Битва за небеса - Калашников Максим - Страница 10

Но был и еще один способ – ответные террористические акции. «…Так как жертве агрессии терять уже нечего, а другого реального ответа, кроме ответа террором на террор, исходя из неравенства военных потенциалов, просто не существует».

Я слышу эти слова из уст лощеного молодого интеллектуала, еще вчера сотрудника Гайдара. Человек, которого невозможно представить без обрамления в виде кабинета в «Белом доме», компьютеров, факс-модемов и прочей техники наших дней. Но мне вспоминается июнь 1999, когда в мой дом заглянул Сашка-Ас, отчаянный чертяка. Прожаренный солнцем, обветренный ветеран боев с румынами в Приднестровье в 1992, командир Русского добровольческого отряда-2 во время войны в Боснии 1993 года, он на этот раз вернулся из Сербии, где порывался помочь православным отбивать наземное вторжение сил НАТО. Жилистый и худой, словно молотильный цеп, он рассказал о том, как русские добровольцы, сражаясь с албанскими наркопартизанами в сербских полицейских отрядах, изнуренные постоянным маневрированием и уходом из-под натовских авианалетов, предлагали сербскому начальству то же, что и Делягин. Они говорили: давайте организуем диверсионные группы и начнем подрывать казармы с западными летчиками в Македонии и Албании. Давайте устраивать диверсии в портах, на аэродромах и коммуникациях. Ведь, черт возьми, мы прошли столько войн, включая Афганскую и Чеченскую, и опыта в таких делах нам не занимать!

Но сербское начальство отвечало: «Ми смо не агрессори…». Мы воюем цивилизованно.

Я вспоминаю и другое – лето 1995, когда банда Басаева ворвалась в Буденновск. Я вижу премьера Черномырдина, говорящего по телефону с чеченским террористом. Трясущиеся руки, белое лицо… «Шамиль Басаев, говори громче…» И снова представляются те же расширенные от страха глаза, и тот же срывающийся голос: «Президент Гор, говорите громче…». Тогда, в Буденновске, обнажились до предела вся трусость и подлость наших верхов. Отпустив террористов в 1995, наша отвратительная шваль, называющая себя «политической элитой», предопределила и войну на Кавказе в 1999, и взрывы жилых домов в наших городах. Разве они смогут ответить террором на террор или хотя бы пуском ракет боеголовок тогда, когда первые «томагавки» врежутся в Россию?

– Ты, Миша, наверное, переборщил, – говорю я Делягину. – Они побоятся нападать, пока у нас есть хотя бы остатки ядерного оружия.

– Тебе ли рассказывать о качестве нашей «элиты»? Вспомни их бездействие в августе 1991 года, когда было все, чтобы смести Ельцина… Они попросту струсят и не применят оружия. Они просто капитулируют перед силой НАТО…

Россия будет не главной целью грядущей против нее агрессии. В мире, где правит «Отец Лжи», и сами войны лживы. Главной целью будет подорвать восхождение Китая к мировым высотам, не дать его валюте, юаню, стать центром создания азиатских денег – конкурента доллара. И с этой точки зрения то, что США разгромили китайское посольство в Белграде, – шаг очень логичный. Янки снова «конструируют реальность», заставляя свою мишень действовать так, как выгодно США.

Ныне Китай опасен для Америки. Он обладает мягким субтропическим и тропическим климатом, и потому затраты на производство в нем очень низки. Не надо тратить уйму денег на непроизводительные расходы: отопление, здания с толстыми стенами. Китай обладает и громадным народом, способным работать за сорок долларов в месяц, причем рабочая сила Китая достаточно квалифицированна. Западный рабочий трудится ничуть не лучше китайского, зато требует себе заработков в пятьдесят раз больше. Налоги на производство в Китае сказочно низки: ведь ему не требуется, как в США, тратить десятки миллиардов долларов на содержание миллионов бездельников, негритянских и белых наркоманов, чернокожих матерей-одиночек, которые получают в Америке пособия в несколько сотен долларов ежемесячно через систему «веллфэр».

И потому с 1978 года в Китай хлынули американские, японские и западноевропейские капиталы, западные предприниматели стали выводить в Китай свое производство. Оказалось, что производить там компьютеры, джинсы, рубашки, игрушки и еще тьму вещей намного прибыльнее, чем у себя дома. В итоге Китай по своему валовому внутреннему продукту стал обгонять США, где реального производства остается все меньше.

