Под властью пугала - Каламата Мичо - Страница 22

Но нет, не так скоро. Собрание решило всесторонне рассмотреть вопрос, взвесить, разобрать и научно обосновать, а то, пожалуй, грядущие поколения скажут, что они, выполняя честолюбивую волю одного авантюриста, одобрили решение необдуманное, навязанное сверху.

Слово берет Джафер-бей Юпи:

– Спасителю нации Ахмету Зогу дать высокий сан монарха, посадить на трон Кастриота и удостоить короны Скандербега.

Как прикажете! Господа депутаты, смирно!

Пардон.

Джафер-бей вовсе не командует, он дискутирует. Послушаем же.

– За великие подвиги ему было дано звание министра, но разве этого было достаточно?! Премьер-министра, потом главы республики, но разве было достаточно этого. Мы именуем его спасителем нации, но и этого недостаточно. Сделаем же спасителя нации монархом, королем!

Хорошо, Джафер-бей. Только не кричите так, а то у нас нервы слабые. Да еще жара. Если Ахмет Зогу захочет, мы его и императором провозгласим. Хоть сию минуту.

Обсуждение продолжается.

Господин Явер:

– Мы сегодня стоим перед угрозой большевизма, и республиканский строй не в силах противостоять ей. Да здравствует спаситель нации!

Сулейман-бей:

– Некоторые могут спросить: зачем республиканский строй менять на монархию? Нет, господин председатель! На крупном и упитанном теле фрак может сидеть прекрасно, на щуплом же выглядит уродливо и смешно. Поэтому голосуем за монархию.

Депутат из зала:

– Не вижу необходимости в дальнейших прениях. Давайте поскорее примем решение об изменении режима и провозгласим Ахмета Зогу королем.

Голоса:

– Правильно!

– Помираем от духоты?

– Голосовать!

Нет. Предложение отклоняется. Вопрос, вынесенный на обсуждение, очень важен и касается будущего нации, поэтому требуется серьезно все обдумать и взвесить.

Слово берет депутат Хюсни Тоска.

Оживление и шум в зале. Сенсация! Его милость берет слово впервые, хотя ходит в депутатах уже четыре года.

Хюсни Тоска:

– Да здравствует Ахмет Зогу!

Фитри-бей:

– Его превосходительство, глава нашей республики, будущий король не кто иной, как дух Скандербега, парящий над Албанией.

Хонджо-бей:

– Я безмерно счастлив, что трон Скандербега займет его величество Ахмет Зогу.

Бенджо-бей:

– Это собрание, господин председатель, напоминает нам Совет албанских князей в Леже.[34]

Болван-бей:

– Уже столько веков у нас не было такого вождя, как Ахмет Зогу.

Дуб-бей:

– Учитывая события прошлого, Албания не может существовать без Ахмета Зогу.

Глуп-бей:

– Мне очень жаль, что я не оратор и не могу выразить как подобает своих чувств, своего горячего желания увидеть Албанию монархией и Ахмета Зогу – монархом.

Однако все научные и политические аргументы не смогли склонить «отцов нации» к тому, чтобы они закрыли этот вопрос и, подняв свои драгоценные персты, приняли раз и навсегда решение.

Поэтому «дебаты» продолжались бы до скончания века, если бы не выступил еще один депутат из зала. Он привел самый веский, продуманный и научно обоснованный довод.

– О аллах! – сказал он. – Школьники забросили занятия и ждут на улице! Давайте же не будем мучить бедных ребятишек и провозгласим Ахмета Зогу королем!

Аргумент, столь убедительный и мудрый, побудил собрание объявить наконец закрытыми «дискуссию и дебаты». Депутаты единодушно проголосовали за провозглашение Албании монархией и Ахмета Зогу королем. Все как один подняли пальцы.

Возгласы. Аплодисменты. Овации. Все встают.

Слово берет Гафур-бей:

– Предлагаю именовать нашего короля не «его величество», а «его высокое величество».

– Браво!

– Да здравствует его высокое величество!

– Да здра-а-а-авствует!

Депутаты снова уселись.

– Вроде бы все.

– Слава богу. Ужас какая духота.

