Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Тайна заброшенной часовни - Брошкевич Ежи - Страница 30


30
Изменить размер шрифта:

— Царусь, — растроганно проскрипела панна Эвита. — Его зовут Царусь, потому сто он сплосное оцарование.

— Ох, очаровательный! Ах! Очаровательный! — восхищались Ика и Катажина, незаметно разглядывая безукоризненно элегантный туалет панны Эвиты: серебристо-серые эластичные брючки, обтягивающий лазурные свитер, синие бусы, синие сандалии и носки в цвет свитера.

Наконец, закончив восторгаться Чарусем (который опять погрузился в полудрему), девочки приступили к делу.

Прежде всего они разделились: Ика вступила в беседу с пани Краличек, а Катажина (скорее, Альберт) подошла к машине и стала внимательно ее разглядывать.

— Какая ужасная погода, — тараторила Ика. — Если и дальше так пойдет, не миновать наводнения. А вы как считаете? Я где-то прочла, что в Европе меняется климат, с каждым годом становится все холоднее, и не исключено повторное наступление ледникового периода…

— Ой… — испугалась панна Эвита. — Неузели узе в этом году?

Пани Краличек и Ика многозначительно переглянулись. В их взглядах были жалость и сочувствие.

— Не волнуйся, дорогая, — сказала пани Краличек. — Возвращение вечных льдов предвидится через несколько тысячелетий.

Панна Эвита вздохнула с облегчением.

Тем временем Катажина (а скорее, великий Альберт) сосредоточила все свое внимание на автомобиле. Она убедилась, что двигатель довольно-таки запущен, и профилактика проведена халтурно. Одна из пробок аккумулятора ввернута не до конца, свечи пригорели и так далее. Закончив осмотр, Катажина наклонилась над паном Адольфом.

— А что, собственно, произошло?

Пан Адольф высунул из-под машины лицо в черных разводах и через силу улыбнулся.

— Ах, милая Кася, — вздохнул он. — Я не большой специалист, но, похоже, все дело в тросе сцепления.

«Помнит, как меня зовут», — удивилась Катажина, и чувство симпатии к пану Адольфу еще больше укрепилось. Однако дух Альберта заставил ее весьма насмешливо выразить свое удивление.

— Только и всего? — сказала Альберт. — Чего же вы столько возитесь с такой ерундой?

Пан Адольф изумленно вытаращил глаза.

— Ерунда? — Он даже, похоже было, разволновался. — Что ж, если это ерунда, я готов уступить вам свое место.

— Да я с удовольствием, — не моргнув и глазом, ответила Катажина. — Только сбегаю домой переоденусь.

Пан Адольф на мгновение потерял дар речи. Пацулка с насмешливой улыбочкой наблюдал за происходящим.

— Что-о-о? — наконец взорвался пан Адольф. — Это автомобиль, детка, а не кукла с оторванной ножкой.

Альберт отступила на шаг, и ее симпатия к пану Адольфу резко уменьшилась.

— Куклы меня не интересуют, — ледяным тоном произнесла она. — Этот тип машин я, правда, не очень хорошо знаю, но исправить такой пустяк, как трос сцепления, труда не составит.

Пан Адольф опешил. С минуту он недоверчиво и испуганно разглядывал Катажину, пока не убедился, что она не шутит.

И поступил как истинный джентльмен: выкарабкался из-под машины и низко поклонился, прижав руку к сердцу.

— Я вам чрезвычайно признателен, панна Катажина, — сказал он, — но не могу позволить, чтобы… в моем присутствии, и пока руки у меня еще не отсохли… чтобы такая очаровательная юная особа портила пальчики и пачкала личико, занимаясь грязной работой. Простите, что не могу пожать вам руку… — Он продемонстрировал свои ладони. Комментариев не потребовалось — ладони были еще чернее лица.

— Ну что вы, пан Долек, — сказала Катажина, переживая очередной приступ симпатии к пану Адольфу. — Мне правда не трудно.

— Эй! Это еще что?! — вдруг раздраженно воскликнул пан Долек. — Что вы там делаете, молодой человек?

Ибо молодой человек, то есть Пацулка, воспользовавшись тем, что место под машиной освободилось, неожиданно вышел из состояния туповатой задумчивости и нырнул под автомобиль. И, видимо, до чего-то там дотронулся или за что-то потянул, потому что раздался противный металлический скрежет.

