Сначала свадьба - Бэлоу Мэри - Страница 39

– Да, – сдержанно заметил Эллиот, подняв брови. – Может быть, мне все-таки стоит нырнуть и поймать руками рыбу?

Ванесса дала себе слово, что непременно заставит его улыбнуться. А потом и рассмешит. Но серьезный вид супруга ее не тревожил. Сомневаться не приходилось: он наслаждался жизнью ничуть не меньше, чем она сама.

На третий день молодожены обошли вокруг озера и на дальнем его берегу начали подниматься по склону, сплошь покрытому цветущими нарциссами. С противоположного берега этой красоты не было видно: ее закрывала лента склоненных над водой ив. Сияющие на солнце желтые головки весело кивали, раскачиваясь в легких дуновениях свежего ветра.

– Ой, посмотри, Эллиот! – закричала Ванесса, как будто он мог не заметить. – Только взгляни!

Раскинув руки и подставив лицо солнцу, она закружилась среди цветов.

– Доводилось ли тебе видеть что-нибудь красивее? – спросила Ванесса, остановившись, но так и не опустив руки.

Виконт стоял на берегу и внимательно на нее смотрел.

– Возможно, – ответил он. – Вот только не припомню, что и когда именно. Подозреваю, что ты все-таки знала о существовании этого места и специально оделась в тон. Очень хитро и предусмотрительно.

Ванесса оценила шутку. На ней было платье лимонного цвета и накидка в тон, а на голове – любимая соломенная шляпа с цветами.

– Предполагала произвести на тебя впечатление, – наконец ответила она, просияв улыбкой.

– Произвела.

Ванесса так и стояла, потупив взор, а Эллиот направился к ней. Подошел вплотную, наклонился и поцеловал в губы. Она крепко обняла его за шею и тоже поцеловала.

Ей нравился этот тяжелый взгляд из-под полуопущенных век. Он заставлял чувствовать себя желанной. Ванессе до сих пор не верилось, что Эллиот способен ее желать. Но, судя по всему, так оно и было. Вряд ли он постоянно думал только о тех наследниках, ради которых на ней женился. Она посмотрела в синие глаза и снова улыбнулась.

Это был самый счастливый миг трех счастливых дней. Ванесса чувствовала себя влюбленной и знала, что он тоже влюблен.

– Даже если бы домашние и садовники не получили строгий приказ не появляться в этих краях, этот уголок все равно остался бы уединенным, – заметил Эллиот. – Я и сам ни разу не был здесь в это время года.

Уединенный уголок.

Сомневаться в его намерениях не приходилось. Ванесса ощутила уже знакомое жжение между ног.

– Никто сюда не придет? – уточнила она и облизнула внезапно пересохшие губы.

– Никто.

Эллиот быстро скинул пальто, расстелил на траве и жестом пригласил разделить с ним ложе.

Они любили друг друга прямо на земле, в окружении золотисто-зеленой весны, под щедрыми солнечными лучами, почти горячими в укрытии деревьев, цветов и крутого склона.

Близость оказалась торопливой, жадной и восхитительно озорной, потому что на самом деле в любую минуту на берегу мог кто-нибудь появиться. А то, что оба оставались почти полностью одетыми, придавало сцене особую, исполненную эротики пикантность.

– Хочу собрать букет домой, – сказала Ванесса, когда оба встали и привели себя в порядок. – Можно?

– Это твой дом, – ответил Эллиот. – Ты хозяйка Финчли-Парка и можешь делать все, что душе угодно.

Она радостно улыбнулась.

– Разумеется, в пределах разумного, – торопливо добавил Эллиот.

– Помоги, пожалуйста, – попросила она, наклоняясь, чтобы сорвать цветок у основания длинного стебля.

– Достаточно? – поинтересовался Эллиот, показывая пучок из дюжины нарциссов. У Ванессы в руках было уже раза в два больше.

– Мало, – решительно возразила она. – Давай соберем столько, сколько поместится в руках. Наполним садовый домик солнцем и весной. А еще не забудь сорвать несколько красивых веток.

Вскоре они возвращались по берегу, нагруженные охапками цветов.

