Замри, умри, воскресни - Кайз Мэриан - Страница 27

— Можно мне с тобой? — спросил он, когда она обернулась.

— Подбросить? Хочешь?

— Нет, я хочу поехать к тебе. Она решила, что ослышалась.

— Нет, — ответила ошеломленная Жожо.

— Но почему?

— Ты женатый человек. Ты мой начальник. Ты пьян. Продолжать?

— Утром я буду трезв как стеклышко.

— Но холостым от этого не станешь. И субординация никуда не денется.

— Ну пожалуйста.

— Нет! — Со смехом она отстранилась от него и села в машину. Прежде чем закрыть дверцу, Жожо сказала: — Я буду считать, что этого разговора не было.

— А я — нет.

На другой день она приготовилась к смущенным извинениям — с закатыванием глаз и фразами типа: «Ну, я вчера и вмазал», — после чего она предложит ему стакан с таблеткой алказельцера в знак примирения. Но ничего такого не случилось.

Она вообще не видела Марка до самого обеда, пока они случайно не столкнулись в коридоре.

При Виде Жожо у Марка что-то произошло с глазами. Ей доводилось слышать о том, что зрачки глаз способны расширяться — слава богу, любовные романы ей присылали пачками, — но до сих пор она не знала, что такое бывает в жизни. И вот, как на заказ, его зрачки начали увеличиваться, пока не закрыли собой всю радужку. Он не сказал ни слова, но все после этого переменилось.

Суббота, 11:12

Не успела Жожо снова провалиться в сон, как позвонили в домофон. Цветы. С тех пор как у нее начался роман с Марком, он заваливал ее цветами. За всю жизнь Жожо не получала такого количества цветов и в каком-то смысле стала их бояться: цветы означали отмененные свидания, выбритую напрасно «зону бикини», поедаемые в одиночестве, вплоть до аллергической сыпи, вазы с клубникой.

В длинной футболке она встала в дверях в ожидании, когда посыльный поднимется в квартиру. Она жила в Мейда-Вейле в квартире на шестом этаже — в многоквартирном доме красного кирпича, из тех, в которых женатые мужчины снимают жилье своим любовницам. Хотя в тот момент, когда Жожо туда въезжала, она не предполагала, что тоже станет чьей-то любовницей. В то время одна эта мысль показалась бы ей смехотворной.

По лестнице двигался вверх огромный букет лилий. Прибыв наверх, лилии заколыхались, силясь передохнуть, и из-за них показался молодой человек.

— Опять вы, — заворчал он на Жожо и под хруст целлофана вручил ей посылку. — Ой, погодите-ка, карточку-то… — Он порылся в кармане и достал крохотный конверт. — Он извиняется и говорит, что искупит.

— А что, тайну частной жизни отменили?

— Какая тайна, я вас умоляю! Я же своей рукой это написал. Чувствую, на сей раз дело серьезное.

— Хорошо. Спасибо. — Жожо шагнула в комнату.

— Вы не могли бы в будущем обходиться без ссор? Ваша лестница меня в гроб вгонит.

Жожо закрыла дверь, опустила букет в мойку и позвонила Бекки.

— Чем занимаетесь?

— Я думала, ты с Марком день проводишь, — забеспокоилась Бекки.

— Планы изменились. Так что у вас там делается? — Она старалась говорить бодрым тоном, уж больно противно, когда тебя жалеют.

— Иду к зубному, — ответила Бекки. — Вчера вечером выпала пломба. А потом с Шейной хотим по магазинам прошвырнуться. Хочешь с нами?

Жожо заколебалась. Ее фигура — грудь, талия, бедра — уже лет сорок пять как вышла из моды. Ходить по магазинам с тощей Шейной было пустым занятиям — Шейна выбирает те, что торгуют одеждой для голодающих подростков.

— Я тебя понимаю, — прочла ее мысли Бекки. — Она нас потащит в «Морган». Но все равно пойдем! Развеемся.

— Нет, подружки, по магазинам вы уж без меня. А вот потом можно и пообщаться.

Суббота, 12:10

— Шейна, у тебя сегодня гости? Я знаю, я в тот раз себя нехорошо вела, но можно мне исправиться? Прости, если нарушаю запланированный порядок, но я согласна на чикен-нагетсы за маленьким столом с детьми.

