Сначала свадьба - Бэлоу Мэри - Страница 22

– Чтобы развлечь? – уточнила Ванесса. – Или чтобы вызвать раздражение у вас?

– Всегда последнее, – лаконично ответил виконт.

– Может быть, его обижало то обстоятельство, что опекуном оказались вы, а не он сам?

– Именно так.

– А нельзя было проявить чуткость и передать опеку ему, пусть даже и неофициально?

– Нельзя.

– О Господи. – Ванесса склонила голову и посмотрела осуждающе. – Вы и вправду жесткий, необщительный человек. И все же мне кажется, что вражда не имеет серьезных оснований. Но вы упорно требуете, чтобы соперник уехал из родного дома. Неужели не чувствуете ни капли сострадания?

– Миссис Дью, – виконт сжал руки за спиной и слегка наклонился к упрямой собеседнице, – жизнь не столь проста, как, судя по всему, кажется вам. Так, может быть, лучше воздержаться от советов хотя бы в тех делах, о которых вы ровным счетом ничего не знаете?

– Напротив, жизнь нередко оказывается даже проще, чем мы льстиво ее представляем, – заметила Ванесса. – Но если полагаете, что мне следует ограничиться собственными делами, то, пожалуй, я так и сделаю. Где похоронен мой прадед?

– Вон там.

Виконт повернулся и показал. Оба направились к могиле. Ванесса прочитала высеченное на надгробии цветистое восхваление заслуг покойного графа.

– Интересно, – задумчиво произнесла она, – что бы он сказал, увидев в своем поместье потомков отвергнутого сына и той женщины, которую так и не захотел принять.

– Жизнь непредсказуема, – загадочно произнес виконт.

– Все оказалось настолько тщетным, – продолжила Ванесса, – болезненные ссоры и конфликты, страдание и одиночество. И в итоге мы все равно здесь, но столько драгоценных лет потеряно даром!

Глаза наполнились грустью. В одном Кон, несомненно, прав: глаза действительно чудесные, даже когда не смеются.

– А где похоронен Джонатан?

Виконт подвел к самой свежей могиле. Надгробие выглядело безупречно чистым, трава вокруг была коротко подстрижена. Даже самый придирчивый глаз не заметил бы ни единого сорняка. Кто-то даже посадил ранние весенние цветы. Подснежники уже раскрыли свои хрупкие колокольчики, а крокус задиристо высовывал из земли листья-стрелки.

Кто-то не жалел усилий ради красоты. Наверное, Кон.

– Жаль, что мне не довелось знать мальчика, – тихо проговорила Ванесса. – Очень жаль. Думаю, я полюбила бы его.

– Относиться к нему иначе было невозможно, – заметил Эллиот.

– А на брата любовь не распространяется? – Ванесса повернулась и пронзила его острым взглядом. – Может быть, если бы вы нашли в себе силы засмеяться над попытками уколоть вас всякий раз, когда он подучивал Джонатана спрятаться, можно было бы повеселиться всем вместе и остаться друзьями? Может быть, вам просто недостает чувства юмора?

Нет, это уж слишком!

– Чувства юмора? – почти закричал виконт. – В выполнении самых серьезных обязательств? В общении с мошенником? В защите интересов невинного слабоумного мальчика? А также, полагаю, в общении с назойливой, бесцеремонной особой?

– Назойливая, бесцеремонная особа – это, конечно, я? – уточнила Ванесса. – Видите ли, просто не смогла позволить вам драться, даже не попытавшись остановить. Ну а сейчас всего лишь хотела подсказать способ сделать жизнь легче и счастливее. Константин хотя бы постоянно улыбается, несмотря на то что нередко улыбка выглядит насмешливой. А вы никогда не улыбаетесь. Если будете все время хмуриться, то скоро на лбу появятся некрасивые морщины.

– Улыбаться! – возмущенно повторил виконт. – Что ж, теперь, кажется, и я начинаю понимать величайший секрет жизненного успеха. Улыбайся, и все будет прекрасно, даже если ты последний мошенник. Да, мэм, немедленно начну улыбаться. Спасибо за совет.

И он улыбнулся.

Ванесса вновь склонила голову и пристально посмотрела.