— Немедленно вылезай! — крикнул пан Адольф. — Он мне окончательно испортит эту колымагу!

Катажина попыталась объяснить пану Адольфу, что Пацулка если ничего и не исправит, то уж, безусловно, ничего не испортит, но пан Адольф не пожелал ее слушать. Бросившись ничком на землю, он стал деликатно, но весьма решительно вытаскивать Пацулку из-под машины.

Пацулка, впрочем, и не думал сопротивляться. Он покорно вылез, потупился и от смущения отправил в рот целую горсть бобов.

Ика тем временем попрощалась с пани Краличек и подошла к автомобилю.

— Что ты опять натворил, Пацулка? — строго спросила она, лучезарно улыбаясь выглядывающей из-под машины физиономии пана Адольфа. — Вы уж нас простите, — продолжала она. — Вечно с этим ребенком неприятности. Везде он сует свой нос…

— Купите ему ошейник с поводком, — расхохотался пан Адольф.

— Не имеет смысла, — сказала, нагнувшись к пану Долеку, Катажина. — В воскресенье этот ребенок будет съеден.

— Что-о? — обалдело спросил пан Адольф.

— Съеден, — злобно подтвердил Пацулка, резко повернулся и удалился, провожаемый хохотом пана Адольфа.

Девочки встревоженно переглянулись. Пацулка заговорил, а это было неспроста. Видно, его что-то сильно взволновало. «Но что? И когда?» — взглядами спрашивали они друг у друга.

— Ну, мы пошли, — сказала Ика, — до свидания.

Грациозно раскланявшись, девочки двинулись в обратный путь. Но у калитки Ика о чем-то вспомнила и подбежала к пани Краличек.

— Ох, чуть не забыла! — воскликнула она. — Брошек… ну, мальчик, который заходил к вам утром… говорит, вы потеряли фонарик…

— А, да, — равнодушно подтвердила пани Краличек.

И тут глазам стоявшей у калитки Катажины представилось прелюбопытное зрелище. В окне появилась расцвеченная всеми цветами радуги унылая физиономия пана Краличека, а из-под машины высунулось украшенное черными разводами лицо пана Адольфа. Ика, конечно же, не обратила на это никакого внимания.

— Понимаете, мы как раз, — продолжала она, — мы как раз нашли возле моста фонарик…

— Вот вам! — воскликнул пан Адольф. — Возле моста! Немало, должно быть, вчера было выпито пива, если Ендрусь забыл, что сам потерял фонарик. Может, и глаз тебе тогда же подбили, а?

Пан Краличек побагровел, а синяки на его круглой физиономии стали фиолетовыми.

— Никто мне глаза не подбивал! — крикнул он. — Я уже говорил, что врезался в кусты! А пива вообще не было, потому что в разгар туристского сезона пивная, естественно, закрыта на учет.

— Но фонарик ты потерял, — саркастически рассмеялся пан Адольф.

— Успокойся, Ендрусь! — приказала пани Краличек и повернулась к Ике. — Фонарик у тебя, милочка?

Ика вытащила из кармана фонарь.

— Это наш, Ендрусь? — спросила пани Краличек.

Пан Краличек разочарованно махнул рукой.

— Нет, не наш, — сказал он и скрылся в глубине комнаты.

— Во всяком случае, спасибо за доброе намерение, — улыбнулась пани Краличек. Потом, прислушавшись, удивленно подняла брови. — Это еще что такое?

Ика посмотрела на шоссе, и сердце ее радостно забилось: опять что-то происходит!

Со стороны Соколицы рядышком катили велосипед и знакомый мопед. На мопеде, разумеется, восседал магистр Потомок, деловито нажимая на педали, — видно, не желая обгонять велосипедиста, которым был не кто иной, как… капрал соколицкого отделения милиции, известный своим меланхолическим характером и недюжинной силой Марианн Кацпер Стасюрек.

Капрал не торопился. Вид у него был серьезный и официальный.

— Что-то случилось? — пробормотала пани Краличек.

Ике показалось, что ее смуглое румяное лицо слегка побледнело. Поэтому, не сводя с него глаз, она небрежно спросила:

— Как, вы не знаете? Кто-то обокрал часовню на горе.

На этот раз пани Краличек побледнела по-настоящему. Попятившись, она прижала руку к сердцу.

— Ендрусь! — тихо, с отчаянием воскликнула она. — Часовню обокрали!

— Поразительно! — прозвучал из-под машины негодующий голос пана Адольфа.