Пятая авеню, дом один - Бушнелл Кэндес - Страница 60

Минди поставила фотографию на место и взяла бланки. Их явно позаимствовали из бангкокского отеля «Времена года». Верхний листок остался чист, следующие два были исписаны математическими формулами, в которых Минди ничего не смыслила. На четвертом листке она наткнулась на карандашную строчку маленькими печатными буквами: «Мы нувориши».

Что правда, то правда. И задницы при этом. Она забрала пачку с собой: пусть, вернувшись из поездки, Пол Райс хватится своих бумажек. Пусть знает, что в его квартире побывали гости. Это будет ее маленькое послание ему.

Ее квартира выглядела по сравнению с полупустым жилищем Райсов настоящей свалкой. Райсы живут как в гостиничном номере, решила она, садясь за свой сетевой дневник. «Сегодня я сделала очередное открытие: я всего этого не хочу!» – записала она с наслаждением.

«Не думай – делай!» – напомнил себе Филипп. С женщинами это была единственная возможная философия. Если слишком много о них думать, если рассуждать об отношениях и об их смысле, то жди беды. Кто-то (обычно женщина) будет разочарован, хотя мужчина (обычно) в этом не виноват. Что поделать мужчине, любителю женщин и секса? Утром он наконец капитулировал и попросил Лолу переехать к нему.

И тут же понял, что это, возможно, ошибка. Но слова уже были произнесены, назад их не возьмешь. Лола подпрыгнула, полезла обниматься.

– Ну, ну... – бормотал он, гладя ее по спине. – Мы же не женимся, просто поживем вместе. Поэкспериментируем.

– Мы будем такими счастливыми! – прошептала она и стала искать в своем чемодане купальник. Найдя, обернула бедра миниатюрным парео и потащила его на пляж.

И вот теперь она по-щенячьи резвилась в волнах и, озираясь на него, манила к ней присоединиться.

– Еще рано! – отозвался он с шезлонга.

– Уже одиннадцать часов, глупенький! – не отставала она и обрызгала его.

– Мне не нравится влага до обеда, – шутливо защищался он.

– А как же утренний душ? – игриво спрашивала она.

– Это разные вещи. – И он со снисходительной улыбкой возвращается к штудированию журнала The Econоmist.

Лола воспринимает все слишком буквально, подумал он. Хотя какая разница? «Не думай», – напомнил он себе еще раз. Она переедет к нему. Если из этого выйдет толк – отлично, если нет – они разъедутся. Большое дело! Перелистывая страницы, он обратил внимание на распад корпорации «Тайм Уорнер». Положив журнал на песок, он закрыл глаза. Ему необходим отдых. С Лолой решено, теперь – отдыхать.

Такая перспектива выглядела маловероятной двумя днями раньше, когда он встречал Лолу в аэропорту Барбадоса. В отличие от шумных отпускников в яркой одежде она не веселилась, а потерянно сидела на чемодане на колесиках Louis Vuitton в больших темных очках, с упавшими на лицо прядями волос. Когда он подошел, она встала и сняла очки. Глаза у нее были опухшие.

– Мне не следовало приезжать, – проговорила она. – Я не знала, как поступить. Хотела тебе позвонить, но зачем портить тебе Рождество? Зачем тебя огорчать? Все равно ничего нельзя было поделать. Все так грустно!

– Кто-то умер? – брякнул он.

– Если бы! Мои родители обанкротились. Теперь мне придется уехать из Нью-Йорка.

Филипп не мог понять, как вышло, что ее родители лишились всех средств. Разве у них нет сбережений? По его впечатлению, мамаша и папаша Фэбрикан, хоть и не хватали звезд с неба, были людьми простыми и практичными и ни за что не ввязались бы в какой-нибудь скандал. Особенно Битель: слишком болтливая, слишком приверженная своему узкому кругу, слишком большая любительница осуждать других, но при этом совершенно не способная сама угодить в предосудительное положение. Однако Лола утверждала, что невозможное все-таки случилось. Ей придется расстаться с Нью-Йорком, она еще не думала, куда податься, знает только, что не станет жить с родителями. А самое худшее – то, что теперь она не сможет на него работать.

Он сразу смекнул, куда она клонит. Достаточно было одного его слова, чтобы решить все ее проблемы. Забота о Лоле не станет для него финансовым бременем: денег у него полно, детей нет. Но правильно ли будет так поступить? Инстинкт подсказывал отрицательный ответ. Пока что он не несет за нее ответственности, но будет нести, если она к нему переедет.

