегу пришла неожиданно мысль, навеянная то ли приключенческими фильмами, то ли чувством вины и преклонения перед сидящим у стола худощавым усталым человеком, так упорно сражавшимся не за победу, нет — за признание человеческого достоинства. Мальчишка подошёл к столу и кашлянул.

Григорий Викторович поднял голову. Улыбнулся, кивнул.

— Мы собираемся в Тале-Тиалу, — напрямик сказал Олег. — Мы вполне можем сойти за местных, за глухонемых, как собирались вначале. Вряд ли мы себя выдадим, а специально нас проверять тоже не станут — не того полёта птицы. Но я вот что подумал… Мы можем сделать не только своё дело, мы можем ещё и посмотреть там для вас… ну, если вы объясните, что вам нужно высмотреть. Только вы поподробней расскажите нам, как и что, чтобы не наломать дров всё-таки…