Лифт На Эшафот - Калеф Ноэль - Страница 30

– Прекратите хлопать дверьми, черт побери! – заорал Жюльен.

В камере напротив высокий негр продолжал танцевать, хлопая в такт розоватыми ладонями.

Жюльен заткнул уши.

Довольно молодой комиссар – если только это был не следователь – производил впечатление человека сурового и педантичного. Он носил пристежной воротничок и крахмальные манжеты. Может быть, чтобы угодить какому-нибудь своему начальнику, представителю старой Франции. Жюльен вновь обрел видимость спокойствия.

– Месье, в этой истории какая-то ужасная ошибка. Я сказал бы, это трагическое недоразумение. Мне дали газеты, и, к своему огромному изумлению, я узнал, что арестован за жуткое преступление, за убийство с целью ограбления, которое я не мог… вы слышите?.. не мог совершить!

Жюльен замолчал. Его собеседник как будто ничего и не слышал. Он сделал незаметный знак, из-за стола в дальнем углу комнаты поднялся человек, приблизился, положив перед Жюльеном его плащ.

– Это ваш?

– Да. Почему вы спрашиваете?

– Именно этот плащ вы носили в конце прошлой недели?

Он чуть не ответил: «Нет! Я носил пальто». Но вслух произнес уверенным тоном:

– Да. Я оставил пальто на работе и попросил секретаршу отдать его в чистку, потому что…

– Ваше пальто меня не интересует. Я спрашиваю, носили ли вы этот плащ вечером в субботу, в течение воскресенья и в ночь с воскресенья на понедельник?

– Да, – ответил Жюльен с досадой.

Чиновника, казалось, его ответ удовлетворил, и Жюльен насторожился. С этими хитрецами не угодить бы в ловушку.

Плащ унесли и принесли револьвер.

– Вы узнаёте это оружие?

Жюльен с опаской смотрел на револьвер, прикидывал в уме: «Боргри был убит собственным револьвером, итальянского производства. «Беретта» или что-то в этом роде. А мой сделан в Сент-Этьене… На первый взгляд это тот самый. Но я читал в книжках, как полиция умеет ввести в заблуждение…»

– Ну, так вы узнаёте это оружие?

– Можно мне взять его в руки?

– Пожалуйста.

Жюльен схватил револьвер, пощупал, осмотрел. Как будто все нормально.

– Да, это мой револьвер.

– Когда вы его видели в последний раз?

– В субботу вечером, – ответил Жюльен не колеблясь. – Он был у меня в кармане… Не помню, оставил я его при себе или положил в машину.

На последующие вопросы он не ответил… карман… имеется в виду карман пальто… В вопросе «пальто – плащ» какая-то накладка. Надо разобраться, прежде чем отвечать.

Впрочем, никто не настаивал. Они были вполне удовлетворены.

Во дворе стоял красный «фрегат». Допрос продолжался.

– Это ваша машина?

У Жюльена вновь создалось впечатление, что ему подстраивают западню. Он внимательно посмотрел на регистрационный номер, на левую фару с треснувшим стеклом, на облупившийся лак на приборном щитке рядом с пепельницей, на оторванную тесьму на заднем сиденье.

– Да, – признал он наконец, – это моя машина.

Они вернулись в кабинет. У Жюльена было чувство, что он только что проиграл сражение. Он не понимал какое. Но он не был побежден. Он-то знал, что не убивал этих несчастных туристов! Что его ноги не было в Марли! Он даже не представляет, по какой дороге надо ехать в Марли из Парижа…

– Жюльен Куртуа, обвиняю вас в вооруженном нападении, ограблении и преднамеренном убийстве бразильского подданного Педро Карасси и его жены Жермены, урожденной Жермены Таривель, совершенном вами в ночь с двадцать седьмого на двадцать восьмое апреля тысяча девятьсот пятьдесят шестого года в Марли-ле-Руа, департамент Сена и Уаза…

Выслушав до конца, Жюльен медленно произнес:

– Я решительно протестую против этого обвинения. Я не убивал этих несчастных. Я не мог этого сделать.

У него было ощущение, будто в последний момент он удержался на краю пропасти: он чуть не упомянул о своем неопровержимом, но опасном алиби – лифте.