— Опять, — проворчала Шейна.

— Да, опять.

Одним из побочных эффектов романа с женатиком было то, что приходилось навязываться в гости, причем обычно в последнюю минуту и не всегда в удачную компанию.

— Ты не должна позволять ему так над собой измываться, — проговорила Шейна, которая никому не позволяла над собой измываться.

— Я разве жаловалась?

Шейна щелкнула языком:

— Эх! Ладно, сегодня детей не будет, так что можешь рассчитывать на место за большим столом.

— Класс.

Шейна была давняя подружка Бекки и, когда Жожо перебралась в Англию, стала и ее приятельницей. Она была своего рода знаменитость. Первая темнокожая женщина-партнер в фирме по управленческому консалтингу, где она зарабатывала куда больше своего юриста-мужа Брэндона, целиком находившегося у нее под каблуком. Двое родов не помешали Шейне сохранить плоский, крепкий живот, а ее задница не выказывала никаких признаков сползания со спины на пол. Жили они в большом трехэтажном доме в Стоук-Ньюингтоне, который приобрели за семь с половиной фунтов — ну, за какую-то смехотворную сумму в этом духе. Съеденные жучком и траченные плесенью балки были заменены, худые трубы тоже, и развалюха превратилась в чудесный дом — и в аккурат в тот момент, как цены на недвижимость в том районе взлетели до небес.

Еще Шейна давала изысканные званые приемы. Точнее сказать, изысканными они обыкновенно бывали вначале, пока гости еще не употребили все немыслимое количество выставленного спиртного и не достигли куда большей близости к столу.

Суббота, 14:10, Кенсингтон Хай-стрит

По магазинам Жожо любила ходить одна — тогда можно в любой момент передумать и бросить это дело, не вызывая ни у кого досады. Сегодня она решила пройтись по хозяйственным, накупить красивого постельного белья и каких-нибудь экзотических масел для ванны — этим она занималась постоянно с тех пор, как год и восемь месяцев назад купила квартиру: она не жалела на нее ни любви, ни денег; вместо обычных журналов она вдруг увлеклась изданиями по интерьеру; ее неожиданно стали больше интересовать краски для стен, чем лак для ногтей; она дольше выбирала рамы для картин, чем туфли; купила себе гигантский мягкий диван и мебель в индийском стиле и уже совсем было собралась приобрести кресло с подставкой для ног и встроенной пепельницей, но Бекки отговорила. Короче, она пережила период помешательства на новой квартире.

Понемногу Жожо успокоилась и снова стала покупать «Харперз Куин» — пока не начала встречаться с Марком. Поскольку они никогда не появлялись вместе в обществе, ее квартира превратилась в любовное гнездышко, и приобретение всяких ароматических свечей и простыней из египетского хлопка помогало Жожо ощущать себя хозяйкой.

Но сегодня ей вдруг показалось, что покупать еще один комплект белья вовсе ни к чему — ведь от этого жена и дети у Марка никуда не денутся, — а «сексуального» белья из колючего гипюра у нее уже было столько, что впору магазин открывать. Поэтому Жожо воспользовалась преимуществом шопинга в одиночку и ПЕРЕДУМАЛА. Постельное белье — чепуха, вот одежда — это дело. Проведя десять минут в «Баркерзе», она набрела на чудные брючки, но при виде ценника аж вскрикнула.

— Что-то случилось, мэм? — будто из-под земли возникла продавщица.

Жожо смущенно хихикнула:

— Неудивительно, что вы американцев называете слишком шумными. Это у вас ценник такой? Вот это — цена, да? Не какой-нибудь артикул, а?

— Они чудесно сидят на фигуре. Не хотите примерить?

Жожо прочла имя продавщицы на блузке и сказала:

— Вот, Венди, именно на это нас и провоцируют.

Надо было поскорей уйти, бегом спуститься с эскалатора и затеряться в уличной толпе. Но вместо этого она проследовала за Венди в примерочную, застегнула «молнию» и в мгновение ока стала стройнее, живот исчез, ноги удлинились, а бедра обрели еще большую аппетитность.

— Как на вас сшиты, — прокомментировала Венди.

Жожо вздохнула, быстро прикинула свои финансовые возможности, поняла, что не должна покупать эти брюки, и вопреки своей воле проговорила:

— Какого черта? Надо ловить момент.