Гнев орка - Калашников Максим - Страница 66

Но как только русская политика изменится в сторону наших коренных интересов, как только русские начнут поднимать свои высокотехнологичные отрасли экономики, оберегать и преумножать свой народ, как только примутся богатеть и отвоевывать рынки сбыта, как только в океан выйдут новые русские корабли, а в космос — современные русские аппараты — все моментально изменится.

Поэтому не стоит обольщаться тем, что Берков и Рахлин у Клэнси разглагольствуют о персах и арабах. Эти слова относятся и к нам. Подождите — еще какой-нибудь Берков или Халилзад посулят превратить Саратов, Самару или Питер в кратеры. А повод для этого всегда найдется. Например, попытка русских проявить имперские замашки и подавить какую-нибудь новоявленную республику клана Синего Орла, решившего возродить давние культурные традиции человеческих жертвоприношений и рабства после 70 лет коммунистического варварства. Особенно если эти синие орлы объявят своей собственностью какие-нибудь очень нужные США месторождения.

Ведь нынешнее время тем и «славно», что наверх вырвались самые темные и жуткие суеверия, что началось новое пришествие Темных Веков. И это время родило новый тип политика, который ради власти пойдет на разрушение всего, примет любое обличье и любую веру. И неизбежно начнет искать поддержку у Америки…

Вы хотите доказать мне, что США станут уничтожать всякого, кто старается развиваться и осуществлять технологические рывки? — не унимается Демократ. — Но вы в главе «Парагвайский вариант» все время оперировали примерами стран с диктаторскими и тоталитарными режимами. Старая Аргентина, Ирак, Иран… А у нас ведь — де-мо-кра-ти-я! У нас президентов выбирают, у нас — многопартийность и есть парламент!

Полноте, гражданин Демократ! Слово «демократия» в России 2000-х годов все более звучит насмешкой. А почему у нас такие примеры получаются? Все очень просто. Уже в XX веке те страны, которые по тем или иным причинам отстали в технико-экономическом отношении от США и Западной Европы (или были отброшены назад войнами и революциями), волей-неволей наверстывали упущенное путем мобилизации всех на циональных сил. А самым эффективным инструментом для этого становился жесткий политический режим, потому что приходилось заставлять свой народ работать на завтрашний день, не давая ему транжирить деньги попусту: на балаганы «выборов», на заграничные кутежи и роскошь верхушки, на всякие там вино-казино, импортные тряпки с побрякушками и прочую ерунду.

Именно так обеспечил космический рывок России Сталин. Именно таким путем пошли в Италии, Германии и Японии в 1920-1930-х годах, когда и немцы, и японцы, например, оставляли капиталистам-хозяевам заводов всего 5-10 процентов прибыли для личного обогащения, остальное принуждали вкладывать в обновление производства и в высокие зарплаты рабочим. Это, конечно, жестоко, но зато эффективно срабатывает.

Затем тем же путем пошли новые индустриальные страны, и власть Хусейна в Ираке, например, сделала свою страну самой развитой в арабском мире, вплотную подведя ее к выходу в космос и овладению ядерной энергией, сформировав целую армию талантливых инженеров и ученых. Впрочем, примеры отнюдь не демократических Китая, Тайваня, Сингапура, Южной Кореи — из той же серии. Правящие генералы в Сеуле много лет пресекали попытки народа жить, пользуясь красивыми импортными товарами, заставляя покупать только отечественное, и при этом приговаривали: «Хочешь жить красиво? Научись сам делать машины и электронику». И что же? Попытка увенчалась успехом.

История всего XX века убедительно доказала, что соединение недемократической, стабильной и твердой власти с экономической свободой творит чудеса. Особенно если такая власть обладает ясным проектом будущего. Когда после 11 сентября 2001 года капиталы побежали из впавшей в кризис американской экономики, некоторые россиянские «аналитики» всерьез рассчитывали на то, что эти деньги прибегут в экономику РФ. Но как бы не так! Они пошли в экономику Китая — туда, где нет идиотских выборов каждые четыре года, где царствуют дисциплина и порядок, где власть всегда держит слово и может гарантировать инвесторам неизменные условия на много лет вперед. А Россияния со всеми своими «рыночными законами» оказалась с во-от такушим носом!

