Не горюй! - Кайз Мэриан - Страница 18

— Ну, нет… — соглашалась бедняжка, напуганная до такой степени, что даже не рисковала напомнить мне, что я все еще должна ей деньги за бутылку вина, которую я «взяла взаймы» у нее в день моего приезда домой.

— И куда ты пошла? — нетерпеливо спрашивала я Хелен.

— Наверх, переобуться.

Хелен вернулась много времени спустя, промокшая насквозь, и, громко ругаясь, протянула мне литровую бутылку водки в промокшем бумажном пакете. Сдачи с пятнадцати фунтов она мне не предложила, да я и не спросила. Когда я обнаружила, что бутылка открыта и больше четверти уже отсутствует, Хелен давно испарилась…

Как и ее шансы дожить до своего девятнадцатого дня рождения.

«Месть моя будет ужасной, дайте мне только до нее добраться!»

Несмотря на выпитую водку, я не могла заснуть. Я бродила по дому из комнаты в комнату и искала место, где чувствовала бы себя в безопасности. Такое место, где эти ужасные картинки перестали бы мелькать в моей голове. Но ненависть и ревность не давали мне уснуть.

В отчаянии я подумала, что, если попробую лечь в другой комнате и в другую постель, сон придет ко мне.

Я пошла в бывшую комнату Рейчел — ту самую, куда поселят вас, если вы приедете поголодать недельку, зажгла свет.

У комнаты был такой же нежилой вид, как и у моей, когда я приехала из Лондона. Хотя в шкафу все еще висела одежда, а на стенах плакаты. Я наткнулась на тренировочный велосипед и машину для гребли, купленные отцом лет девять назад в результате энергичной, но короткой попытки привести себя в норму. Так они и стояли в комнате Рейчел, покрытые пылью и паутиной. Выглядели они устаревшими и скрипучими, совсем непохожими на те, что продают сегодня — с компьютерными программами, видеоэкранами и электронным счетчиком калорий.

Я с любовью посмотрела на эти доисторические сооружения, и на меня волнами нахлынули воспоминания. Сколько было восторгов, когда их привезли! Только мама не присоединилась к общей радости. Сказала, что не понимает, зачем все это нужно. Что ей ни к чему надрываться, что она уже достаточно потрудилась в жизни, будучи замужем за папой и воспитывая пятерых дочерей.

Мы же все были просто вне себя. С охами и ахами мы сгрудились вокруг машин, сверкающих хромированными деталями, и никуда не отходили, пока их не установили в оранжерее. Мы все возлагали на них большие надежды. Решили, что у нас будут фигуры, как у Джеми Ли Кертис (она тогда была очень популярна), после минимальных усилий. Поэтому от желающих не было отбоя.

Папа тоже сказал, что хочет такую же фигуру, как у Джеми Ли Кертис. Мама не разговаривала с ним целую неделю.

Вначале мы ссорились и спорили, чья очередь пользоваться машинами. Было пролито много слез и сказано много грубых слов.

Особенно нам нравился велосипед: Маргарет, Рейчел и я были крайне недовольны размерами наших поп и бедер. Машина для гребли не пользовалась такой популярностью — мы были молоды и еще не осознали, что у людей могут быть толстые руки.

Маргарет, Рейчел и я провели большую часть своей подростковой жизни, стоя спиной к высокому зеркалу и едва не вывихивая шеи, пытаясь разглядеть, как наши попки выглядят сзади. Каждая пара джинсов рассматривалась с точки зрения ее способности уменьшить зад. Каждый свитер и каждая рубашка подвергались такому же испытанию — прикрывают ли они наши зады?

Одержимость по поводу излишней величины зада можно сравнить только с одержимостью по поводу незначительной величины бюста.

Как обидно!

Ведь мы были прекрасны. У нас были такие замечательные фигуры. А мы этого не понимали.

Рейчел часто жалела, что не родилась раньше. То ecu в период голода в стране. Она однажды задумчиво сказала:

— Представляешь, какими бы мы тощими были, если бы несколько месяцев питались только травой и камнями!

Сейчас бы я заплатила крупную сумму, чтобы иметь такую фигуру, какую я имела тогда.

