Не пытайся скрыть свою любовь - Бьянчин Хелен - Страница 11

Джинна непринужденно приветствовала знакомых, то и дело вступая в светскую беседу и медленно потягивая великолепное шардоне. Затем она заняла место за шикарным длинным столом, уставленным фарфором, хрусталем и золотом.

Никки была прекрасно осведомлена о том, какие обязанности на нее накладывает статус хозяйки праздника. Она не садилась за стол, ожидая прибытия опаздывающих.

Джинне удалось слегка расслабиться.

— Я слышал, — нерешительно произнес один из гостей, — вы недавно стали… — последовала деликатная пауза, — предметом пристального внимания прессы?

— Интересно, — спокойный голос Франко был полон обманчивого равнодушия, — как журналистам удается взять событие столетней давности и привязать его к настоящему, добавив невообразимое количество собственного вымысла?

— Полагаю, это не очень приятно.

— Да. Особенно для моей жены.

Джинна накрыла ладонь мужа своей.

— Дорогой, зачем говорить о том, что уже в прошлом?

Ей даже удалось сохранить улыбку, когда Франко поднес ее ладонь к губам и легко поцеловал.

От этого простого нежного прикосновения кровь в жилах Джинны закипела. Все ее тело внезапно наполнилось ощущением тепла. На несколько секунд комната, полная гостей, будто бы растворилась и перестала интересовать Джинну.

Но вскоре наваждение исчезло, пропало в вежливом смехе и светских разговорах.

Интересно, Франко сделал это, просто чтобы разрядить обстановку?

Никки всегда старалась, чтобы ужины в ее доме стали настоящим праздником даже для истинных гурманов, поэтому очень придирчиво выбирала основные блюда.

Сегодня темой вечера была тайская кухня.

Прекрасная еда и оживленная беседа помогли Джинне расслабиться. Она и оглянуться не успела, как подали кофе. Перевалило за полночь, и приятный вечер подошел к концу.

Таинственный час, подумала Джинна, сидя в машине и любуясь видом ночного города.

— Ты молчишь всю дорогу.

Джинна посмотрела на мужа.

— Устала.

— Устала?

— Да.

Франко давно уснул, а Джинна все лежала с открытыми глазами.

Что будет, если она сама прикоснется к мужу, попросит ответной ласки? Но мысль о том, что он может остановить ее руку, отстраниться от се губ, заставила молодую женщину отказаться от этой мысли.

* * *

Выходит, Фэмки взяла тайм-аут, подумала Джинна, проверяя неотвеченные вызовы и сообщения. На дисплее мобильного телефона замигал зеленый огонек.

Сообщение.

«Наслаждайся им, пока можешь».

Как раз этого мне не хватало в начале рабочего дня.

Джинна очень хотела послать в ответ что-нибудь язвительное, но сдержалась, потому что не собиралась давать сопернице даже намека на свою слабость.

Вечером того же дня пришло еще одно сообщение, заставившее Джинну едва слышно бормотать проклятия.

— Не задерживайся сегодня в офисе. Скажи Розе, чтобы ужин был готов к шести.

Франко допил кофе, набросил на плечи пиджак и взял со стола портфель.

Джинна недоуменно посмотрела на мужа и встретилась с его изучающим взглядом.

— Минош, — пояснил Франко.

Как я могла забыть об этом?

В течение последних нескольких дней они с Франко больше напоминали два корабля, которые никак не могут найти друг друга в ночном море. Из-за аврала на работе каждый из них уезжал и возвращался тогда, когда ему было удобно. Единственным местом, где они встречались, оставалась спальня.

Слава богу, рабочая неделя скоро закончится.

Галерея Минош входила в список любимых картинных галерей Джинны. Она располагалась в двухэтажном доме, первый этаж которого перестроили и обставили таким образом, чтобы сохранить оригинальность и привлекательность старинных интерьеров.

Эта галерея принадлежала одной из богатейших светских львиц, о которой уже слагали легенды. Посещать галерею можно было только по приглашению хозяйки, отдававшей предпочтение тем, кто жертвовал солидные средства на нужды детей-инвалидов.

