Меч генерала Бандулы - Булычев Кир - Страница 15

– Династия строителей? – спросил кто-то.

– Пора начинать, пора, – сказал Паплиян. – Мальчик должен помогать отцу.

– Идем со мной, – сказал Шурыкин, – мне экскаватор из портиса привезли. Пускать будем.

Шурыкин думал, что если будет приставлять к словам иностранные окончания, то его бирманцы лучше поймут. Поэтому он и говорил: экскаваторис, портис, бульдозерис и так далее.

– Хочешь, чтоб переводчик у тебя был? – спросил Паплиян. – Мы знаем, что мальчик говорит на английском языке, и мы знаем, что переводчиков не хватает, а Зеленко опять уйдет по своим делам. Я думаю, мальчику будет интереснее пойти со мной на базисный склад.

– И заодно поговорить со снабженцами по-английски?

– Я плохо говорю по-английски. – Игорь замер от гордости и страха.

– Да мы шутим, – сказал Шурыкин. – Надень шлем. Не велик?

– В самый раз. – Игорь надел шлем так, чтобы уши отогнулись и не давали шлему упасть на глаза, и пошел на площадку с Шурыкиным.

Площадка была похожа на маленькую пустыню. Бульдозеры сровняли землю, срезали траву, и теперь прожорливые экскаваторы рыли канавы, а вокруг них разгуливали смерчики. Смерчи поднимали к раскаленному небу пыль, обрывки газет и высохшие банановые листья. Игорь не обращал на пыль и жару никакого внимания. Он смотрел на машины, на геодезистов, пытающихся разглядеть в пыли свои рейки, на буйволов, которые непонятно почему оказались на площадке и медленно шли, не глядя на бульдозеры и самосвалы.

– Там, за площадкой, у них пруд. Привыкли в нем купаться, – сказал Шурыкин.

Новый экскаватор стоял у небольшого, еще не срытого холма. Рядом с ним росла куща бамбука, и в тени ее, почти прозрачной, сидели два бирманца. Один из них, в замасленном комбинезоне, протирал ветошью подшипник, а другой читал газету.

– Гуд морнинг, – сказал Шурыкин, потом вспомнил и добавил: – Ней каундела?

– Каунде, каумбари, – сказали бирманцы.

– Это я по-бирмански выучил приветствие, – сказал Шурыкин. – Сейчас Зеленко придет, обещал. Мне кое-что объяснить им нужно. А пока знакомься.

Молодой бирманец, который читал газету, оказался механиком, и звали его Маун У. Второго, экскаваторщика, Ко Эй.

– Сынишка это нашего прораба, Исаева. Ну, прорабис, понимаешь? Вот елки-палки. Игорек, ты ему сам объясни, мол, отец мой прорабис, а я его сын и обучаюсь в неполной средней школе.

– Мой отец здесь работает, – сказал Игорь по-английски.

В рыжем мареве возникла фигура Зеленки. Он был единственным из строителей, кто не менял цвета от пыли, потому что сам был рыжим. Только теперь его волосы и лицо стали одного цвета. Зеленко с Шурыкиным и бирманцами отошли к машине, а Игорь снял пробковый шлем и вытер пот. «Надо учить бирманский. Сегодня же начну. И иногда буду работать переводчиком. И еще надо будет практиковаться в английском языке. С Джонни, что ли, познакомиться поближе? Для практики».

Игорь подошел к экскаватору. Тот был такой голубой и новенький, что пыль на него не смела садиться и кружилась вокруг.

Игорь щелкнул по блестящей гусенице. Интересно, пойдет машина или нет? Наверно, пойдет. Шурыкин очень опытный механик и знает все марки машин. Он и в Болгарии работал, и на Куйбышевской ГЭС. А еще раньше – в Магнитогорске.

– Скажи ему, – кричал Шурыкин, чтобы перекрыть шум мотора, – скажи ему, что это – скорость! Скорость. Переведешь?

Зеленко лез в кабину и объяснял экскаваторщику, какой рычаг для чего. Игорь подошел к ковшу, лежавшему на земле, и подумал, что в нем отлично можно ездить. Он даже присел на острые зубья, но в это время Шурыкин закричал на него страшным голосом:

– Какой из тебя строитель? Жить надоело?

– Отойди в тень, – сказал Зеленко. – Я сейчас освобожусь и покажу тебе, где будет главный корпус.

Игорь отошел на несколько шагов. Шурыкину и Зеленке, наверно, стыдно за него перед бирманцами. Но в тень отходить не хотелось – интересно было посмотреть, как машина поднимет ковш, возьмет первый в своей жизни кубометр земли.