Тут мне в голову пришла страшная мысль. А вдруг на станет день, когда я вспомню, какой была сегодня, и пожалею, что фигура уже не та?

«Наверное, надо начинать получать удовольствие от того, что имеешь сейчас, — подумала я. — Потому что когда-нибудь мне захочется снова так выглядеть».

Естественно, энтузиазм насчет велосипеда и машины для гребли прошел быстро. Ожидания не оправдались, да к тому же случилось несчастье.

Хотя Хелен в то время было всего девять лет, она решила продемонстрировать нам, что только она знает, как работает машина для гребли. Для пущего впечатления она установила грузики слишком высоко и попыталась поднять их, предварительно не разогревшись. И тут же потянула грудную мышцу.

Она утверждала, что одна сторона у нее парализована и спасти ее может только огромное количество шоколада и постоянное внимание всей семьи.

Хелен была Хелен с молодых ногтей.

Если верить ей, боль была непереносимой. Она просила доктора Бленхейма избавить ее от страданий раз и навсегда. Все остальные тоже находили ее страдания невыносимыми и не возражали, чтобы ее от них избавили.

Но доктор сказал, что не может на это пойти. Не помню, как он это назвал — предумышленное убийство или еще как-то.

Папа уверил его, что мы предпочтем называть это убийством из жалости — он имел в виду из жалости ко всем нам. Мы обещали, что никому ничего не скажем. Но нам так и не удалось его уговорить.

Поскольку никто из нас, несмотря на все усилия, даже отдаленно не начал походить на Джеми Ли Кертис, мы почувствовали, что нас подвели, и в отместку начали игнорировать велосипед. Немного погодя даже отец перестал притворяться, что пользуется тренажерами. Он пробормотал что-то насчет того, что прочитал в «Космополитен» статью, в которой говорилось, что слишком много физических занятий не менее вредно, чем полный отказ от них.

Я тоже прочитала эту статью. Там говорилось о фанатиках, по-настоящему больных людях, которые совсем не походили на отца. Но папа таким образом получил железное оправдание для своей лени. Он ссылался на эту статью каждый раз, когда мама начинала шуметь по поводу дороговизны тренажеров, утверждая, что всегда возражала против их покупки и предсказывала, что именно произойдет.

Итак, два тренажера были забыты и собирали пыль вместе с розовыми теплыми носками и розовыми лентами для волос, которые мы купили, чтобы хорошо выглядеть во время занятий. Мы с Маргарет даже приобрели розовые носки и ленту для отца. Он нацепил их однажды, чтобы позабавить нас. Мне кажется, где-то даже есть фотография.

Короче говоря, я очень удивилась, когда споткнулась о велосипед в комнате Рейчел. Я не видела эти тренажеры уже много лет. Была уверена, что их уже давно отправили в ссылку в Сибирь, то есть гараж, вместе со старыми роликовыми коньками, самокатами, клюшками, мячами, ракетками, велосипедами и другой рухлядью, которая когда-то недолгое время пользовалась бешеной популярностью и становилась причиной многих ссор и обид в семье.

Я была очень рада снова увидеть тренажеры. Они казались мне старыми друзьями, с которыми я случайно встретилась много лет спустя.

Теперь, когда я могу вспоминать обо всем спокойно, я понимаю, что на самом деле мне нужна была боксерская груша. Чтобы выплеснуть тот ужасный гнев, который я испытывала по отношению к Джеймсу и Дениз. Но груши не было, а заменить ее головой Хелен запрещал закон, так что моя находка машины оказалась просто даром божьим. Я смутно сознавала, что некоторая физическая разрядка мне просто необходима: она может удержать меня от нападок на окружающих.

Или тренажеры — или огромное количество алкоголя.

Итак, я поставила на туалетный столик Рейчел бутылку и стакан и влезла на велосипед, подобрав под себя ночную рубашку. Да, я все еще ходила в маминой ночной рубашке.

Чувствуя себя немного глупо (но не чересчур: ведь я уже успела влить в себя полбутылки водки), я принялась крутить педали. И пока все в доме спали, я их крутила и потела. Затем я какое-то время гребла и потела. Потом вернулась на велосипед и еще покрутила педали и попотела.