Цены билетов были умопомрачительными, деньги, полученные от их продажи, направлялись в тот же благотворительный фонд, в который перечисляли свои средства меценаты, составлявшие сливки высшего общества Мельбурна.

Элегантность и стиль — вот слова, которыми можно описать показы коллекций галереи. Каждый такой показ становился настоящим событием. Джинне всегда казалось забавным, что подлинность пригласительных билетов проверяет специальный охранник. Охранников было несколько. Их нанимали для обеспечения безопасности прилегающей территории, картин и гостей… Гостей, которым давался определенный отрезок времени для того, чтобы прибыть в галерею и войти внутрь, после чего здание переводилось в закрытый режим. А в конце вечера приглашенным отводили точно такой же промежуток времени, чтобы покинуть здание.

Мужчинам дресс-код предписывал надевать вечерние костюмы и черные галстуки, а женщины наряжались в свои лучшие платья и демонстрировали друг другу и всему миру украшения, стоившие так дорого, что на деньги, вырученные от их продажи, можно было бы накормить всех сирот мира.

Да, а вот теперь нужно улыбнуться, подумала Джинна, входя в просторный холл, где их встречала сама Минош, великолепная хозяйка галереи.

Высокая, импозантная Минош нарядилась в кричаще яркий кафтан. Ее запястья были унизаны множеством золотых браслетов. Хозяйка галереи так усердно скрывала свое настоящее имя, что теперь никто не мог вспомнить, было ли оно у нее вообще.

Минош вышла замуж по расчету, а спустя год развелась, после чего зажила как императрица, потакая всем своим прихотям.

О ее прошлом никто ничего не знал, но многие гадали, как ей удалось стать обладательницей такого состояния.

— Джинна, Франко…

Хорошо поставленный голос Минош говорил о том, что ее предки были родом из Франции. Он странно не соответствовал ее внешности.

Джинна подозревала, что это несоответствие разыграно специально, чтобы обострить интригу.

— С вашей стороны было так любезно принять мое приглашение…

Как будто кто-то мог отказаться! Совершить подобное без веской причины равносильно самоубийству.

— Прошу вас, присоединяйтесь к гостям… и наслаждайтесь!

Вкуснейшее шампанское подавали в хрустальных бокалах, а причудливые канапе, которыми здесь угощали, заставили бы любого шеф-повара побелеть от зависти.

Официанты в униформе подавали одновременно и то, и другое, действуя четко и слаженно.

Лица большинства приглашенных были знакомы Джинне. Судьи, светила современной медицины, финансовые воротилы, владельцы заводов — как пожилые, представляющие старый капитал, так и молодые. Каждый из них был баснословно богат.

Одни совершали обдуманные, хорошо взвешенные покупки, рассчитывая на то, что неизвестный пока художник со временем станет знаменитостью, другие просто тратили деньги, чтобы доставить удовольствие жене или любовнице.

Присутствие профессиональных фотографов исключалось, любая фото — и видеоаппаратура была здесь запрещена.

Женщины одевались с расчетом на то, чтобы всех поразить. Они из кожи вон лезли, чтобы выглядеть столь же красиво, сколь богато. Самой актуальной темой сплетен были молодящиеся особы, решившиеся на пластическую операцию. Дамы взахлеб обсуждали знаменитых хирургов. Особой популярностью пользовались те, что жили и работали за границей.

Но Джинну действительно привлекало изобразительное искусство.

Картины, выставленные в комнатах и коридорах, воплощали как авангард — экзотичный, порой кричащий и вызывающий, так и разнообразные попытки помериться силой с импрессионистами и старыми мастерами.

На одних полотнах царствовали живые контрасты цвета, на других — приглушенные, почти неразличимые мазки… Но все они передавали настроение и внутренний мир художника.

Да и обстановка в целом способствовала более полному восприятию представленных здесь полотен, в основном благодаря усилиям хозяйки.

Минош не жалела денег, и Джинна не сомневалась, что эти эксклюзивные картины не что иное, как бесценные оригиналы, а не просто хорошие копии.