В эту ночь – свою первую ночь в тюрьме – Жюльен подвел итог. Теперь он знал врага, с которым должен бороться, и этот враг казался ему ничтожным. «Адвокат как будто славный парень. Пусть он говорит, а я, я буду молчать. Я потребую свидания с Женевьевой. Впутала она меня в историю из-за своей ревности! Конечно, она не виновата, но и я тоже! Повнимательней с Женевьевой! Повнимательней с адвокатом! Никогда ничего не говорить о Боргри, о лифте. История с Марли очень кстати, а потом она разъяснится сама собой…»

Все же ему не удавалось заснуть. Он крутился на койке, подавляя желание расхохотаться: «Идиоты, я – это Боргри! Я тот самый, из лифта!» Но тут же начинал себя ругать: «Ни слова, и все пойдет как по маслу».

Глава XIX

Допросы, перекрестные допросы, экспертизы, очные ставки…

Жюльен держался долго, убежденный в своей невиновности. Он то обретал веру, то приходил в отчаяние, но боролся изо всех сил, сдавая позиции лишь пядь за пядью.

– Где вы находились в ночь с субботы на воскресенье?

– Я отказываюсь отвечать.

– А в ночь с воскресенья на понедельник?

– Я отказываюсь отвечать.

Следователь обратился к адвокату:

– Мэтр, вам следовало бы порекомендовать вашему клиенту другой метод защиты!

Адвокат – очень славный парень – повернулся к Жюльену:

– Заклинаю вас, Куртуа, перестаньте играть в молчанку!

– Он хочет, чтобы мы поверили, будто он заботится о чести женщины! – сказал следователь с пренебрежением. – Куртуа, в вашем положении лучше сказать все, даже если замешана женщина. Тут не до чести! Вы рискуете головой ради чьей-то репутации.

Адвокат вмешался:

– Господин следователь, дайте этой женщине, чью честь он оберегает, время самой открыться. В конце концов Куртуа поступает как джентльмен и…

– Эта женщина не существует, мэтр, вы это знаете не хуже меня. А если оберегать…

– Я никого не оберегаю, – спокойно произнес Жюльен, – и я верю в правосудие. Нельзя доказать, что я совершил это преступление, по той простой причине, что я его не совершал.

Его приводили. Его уводили. Тюрьма. Кабинет следователя. Самое удивительное, что свидетели узнавали его.

Эти пожилые супруги… откуда они взялись?

– Куртуа, – говорит следователь, – вот двое свидетелей, которые видели вас в Марли в субботу вечером, весь день в воскресенье и в ночь с воскресенья на понедельник.

Жюльен, которому свет бьет в глаза, перемещается, чтобы лучше видеть мужа с женой. Они морщатся, переглядываются. Мужчина колеблется…

– Рост вроде такой же… но поскольку он прятался…

– Позвольте, – вмешивается женщина, – в нашем деле научишься в людях разбираться. Я, я уверена – это он.

Адвокат готов уцепиться за малейшую неточность и воспользоваться ею:

– Минутку, здесь явно противоречие. Вы заявили, во-первых, что у вас что-то случилось с электричеством, во-вторых, что этот человек тщательно прятал лицо. Почему же, объясните, в этих условиях вы так категоричны в то время, как ваш муж…

Матильда улыбается с видом полного превосходства:

– Женщину от мужчины отличает, мэтр, интуиция.

– Представьте себе, мадам, что правосудие требует фактов!

– Вам недостаточно фактов? – осведомляется следователь. – Машина. Имя, которое называет «таинственный» путешественник: Куртуа. Оружие, которым совершено убийство. И наконец, не забудьте плащ.

Что им всем дался этот плащ? К счастью, адвокат качает головой:

– Тем не менее свидетели противоречат друг другу. Жена говорит «да», а муж говорит «нет»!

Тут Шарль начинает злиться:

– Уж извините! Я не говорил «нет». Я не сказал – «да».

– Нюанс, – тонко замечает Матильда.

Эта пара действует Жюльену на нервы. Женщина заговаривает опять, подтолкнув мужа локтем:

– Я скажу, что тебя смущает, Шарль. Что он одет по-другому. Тогда на нем был свитер с высоким воротом, а потом мы его только в плаще и видели, разве не так?