Точка падения - Бурносов Юрий Николаевич - Страница 33

Капитану Заяц я отдал свой пистолет. Ерунда, конечно, пистолет в Зоне — оружие всегда сомнительное, но если она и в самом деле оперативный работник… Шмальнет хотя бы ради сигнала. Баба в любом случае бойкая.

Хорошо, что нам попадалось крайне мало аномалий. «Жадинки» я чуял, пару «трамплинов» мы обошли, «жарку» завидели совсем уж издалека… даже болты раскидывать пока не приходилось. Но и забот хватало и без болтов с аномалиями.

Я лишний раз вспоминал светлые времена, когда мы шли в Зону. Как я недоумевал — что ж все так хорошо у нас складывается, даже если учитывать историю с розовой мерзостью в брошенном танке и сломанную ногу Бармаглота. О Бармаглоте и его нынешней судьбе я, старался не думать, зачем забивать голову без толку — придем к месту схрона, там все и увидим.

А сейчас все шло наперекосяк. То есть если бы мы двигались обычным составом, больших проблем не возникло бы — да, мутная местность, но на то и щука в пруду, чтобы карась не дремал. Однако с нами шли люди, совершенно несведущие и окружающей обстановке, и все вокруг представляло для них опасность.

От липкой паутины приходилось уворачиваться на каждом шагу. От движения она не разлеталась в стороны, как положено нормальной паутине, а, наоборот, словно бросалась навстречу. Приходилось двигаться плавно, как в балете. Она, конечно, не страшная, паутина эта. Даже если вляпаешься в нее. Коже от нее ничего не будет — серый налет только, и тот отмоется через пару дней. А вот если на одежду попадает — то это насовсем. Некоторым ничего, даже нравилось — этакие причудливые рисунки. Но мало ли? Может, эти рисунки спустя пять лет тебе аукнутся. Пока с ними ничего не происходило, правда. Сталкеры даже поначалу куртки с этими паутинными разводами сдавать пытались как хабар. Потом перестали — невыгодно выходило. Да и ученые к ним быстро интерес потеряли: вроде как состав этих разводов паутинных выяснили — ничего особенного, в промышленности давно примерно таким же пользуются. Вот народ и плюнул на это; но некоторые юнцы даже гордились — мол, Зона тату нанесла. Ну, молодцы, паутина эта не в самых ходовых местах встречалась, так что было чем гордиться. Те, кто поопытнее, тоже спокойно к паутине относились.

Дальше стало хуже. Промозгло стало, холодно. Под ногами мерзко чавкало, с деревьев уже не паутина свисала, а «сопли» довольно противного вида. Такие нам уже попадались в начале пути — хотя, может, это вовсе и не само по себе, а просто после местных дождичков паутина такой становится? Черт ее знает.

Утешительно только то, что «сопли» висят неподвижно, не так трудно их миновать. Молодой поросли вот не повезло — «сопли» целиком опутывали деревца с макушки до корней. Похоже это было на какие-то гигантские сморчки сизого цвета. Еще немного — и начнешь себя ощущать ничтожным муравьем из старинного мультика: «Мне бы домой, мне бы домой…».

Воняли эти сморчки, кстати, так, что в глазах начало слезиться. Совсем не грибами. Ужас был в том, что дальше этих сморчков становилось все больше, а в некоторых местах они все соединялись между собой теми же «соплями». Еще немного — и из этой гнили не выберешься.

Я, как мог, орал пассажирам, чтобы ничего не трогали и ни во что не влезли. Справедливости ради, никто никуда пока и не влез. Читали, видать, книжки, смотрели фильмы, документальные и художественные, потому боялись. Больше всего я волновался за детей — мало ли, схватят что-нибудь из любопытства. Но детям, наверное, оказалось достаточно вынужденной посадки, и настроения шалить и изучать окружающий мир у них не имелось.

Я уже запомнил их имена: Ирочка плюс Боря и Сережа. Ирочкина мамаша нам уже крови попортила возле самолета, но после вела себя довольно смирно. Безропотно добыла себе одежду. Истерик после посещения самолета, полного трупов, не закатывала… Что, впрочем, странно — она же так туда рвалась, убивалась по мужу вроде, надеялась, что жив. А убедившись — успокоилась и забыла тут же? Не есть понятно. Может, шок, конечно. Что-то я о таком слышал, типа посттравматический шок — человек вроде как блокирует произошедшее несчастье в голове и ведет себя так, словно ничего не случилось. Ну да ладно, доберется живой до цивилизации — пусть там сама с врачами разбирается. По мне, лучше пока совсем ничего не помнит.