– Нет, это не улыбка, – заключила она. – Скорее, злая гримаса. Сейчас вы похожи на волка. Правда, где-то я читала, что волки – самые нежные и заботливые звери. Но вы уже дважды назвали Константина мошенником. Всего лишь потому, что он пренебрегал вашим опекунством и учил Джонатана подшучивать над вами? Потому что проигнорировал ультиматум и остался здесь до нашего приезда? Мошенник – слишком сильное слово для характеристики подобных действий, не так ли?

– Желательно знать, мэм, чьим словам можно доверять, а чьим нельзя.

– Доверять, разумеется, следует вашим словам? – уточнила Ванесса. – Я должна на слово поверить, что кузен – мошенник? И следовательно, поставить под сомнение все, что говорит он? Но у меня нет причин верить вам и не верить ему, милорд. Предпочитаю собственные наблюдения и собственные выводы.

– Полагаю, нас давно ожидает завтрак, мэм, – сменил тему виконт. – Может быть, пора вернуться домой?

– Да, наверное, – вздохнула Ванесса. – Ах, Господи, я же без перчаток! – Она дотронулась до волос. – И без шляпы. И что только вы обо мне подумаете?

Эллиот тактично промолчал.

Итак, его заподозрили в отсутствии чувства юмора…

Неужели, спрашивал себя виконт, шагая по аллее старинного парка, секрет успеха в том, чтобы на каждом углу сыпать анекдотами и хохотать, словно гиена, даже если не смешно?

Неужели ради симпатии окружающих необходимо опуститься до такой степени, чтобы, подобно Кону, расточать фальшивое обаяние?

Глава 8

Эллиот задержался в Уоррен-Холле еще на три дня, а потом вернулся домой, в Финчли-Парк. Именно в это время он всерьез задумался о женитьбе на мисс Маргарет Хакстебл.

Сестры оказались воспитаны значительно лучше, чем виконт опасался поначалу, однако все равно отчаянно нуждались и в светской лакировке, и в соответствующих новому статусу знакомствах и связях. Причем нуждались немедленно, в этом же году, в ближайшем светском сезоне. Сезон должен начаться сразу после Пасхи.

А пока они оставались наивными сельскими барышнями, легкой добычей искушенных лицемеров – таких, например, как Константин Хакстебл.

Кон покинул Уоррен-Холл через день после несостоявшейся драки. Накануне вечером вскользь упомянул о предстоящем отъезде, а в ответ на дружные протесты кузин и кузена заявил, что действительно должен заняться важными делами. Уехал без фанфар, рано утром, пока все в доме еще спали.

Эллиот ощутил огромное облегчение, хотя не верил, что Кон исчез окончательно.

После отъезда дражайшего кузена Эллиот внимательно наблюдал за всем семейством. Мисс Хакстебл производила исключительно благоприятное впечатление. Постоянно консультируясь с экономкой и поварихой, она быстро взяла в свои руки огромное сложное хозяйство и к обязанностям отнеслась с должной ответственностью.

Короче говоря, Маргарет Хакстебл оказалась умной и интеллигентной женщиной.

И к тому же была неправдоподобно красива. Если к красоте и уму добавить немного городского лоска, то старшая сестра с легкостью затмит самых знаменитых светских львиц.

Наблюдение велось абсолютно бесстрастно. Виконт не ощущал ни грамма желания. Но он и не рассчитывал испытать вожделение к рационально выбранной невесте. Человек женится, подчиняясь спокойному голосу разума, а не отчаянному крику страсти.

Брак с мисс Хакстебл оказался бы удобным во многих отношениях, так что не стоило обращать внимания на легкую депрессию, которая неизменно возникала при одной лишь мысли о решительном поступке. Сама идея брака не радовала. Но к сожалению, тянуть дальше было нельзя.

Покидая Уоррен-Холл, виконт еще не решил окончательно, сделает ли предложение Маргарет, но всерьез обдумывал такую возможность.

После отъезда Константина молодой Мертон подружился с управляющим Сэмсоном. Опытный и преданный слуга мог научить любознательного господина всему, что требовалось знать и уметь. Эллиот обсудил с мальчиком необходимость нанять учителей. Наставников требовалось двое: один для того, чтобы привить графу достойные аристократа манеры, а второй – чтобы подготовить его к поступлению в университет. Стивен с удивлением воспринял известие о продолжении учебы, но виконт резонно пояснил, что истинный джентльмен – это высокообразованный джентльмен. Мисс Хакстебл поддержала, и графу пришлось уступить.