– Остается надеяться, – заметила Ванесса возле двери, – что найдется достаточно ваз и кувшинов. Букеты непременно должны стоять в каждой комнате.

– Слуги все сделают, – пообещал Эллиот, с трудом открыв дверь и придерживая ее спиной, чтобы пропустить жену вперед.

– Ну уж нет, ни за что! – решительно запротестовала Ванесса. – Расставлять цветы – одно из высших наслаждений в жизни. Сейчас покажу, как это делается. Пойдем, поможешь.

– Лучше я пойду и посмотрю, – ответил Эллиот. – Скажешь спасибо за то, что не стал помогать. Ничего не понимаю в цветах.

Но он все-таки не остался в стороне и принял посильное участие в работе. Наполнил вазы водой, а потом, послушно следуя указаниям Ванессы, разбирал цветы и обрезал концы стеблей. Затем разносил вазы по комнатам и устраивал их на комодах и столах, в то время как Ванесса стояла поодаль и, окидывая картину критическим взглядом, отдавала распоряжения.

– Полдюйма вправо, – командовала она, для верности показывая направление рукой. А теперь на четверть дюйма влево. Все! Отлично!

Эллиот повернулся и пристально на нее посмотрел. Ванесса рассмеялась.

– К совершенству надо стремиться даже в том случае, если достичь его заведомо невозможно. Все, за что берешься, надо делать добросовестно и творчески.

– Да, мэм. Но что, по-вашему, станет с цветами после того, как завтра мы вернемся в большой дом?

Ей не хотелось возвращаться в большой дом. Хотелось жить здесь – всегда, постоянно, вечно. Но ведь остановить время еще никому не удавалось.

– Завтра не существует до тех пор, пока не настанет новый день, – ответила она. – А сегодня надо думать о сегодняшнем дне. Сегодня будем радоваться нарциссам.

– А ты знаешь стихотворение? – поинтересовался Эллиот.

– То, которое написал Уильям Вордсворт? – догадалась Ванесса. – «Толпу нарциссов золотых»? Еще бы!

Она на мгновение задумалась, вспоминая, и продекламировала:

И теперь мы даже знаем, как поэту удалось на них набрести!

– А все-таки кое в чем наш круг чтения совпадает, – заметил Эллиот.

– Кое в чем.

Ванесса обвела вазы с цветами счастливым взглядом. Впереди ее ждал еще один медовый вечер, за которым следовала еще одна медовая ночь.

Но завтрашний день уже был помянут.

Завтра они вернутся в большой дом, и начнется настоящая семейная жизнь.

Но почему-то думать об этом не хотелось.

Тревожило неясное, туманное, но определенно дурное предчувствие.

На следующее утро, сразу после завтрака, супруги пошли в большой дом. Низкое серое небо угрожающе хмурилось.

В доме не оказалось никого, кроме слуг и мистера Боуэна. Все гости разъехались еще вчера, а леди Лингейт и Сесил рано утром отправились в Лондон. Эллиоту и Ванессе предстояло последовать за ними на следующий день.

Ванесса первым делом отправилась осматривать свою новую спальню и примыкающую к ней гардеробную, а Эллиот остался в кабинете, чтобы поговорить с секретарем и разобрать скопившиеся за три дня письма.

Однако пробыл он там недолго. Не прошло и получаса, как, постучав в дверь, он открыл ее и вошел.

– Как просторно! – восхитилась Ванесса, разведя руки. – В два раза больше моей комнаты в садовом доме.

– А как же? – пожал плечами Эллиот. – Комната виконтессы.

Только сейчас Ванесса поняла, что оказалась в совершенно ином мире.

– Хочу съездить в Уоррен-Холл и проверить, как идут дела у Мертона, – сообщил виконт. – Хочешь поехать со мной? Возьмем экипаж; собирается дождь.

– Конечно, хочу, – тут же согласилась Ванесса.

Во время короткого медового месяца жизнь словно повисла в воздухе. Она почти не думала ни о сестрах, ни о брате, ни о ком-то другом. Мир ограничился садовым домом и озером, а они с Эллиотом остались единственными людьми на всем белом свете. Адам и Ева в райском саду.