Ирочка шла, держась за руку матери, видно было, что она еле стояла на ногах. Ничего, пусть еще немного пройдется пешком, меньше хлопот будет, когда устанет — уснет на руках, к примеру.

Боря и Сережа похожи друг на друга, и носы одинаково разбили во время посадки. Их мамаша была суровая, очкастая, напоминавшая учительницу и почему-то строгую мультипликационную жабу, хотя лишним весом вроде не отличалась. Лицо у нее было такое, со щечками…

Кстати, именно где-то здесь, говорят, расплодилась натуральная галлюциногенная жаба bufo marinus — хрен знает каким макаром, вообще-то она обитает в Южной Америке вроде. Ученые в истерике бились, когда им притащили экземпляр. Сначала за розыгрыш приняли. Розыгрыш, ага. Те парни, что эту жабу отловили, до сих пор реальность не отличают. Зомби натуральные, хотя и не зомби. Недаром же, говорят, из этой жабы готовили яд зомби на Гаити — я специально в библиотеку сходил, почитал кое-чего. Правда, жабы такой не видал, но есть сталкеры, которые видали. Если не врут, потому что сталкеры, как ни крути, часто врут…

Жабы жабами, но главное, что пока не попадались погонщики. О них я предупредил особо и постоянно напоминал, потому что самый опасный мутант — это неизвестный мутант. Почему-то общепринятым мнением стало, что они обитают на деревьях и прыгают, хотя подтверждений тому не имелось, да и видели мы всего лишь одного. Хотя не факт, что они вообще на людей нападают — допустим, только на собратьев-мутантов. Почему нет?

От натуралистических размышлений меня отвлек какой-то внутренний сигнал. Задумавшись, я и не заметил, что глаза начало щипать уже так, что дети захныкали, а пассажиры начали останавливаться и тереть лица ладонями. Вот черт! Я судорожно проморгался и завертелся на месте. Похоже, мы попали в самую чащу этих сопливых грибов. Вонь стояла адская, глаза почти не видели, я заорал Паулю, который замыкал строй:

— Давай всех сюда!

Пауль с Аспирином начали сгонять пассажиров в кучу, те неуклюже и испуганно толкались, как деревенское стадо. Я сорвал с шеи респиратор, забрал еще пару у Соболя и Пауля, сунул малышам:

— Это наденьте на детей, а сами и все остальные быстро ищите, чем закрыть носы и рты! Любые тряпки годятся. Быстро!

Пассажиры кинулись выполнять, а вот сталкеры смотрели на меня с каким-то подозрением. Я потер глаза, затем потащил Аспирина в сторону:

— Слушай, «жгучий пух» на меня не действует, а эта дрянь, чего-то сильно накрывает. Ты как?

— Да я ничё, ну воняет, подумаешь… так такого добра тут… я даже удивился, что за паника. — Аспирин смотрел на меня, нахмурившись.

— Значит, так. Выводить нас отсюда будешь ты. Включай свое чутье, понял?

— Понял, — серьезно сказал Аспирин, — ты только это… держись, чува-ак.

— Да я нормально. Глаза вот только… словно песка набросали.

Аспирин пошел впереди меня. Я еле видел его сквозь прищурепные слезящиеся глаза. Хорошо, хоть слышал. Аспирин верно нащупал нужное направление, потому что с каждым шагом мне становилось все легче.

Скоро вонючие грибы совсем закончились, да и «сопли» на деревьях тоже. Я вздохнул с облегчением, разлепил глаза и увидел очередной овраг, раскинувшийся на пути. Аспирин предложил сделать привал, но я не позволил. Не хотелось мне останавливаться в такой близости от только что пережитого кошмара. Ощущение было такое, что, помедли я ещё пять минут в той чащобе, запросто лишился бы обоих глаз.

В овраг — эти чертовы овраги начали меня доставать! — мы сползали на пятой точке, упираясь каблуками в мокрый склон и собрав на подошвы комья жирной земли с пучками травы. Аспирин еле слышно ругался, Пауль пару раз уронил клетку с бюрерами, которые злобно блекотали внутри. Гомосеки-санитары то же вполголоса ругались, вполне по-мужски. Этак еще перевоспитаются, пока идти будут…