Нет, оказывается, еще не все.

– Что? Опять председатель выступает?

– О чем говорит почтенный председатель?

– Создать…

– Громче, ничего не слышно!

– Создать комиссию и предложить корону спасителю нации.

Комиссию? Ну конечно же! Как это никому раньше не пришло на ум. Предложить корону! А если его превосходительство ее не примет? Не дай бог! Вот о чем не подумали «отцы нации». Теперь, пока комиссия не вернется с известиями, придется сидеть и гадать на четках: примет – не примет, примет – не примет. О господи!

Комиссия сформирована. В нее вошло более трети депутатов. Двадцать четыре человека, ни больше ни меньше. Шевтет-бей, оказывается, тоже в комиссии.

На следующий день, 1 сентября, комиссия отправилась в президентский дворец.

Адъютант в золотых галунах и аксельбантах распахнул перед ними решетчатые ворота и отдал честь. По обе стороны аллеи выстроились гвардейцы.

– Как интересно, Фейзи-бей. Даже не верится.

– Да воистину, великое историческое событие.

– Да я не об этом. Вспомните, Фейзи-бей. По-моему, именно мы преподносили корону князю Виду.

Фейзи-бей Ализоти оглядел членов комиссии и тоже удивился.

– Странно! Как это вы подметили?

– Смотрите, Шевтет-бей, Джафер-бей, Нуредин-бей, Гафур-бей, я и ваша милость.

– Удивительное совпадение!

– Мы тогда надеялись, что князь нас вознаградит, как полагается, а ничего не получили.

– Да. Он не успел.

– А на этот раз?

– Теперь мы получим все. Не беспокойтесь.

– Дай бог!

– Пошли ему господи удачу, ведь ни он без нас, ни мы без него никуда.

– Аминь!

Его превосходительство принял делегацию в зале.

Выслушав постановление собрания, он произнес одну лишь фразу:

– Решение собрания для меня закон.

Некоторые члены комиссии ухмыльнулись. Они-то знали, что все наоборот: всякое решение президента – закон для собрания.

Не успел его превосходительство договорить, как вдруг загремел орудийный салют в честь нового короля, послышались восторженные возгласы президентской гвардии, зазвонили колокола, а муэдзины с минаретов принялись призывать аллаха ниспослать благословение на этот знаменательный день.

Появление комиссии, принесшей благую весть о том, что его превосходительство принял корону Скандербега, вызвало среди учредительного собрания бурю восторга и неудержимый поток пламенных речей.

Первым взял слово депутат из Шкодры, представитель католического духовенства. Он, так сказать, внес в ассамблею новую ораторскую струю, подняв уровень речей на поистине цицероновскую высоту.

– Встань, Александр![35] Встань, Пирр![36] – воскликнул он. – Встаньте, мужи Албании! И ты, о великий Скандербег, узри и возрадуйся – албанцы выполнили твой завет. О Скандербег! В эту минуту твой правнук Зогу встает на твое место. Где ты, о Наим![37] Где ты, о Васо?[38] Придите же сюда и сложите по стиху! О благословенный день! О счастливый день! Смотрите, вот Пирр! Вот и великий Александр! Вот и Скандербег!..

Некоторые депутаты вскочили, чтобы посмотреть, куда указывал палец оратора, и снова сели, потому что не увидели ни Пирра, ни Александра и ни Скандербега, а только лысину Фейзи-бея Ализоти, черный тюляф Абдуррахмана Кроси да насупленную физиономию Мусы Юки.

Не успели еще стихнуть ахи и охи депутатов из Шкодры, как собрание вновь взволновал депутат из Гирокастры, который, бия себя в грудь, провозгласил:

– Я единственный, кто давно уже сумел оценить Ахмета Зогу как человека, которому суждено править Албанией. И вот, мой идеал стал идеалом всего албанского народа…

В тот же день, после обеда, его высокое величество Зогу Первый сам явился пред собранием, облаченный в парадный мундир. Под рукоплескания отцов нации он подписал акт присяги.

«Я, Зогу, король албанцев, клянусь именем всемогущего бога хранить национальное единство, государственную независимость и целостность…»