Это уже страшно. Разбогатев, китайцы неминуемо станут и военной сверхдержавой, бросят вызов всевластию США. Если Россия распадется, и китайцы займут пока еще русские Приморье и Дальний Восток, то мощь их Поднебесной империи удвоится. Вобрав же в себя большинство индустрии планеты, Китай обязательно создаст свою мировую валюту, которая опрокинет доллар, вызвав крах Америки. И то же самое может случиться, если Россия начнет подниматься, а русские и китайцы договорятся не воевать друг с другом, обратившись в конце концов против общего врага – Запада.

Делягин предлагает такую версию развития событий. Уничтожение посольства КНР в Белграде летом 1999 вызвало бурное негодование в Китае, которое, однако, не вышло за рамки международного права. Это и немудрено: ведь именно Америка служит главным рынком сбыта для потоков дешевых китайских товаров, терять который Пекину все-таки невыгодно. Но демонстрации возмущения в Китае уже создают в умах американского быдла ощущение его враждебности.

США наращивают информационную агрессию. Вслед за ударом по посольству начинается развертывание скандала, где янки обвиняют Китай в ядерном шпионаже против Америки. Уже в июле 1999-го начинается новый скандал – с обвинениями на тему поставки Китаем ракетных технологий в Северную Корею. Мол, они содержат материалы американского производства, и этим Пекин нарушает свое обещание соблюдать «режим международного контроля за экспортом ракетной технологии». (Заодно в связи с этим упоминаются и русские).

Это все тоже неспроста. Поскольку теперь масса обывателей США убеждена во враждебности китайцев и в полной «невиновности» Америки, можно вводить санкции на ввоз в нее китайских товаров. Очевидно, такие же санкции против «плохого Китая» примут и другие страны НАТО. Это больно ударит по китайской экономике и подорвет юань – вплоть до его девальвации. (Уничтожается конкурент доллара, позиции КНР в Азии слабеют, а США – крепнут.) Одновременно американские компании избавятся от конкурента на внутреннем рынке, увеличив свои прибыли и улучшив торговый баланс США. Все это идет в русле нынешней тенденции протекционизма (защиты внутреннего рынка), общего ныне для развитых стран.

В идеале Китай, лишенный притока валюты, должен развалиться на части. Потому что богатые, экспорто-ориентированные южные провинции этой страны, в которых есть давние традиции сепаратизма, могут восхотеть отделиться от остального Китая. Чтобы не портить отношения с Западом, а заодно не делиться прибытками с бедными глубинными провинциями. Тем более, что единого китайского народа не существует, и язык юга страны весьма отличается от пекинского диалекта, не говоря уж о различиях с жителями северного Китая – Манчжурии. Китай по пестроте этносов почти ничем не уступает Советскому Союзу. Тем более, что в Китае есть район сепаратизма – СУАР, Синцьзян-Уйгурский автономный район, населенный тюрками-мусульманами. Именно он при умелом использовании может послужить для ожесточенной войны между китайцами и мусульманами. А уж о том, что США поддерживают сепаратизм Тибета, и говорить не приходится.

"Таким образом, международная конкуренция приобретает характер тотальной финансовой войны сильнейших стран (и в первую очередь, США) против остальных. Слабый становится придатком сильного, причем новые технологии не облегчают. а наоборот, усугубляют его положение… Для противостояния агрессивному и тотальному характеру международной конкуренции необходимо стремиться к интеграции и нахождению общих интересов прежде всего со странами, обладающими значительным потенциалом, также являющимися потенциальными жертвами США и их союзников. Это, в первую очередь, Китай и Индия… " Но это, добавим мы – в первую очередь. С 1999 года Америка перешла к открытой политике раздробления любой страны, которая хоть чем-то может бросить вызов Соединенным Штатам. Например, еще в 1994 американский ученый Самуил Хантингтон выдвинул нашумевшую теорию о грядущей битве цивилизаций исламской, индийской, западной и китайской. Хантингтон высказал опасение насчет того, что в мире после этого могут остаться только две сверхдержавы Индия и Индонезия.