Маун У соскочил с гусеницы и побежал к бамбукам. Видно, ему что-то там понадобилось. Он улыбнулся на ходу Игорю, нагнулся, поднял с земли кусок ветоши, сделал шаг обратно и вдруг как-то странно подпрыгнул и крикнул:

– Мья зей!

И хоть крикнул Маун У негромко, Игорь понял, что случилось что-то необычное и даже страшное. Молодой бирманец медленно оседал на землю, охватив руками ногу за щиколотку. И Игорь увидел, как совсем рядом с Маун У медленно ползет к кустам небольшая зеленая змея.

Игорь подхватил с земли камень и бросил в змею. Он бы ударил ее палкой, но палки не было. Камень попал змее в голову, но она не умерла от этого, а только свернулась в кольцо и тут же развернулась во всю длину. Змея, видно, была ранена или оглушена, и Игорь обернулся к экскаватору и крикнул:

– Палку сюда! Палку!

Он совсем не думал в этот момент, что укус змеи может быть опасен для Маун У. Игорь еще не привык к тому, что бирманские змеи очень ядовиты. Сейчас его занимала только одна мысль: как можно скорее убить зеленую змею.

Люди у экскаватора услышали. Зеленко прибежал, сжимая железный прут, и в два удара добил змею, а Шурыкин с экскаваторщиком наклонились над Маун У.

Экскаваторщик что-то говорил, и Зеленко переводил почти автоматически:

– Змея очень плохая. Маун У умрет. Это мья зей, зеленая змея. Маун У сейчас умрет.

Шурыкин сказал:

– Без чепухи, товарищи! Что, змей не видали, что ли? Надо ранку разрезать.

– Высосать, – добавил Игорь. – И еще прижечь и жгутом перевязать.

Шурыкин копался в карманах, искал нож, а Игорь уже быстро вытаскивал из штанов ремень, чтобы перетянуть ногу.

– Да подождите, – сказал вдруг Зеленко. – Все это чепуха. В Пастеровский институт надо ехать, и быстрее.

Ранка была на щиколотке – две точки и немного крови. Даже удивительно было, что Маун У так стонет.

– Нож уберите, – говорил Володя. – Яд распространяется в человеческом организме в две секунды. От разрезов и перевязок только хуже будет. Я наверняка это знаю.

– Ничего подобного, – упорствовал Шурыкин. – У меня спички в кармане, – сказал он Игорю. – Обожги нож, чтобы инфекции не занести… Потерпи, парень.

Зеленко махнул рукой и куда-то убежал.

Игорь достал из кармана Шурыкина спички и сломал три штуки, прежде чем ему удалось зажечь одну и поднести огонек к лезвию перочинного ножа.

– Скорее ты! – торопил его Шурыкин. Он отсосал кровь из ранки, сплюнул и вздохнул: – У меня дырка в зубе, как бы яд не попал. – Он еще раз сплюнул. – Где наша не пропадала!

Со стороны управления уже несся, подпрыгивая на кочках, «газик». Зеленко сидел рядом с Мишей. «Как быстро! – удивился Игорь. – Видно, Миша не задал ни одного лишнего вопроса».

– Клади его в машину, – приказал Зеленко, когда «газик» разворачивался у лежащего на земле Маун У.

Шурыкин больше не стал спорить.

Когда машина выскочила на шоссе и понеслась к городу, распугивая длинноногих кур, Игорь вдруг посмотрел на свою руку и увидел, что держит за хвост мертвую змею. Даже удивительно, как она могла попасть к нему. Он хотел выбросить змею на дорогу, но Зеленко сказал:

– Погоди. Мы ее врачам покажем. Может, против нее специальная сыворотка нужна. – Потом обернулся к Маун У, который лежал на боковом сиденье (Шурыкин поддерживал ему голову), и добавил: – До института Пастера десять минут. Вы уж продержитесь.

Маун У ответил что-то неразборчивое. Экскаваторщик расшнуровал ботинок и снял его с ноги Маун У. Нога распухла и посинела. Кровь больше не шла.

– Зря все-таки не прижгли, – сказал Шурыкин.

Миша зверски скалил зубы и не переставая нажимал на сигнал. Даже автобусы уступали им дорогу – видно, понимали, что не для собственного удовольствия машина так гонит по улице.

Маун У тяжело дышал и все время закрывал глаза. Игорь мысленно подгонял машину: ну скорее же, скорей! Миша резко затормозил – какой-то рикша выскочил из бокового переулка и чуть не угодил под колеса. Миша вывернул и, выругавшись по-бирмански, снова нажал на газ.