Ветер с Итиля - Калганов Андрей - Страница 9

Минут пятнадцать прошло в неопределенности. Преследователи о чем-то негромко спорили. Но вот перепалка стихла.

Степан еще немного выждал и, сняв «ТТ» с предохранителя, выглянул за угол. Так и есть, над телом стоит мордоворот, с калашом, гад. И стреляет, должно быть, не в пример Степану, уж опыта наверняка побольше…

Конечно, можно было бы попытаться снять его. Да только прицельная дальность тульского «Токарева» составляет пятьдесят метров. Это по заводской инструкции. На деле-то наверняка метров сорок, не больше. Шансы невелики! Да и стрелок из Белбородко, что танцор из безногого. А ближе не подобраться.

Сейчас подоспеет подмога – и все, хана. Пустят собачку, она, родимая, быстро его вычислит. А вот что дальше – непредсказуемо совершенно. Труп-то наверняка на него спишут, для того, должно быть, и дверку потихонечку отворили.

«Нет выхода, – в голову ударило горячей волной, дыхание сбилось, – пришло время отвечать пред судом Твоим, Господи».

Нет, так он ничего не добьется. Надо упорядочить мысли, успокоиться. Степан сделал глубокий вдох, задержал дыхание. Способ банальнейший, описанный даже в самой захудалой книжонке про борьбу со стрессом, но действенный. Повторил несколько раз.

«Успокоился? – сказал он себе. – Теперь давай рассуждать здраво. Оставленный на посту бандюган десять раз подумает, прежде чем разрядить в меня магазин, ибо получить выкуп за покойника значительно сложнее, чем за живого. Начальство за жмура не похвалит, начальство одну штуку за такое открутит».

У Степана возникла шальная мысль. Он поставил «ТТ» на предохранитель, чтобы случайно не шмальнул, и, присев на корточки, «блинчиком» отправил пистолет по полу к охраннику.

– Эй, слышь, не стреляй, я без оружия. Сдаюсь!

Некоторое время бандит переваривал услышанное и увиденное.

– Ну выходь, раз сдаешься! – наконец он подал голос.

Степан медленно вышел с поднятыми руками.

– Стоять!

Белбородко подчинился. Застыл.

Боец неспешно, вразвалочку подошел, не сводя ствол со Степана:

– Никак набегался, залетка?

Удар прикладом в живот. Степан согнулся, закашлялся.

– Не боишься товар попортить?

Боец зашел за спину. Дуло уперлось под лопатки.

– Пошел!

Как и рассчитывал Степан, парень потащил пленного наверх, к высокому начальству.

Белбородко чуть повернул голову, чтобы задействовать боковое зрение.

Шагать в ногу, не убыстряя и не замедляя ритм. Отслеживать малейшие движения корпуса. Руки – в то же положение, что и у конвоира (довольно неестественно для безоружного человека, но парень со спины не разберет).[4]

Главное – не копировать движения в нюансах. Подобное копирование слишком очевидно и потому бессмысленно. Необходимо развивать лишь основные тенденции, привязываясь к общей динамике и ритму. Тогда через некоторое время произойдет «присоединение». Бессознательно конвоир начнет воспринимать его, Степановы, движения как свои собственные…

Пожалуй, клиент созрел! Степан чуть наклонился. Получилось! Конвоир дернулся в ту же сторону, ствол дрогнул. Поворот вокруг своей оси, с небольшим смещением в сторону. Левая рука ложится сверху на ствол и в момент поворота чуть его отводит. Корпус – параллельно корпусу конвоира и чуть сзади. Правая кисть плавно и быстро надавливает на приклад. Автомат оказывается у Степана. Дулом в кадык. Характерный хруст. Тело валится на пол. Точка.

Калаш, конечно, штука хорошая, спору нет, скорострельный, надежный, говорят, даже в пустыне его не клинит. Но есть одна загвоздка – неподготовленный человек из него попадет разве что при стрельбе в упор. Отдача довольно сильная, прицельная планка подстраивается под расстояние до цели…

Но не оставлять же добро! Он закинул автомат за спину. Наскоро охлопал жертву. Запасных магазинов нет. Ничего удивительного, к затяжным боям вояка не готовился. Что ж, так и вышло… Ага, вот и милый сердцу «Токарев». Прихватил и его.