Если сравнивать нас с «китайским чудом», то в России после 1991 года поступили ровно наоборот — стали строить демократию. Результаты этого новаторства — налицо. Коммунистический Китай нынче смотрит на русских как на бедных родственников, принимает Президента РФ Путина как лидера второразрядной страны и даже — верх позора! — дает Москве кредиты на покупку китайских технологий.

Россияне в начале 1990-х страдали одной иллюзией. Унаследовав от СССР огромный технологический задел, ВПК и прекрасные технологические проекты, аналогов которым в мире нет по сию пору, они устроили у себя амери-каноидную «демократию» и стали ждать, когда сюда набегут с несчитанными долларами американские инвесторы, и станем мы строить здесь новейшие самолеты, и термопланы с экранопланами, и лекарства делать, каковые заменяют собой целые отрасли мировой фармацевтики. На американские, стало быть, деньги. Но очень быстро умные смекнули: американский капитал никогда не пойдет на проект, в котором от него требуются лишь деньги, а русские целиком обеспечивают технолого-промышленную часть. Потому что американцы — не такие дураки, чтобы за свой счет вскармливать себе конкурента. Они гораздо охотнее разрушат у русских и промышленность, и оригинальные научно-технологические школы, заменив Все на свои технологии. Пусть они и хуже — зато свои.

Вот почему те, кто нынче быстро развивается, как правило, не страдают демократией у себя дома. Потому что именно жесткая власть позволяет взять прибыли от вывоза нефти и прочего сырья и вложить их в отрасли завтрашнего и послезавтрашнего дня. И тот же Ирак 1970-1980-х, получая от продажи нефти миллиарды долларов, превращал их не в золотые унитазы нуворишей, а в новейшую промышленность и волоконно-оптические линии связи, в тысячи высококлассных ученых и инженеров.

В США это прекрасно понимают. А поскольку весь смысл их политики сводится именно к тому, чтобы остановить развитие незападного мира, не дать России подняться и тем самым предотвратить возникновение конкурентов, то они «мочат» всех, кто не желает принимать «импортную демократию». Любого можно уничтожить, обвинив в недемократичности внутренней жизни. Россия «колониальную демократию» приняла и теперь стремительно скатывается на положение новой Африки. Оно и понятно: «импортная демократия» со всеми этими выборами-спикерами-президентами делает любую страну коррумпированной, дебильной, неспособной воплощать любые крупные проекты и полностью подвластной американским игрокам. Да еще и приводит к утечке огромных денег в американские финансовые центры, как мы уже убедились на своем опыте.

Вот поэтому-то все приведенные нами примеры убитого американцами развития относятся к недемократическим государствам. Вот почему и нас будут бить, едва мы действительно начнем развиваться.

Вот почему мы советуем вам, дорогой читатель, почаще вспоминать слова литературных Беркова и Рахлина, примеряя их к нынешней России.

— Да что вы страсти-то нагнетаете? — скажет нам Новомодный россиянский патриот с триколором в петлице. — Впервой, что ли, России из передряг выпутываться? Разве первый раз нам так плохо?

Именно что первый! Так плохо, как сегодня, нам не было никогда.

Россия видела немало бед. Мы могли голодать, рвать друг друга зубами в яростных свалках гражданской войны или погибать под пулями захватчиков. Мы очень часто оказывались израненными так, что, казалось, вот-вот рухнем. Так было в Смуту 1600-х годов, в смуту начала XX века и при гитлеровском нашествии. Но никогда Россия не распадалась на части так надолго, как это случилось в 1991-м. Никогда еще так умело не разжигалась взаимная ненависть между тремя великими ветвями русского суперэтноса — великороссами, украинцами и белорусами. Никогда еще в дополнение к ранам мы не получали такого заражения всего национального организма, такого поражения наших источников жизни и развития, такого морального удара. Еще никогда русские, потерпев поражение, не подвергались такому действию ментального и консциентального оружия, еще никогда не считали собственное государство худшим из всех возможных врагов, еще не испытывали такого комплекса национальной неполноценности!