Въехав в отель «Коттон-хаус» на острове Мастик, они без промедления занялись любовью, но когда он уже собирался кончать, она вдруг зарыдала, отворачиваясь, словно не хотела, чтобы он это видел.

– Что-то не так? – поинтересовался он у Лолы, забросившей ему на плечи ноги.

– Ничего... – пролепетала она.

– Нет, что-то определенно не так. Я делаю тебе больно?

– Нет.

– Я уже кончаю...

– Может быть, нам скоро уже не придется заниматься любовью. Вот я и грущу, – объяснила она.

Как тут сохранить эрекцию? Он растянулся рядом с ней.

– Прости, – сказала она, гладя ему лицо.

– У нас есть целая неделя для любви, – напомнил он ей.

– Знаю. – Она со вздохом покинула постель, подошла к зеркалу, стала рассеянно расчесывать длинные волосы, перекинув их на обнаженную грудь. В ее взгляде, адресованном самой себе, а заодно и любовнику у нее за спиной, была тоска.

– Эта неделя кончится, и мы больше друг друга не увидим.

– Брось, Лола! – простонал он. – Это тебе не кино и не роман Николаса Спаркса.

– Почему ты всегда шутить, когда я говорю серьезно? – вспылила она. – Наверное, тебе все равно, останусь я в Нью-Йорке или нет.

– Ничего подобного, – буркнул он.

Надеясь поправить ей настроение, он повез ее в бар «Бейзилз», славящийся тем, что туда любит заглядывать сам Мик Джаггер. Им повезло: Мик оказался там, но Лола вела себя так, словно ее ничего вокруг не занимало, безразлично тянула ромовый пунш через соломинку и кидала многозначительные взгляды на бухту, на несколько пришвартованных яхт. На вопросы отвечала односложно. Наконец он встал, подошел к Джаггеру и попросил помочь развеселить девушку. Но Лола даже на мировую знаменитость смотрела полными грусти глазами и пожимала великодушно поданную руку совсем вяло, как жертва семейного насилия.

– Это же сам Мик Джаггер! – напустился на нее Филипп, когда тот отошел. – Тебе все равно?

– Я в восторге. – Она пожала плечами. – Но что толку? Вряд ли он мне поможет.

Они вернулись в отель. Она пошла гулять по пляжу одна, сказав, что ей надо подумать. Он попробовал дремать. Над кроватью была противомоскитная сетка, но ему никак не удавалось ее как следует запахнуть, и после трех укусов он сдался, побрел в бар и немного выпил. За ужином Лола заказала трехфутового омара, но почти к нему не притронулась. Когда официант, увидев несъеденного омара, подошел спросить, все ли в порядке, Лола заплакала.

Назавтра было не лучше. Они пошли на пляж, где Лола то плакала в полотенце, то пыталась вызвать у него ревность, флиртуя с двумя молодыми англичанами. Филипп понял, что придется либо сдаться, либо отказаться от нее. Почему женщины вечно занимаются выкручиванием рук?

Днем, когда ему делали массаж, она заявила, что пойдет спать. Вернувшись в бунгало, он запаниковал: Лолы не было. Вдруг он ее недооценил, вдруг она что-нибудь натворила? Он звонил ей на мобильный, но оказалось, что она оставила его в номере, вместе с сумочкой. Он еще сильнее разволновался, отправился в главное здание и попросил портье поездить с ним по территории отеля на багги для гольфистов. Они искали Лолу целый час, но она как сквозь землю провалилась. Портье сказал Филиппу в утешение, что она не могла уйти далеко – остров все-таки. Но Филипп от этого еще больше испугался, вспомнив, как двумя годами раньше на островке в Карибском море пропала девочка-англичанка. Тогда портье предположил, что Лола отправилась за покупками. Филипп помчался на такси в порт и принялся обходить бары и магазины. В «Коттон-хаус» он вернулся побежденным. Как ему теперь поступить? Позвонить ее родителям и сказать: «Я слышал, вы потеряли все свои деньги, мне очень жаль, но теперь вы потеряли еще и вашу дочь»? От безнадежности он опять набрал номер ее мобильного – вдруг она возвращалась в его отсутствие? – но телефон громко звонил в ее сумочке. Он оборвал связь, не в силах больше слышать этот звук.