Чуть поколебавшись, Степан решил позаимствовать у покойного спортивный костюм. Переоблачившись, взял тело под мышки, затащил в соседнюю камеру и побежал в сторону предполагаемого выхода. Метров через сто уперся в тупик. Вернулся шагов на двадцать. Нырнул в боковой проход. Немного пробежал. Вновь тупик.

В стенах виднелись двери и дверки. От камер, подобных Степановой, и камер типа «люкс», в которых можно встать аж во весь рост. В «люксовых» дверях были даже предусмотрены окошечки для кормежки заключенных…

Из-за одной такой раздалось поскуливание. Степан прислушался. Точно, всхлипывает кто-то.

Он остановился. Легонько постучал. В камере затихарились.

– Есть кто живой? – Тишина. – Нет? Ладно, я пошел.

Внутри кто-то зашевелился.

– А ты кто? – раздался девичий голос.

– Кто, кто… – Степан едва удержался от упоминания коня и «пальта». – Считай, спасатели пришли. Конечно, если ты не добровольная затворница.

– Да где уж – добровольная…

Задвижка была прихвачена висячим замком. Не беда – затыльник приклада весьма крепок, спасибо Михаилу Тимофеевичу Калашникову. Несколько ударов, и проблема снята. В прямом и переносном смысле.

Из камеры этаким «сычом» выглянула его новая знакомая – Светка. Зареванное лицо, распухшие, очевидно от удара, губы. Спортивный костюм весь измят и грязен. Молния на куртке сломана. Белый, по задумке фирмы-изготовителя, свитер покрыт кровавыми пятнами, ворот обвисший и растянутый.

– Ну, чего вылупился?

– Досталось тебе, – отвел взгляд Степан.

– Сама виновата, дура. Надо было в Питер уезжать, когда мать умерла, – захлюпала носом Светка. – И далась же мне эта диссертация. Думала, в люди выйду, профессоршей стану. Как же, станешь тут!

Степан ничего не понял.

– Какая еще диссертация?!

– Какая, какая, – пробурчала девушка, – обыкновенная. Думаешь, раз в деревне родилась, то только в доярки? Окончила истфак в Питере, заочно в аспирантуру поступила. И тему что надо взяла: «Влияние древнеславянских культов на этнографический ландшафт средней полосы».

– Эка?! – усмехнулся Степан. – Враз и не выговоришь.

– Приехала позапрошлым годом к матери, – всхлипывая продолжала Светка, – думала, проведаю, погощу недельку-другую и обратно. А тут – вся деревня вдруг в язычество ударилась. Я и решила, задержусь на подольше, материал для работы соберу. А вишь, как оно обернулось, считай, сама сектанткой стала. – Светка вдруг осеклась, видимо устыдившись своей слабости, глаза мгновенно высохли. – Некогда сопли размазывать. Пошли!

По всей видимости, с лабиринтом его нежданная спутница была знакома не понаслышке. Они так ни разу и не уперлись в тупик. Вскоре хитросплетение кротовых ходов осталось за спиной. Перед ними простирался коридор, заканчивающийся ступенями. Коридор, не в пример прочим, был хорошо освещен.

– Нас наверняка уже поджидают, – сказала она.

– Других выходов, конечно, нет?

– Думаешь, я совсем тупая?

Сколько прошло времени с тех пор, когда он выбрался из камеры? Не менее получаса. А охранника убрал минут пятнадцать назад. Наверняка «зондеркоманда» уже бродит по лабиринту.

У Степана возникла идея:

– Как думаешь, бычки сдержали слово, не растрепали, что ты попала в немилость?

– Не станут они языками трепать, – хмуро ответила Светка, – зачем им с моим отчимом ссориться, он, считай, второй человек после Пасечника.

Степан решил не углубляться в вопрос, кто такой Пасечник.

– Значит, молодчики, которые наверху, не знают, что ты оказалась в подземелье?

– Наверняка. Знает только Фрол и тот, второй, Прохор. Но они лестницу сторожить не будут – личные телохранители роевика. В подземелье он без них не сунется.

Можно попробовать. В конце концов, что они теряют?

– Держи, – Степан снял с предохранителя АКМ и протянул Светке, – отконвоируешь меня наверх. Cкажешь, что взяла меня в одиночку.

Она забросила ремень на плечо.