Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Колыбельная для Варежки - Кайдалова Евгения - Страница 14


14
Изменить размер шрифта:

Она была уже не в состоянии о чем-либо думать, а могла исключительно существовать, как растение, горшок с которым перенесли на пару тысяч километров ближе к югу. Вокруг нее были вода, солнце и воздух, и этого оказалось вполне достаточно для существования.

Вернувшись в Москву и встав перед зеркалом, Варя бесстрастно отметила, что ей к лицу загар. Тем более при ее светлых волосах.

Только уж больно выгорели брови и ресницы.

Правда, они всегда были белесыми, и это не давало лицу четких контуров… Варя сходила в косметический кабинет и вернулась с выразительными темными дугами на лице. Через знакомых она нашла хорошего парикмахера и вернулась от него с другим лицом — соблазнительно округлым вместо прежнего просто круглого. Она записалась в секцию аэробики, и, хотя радикально похудеть не удалось (Варя сбросила от силы килограмм), мышцы стали приятно подтянутыми, а тело уверенным и ловким. Она выбирала себе новую одежду на рынке и ловко вставала на каблуки. Теперь, когда уже нечего было отдавать Тимуру, Варя была готова брать от жизни все.

Ее преображение удивило кого угодно, только не ее саму: Варя слишком часто видела в кино и читала истории о гадких утятах и знала, что рано или поздно они становятся лебедями.

Удивительным было лишь то, что жизнь начала как-то уж больно угодливо стелиться под ноги…

В один осенний вечер нового учебного года Варя, гуляя с Тарзаном, заметила новое лицо среди уже примелькавшихся друг другу собачников. Собака нового лица была едва ли не точной копией ее собственной (как будто оба дворняжьих щенка были подобраны на одной помойке), и это дало хозяевам повод для знакомства. Гулять вечерами вдвоем оказалось удобно, разговаривать с новым знакомым — легко; так легко бывает двигаться, если прочно стоишь на ногах и умеешь рассчитывать силы.

В первый день знакомства оба говорили о своих собаках и обходились местоимением «вы». На второй день в разговоре появились их имена.

— Валентин, — представился мужчина и попросил называть его полным именем, потому что «Валя» звучит уж очень по-женски.

Когда на следующий день Варя узнала, что он работает программистом на совместном предприятии, она приняла это как само собой разумеющееся.

Через пару недель после первой встречи Валентин пригласил ее в театр. Это был один из старейших московских театров, ставивший классическую (и ничуть не осовремененную) пьесу Островского. Действие пьесы разворачивалось неспешно, по всем законам жанра, и концовка была на удивление справедливой.

Варя даже поняла, почему эту вещь не попытались сыграть в другой аранжировке: неизменный успех пьесы в ее устоявшейся форме был проверен годами. После спектакля Варя и Валентин пошли не за кулисы, а к ближайшему метро.

Ровно через неделю после театра, в один из выходных. Варя была приглашена в ресторан. В настоящий ресторан, где столы были чисты, вместо гомона голосов звучала музыка, консерваторские студенты с их черными футлярами отсутствовали как класс, и никто (даже официант) не мог с улыбкой поставить перед тобой блинчики под ореховым соусом, потому что таковых в меню солидного заведения не было.

Еще через неделю Валентин взял билеты на чемпионат по бальным танцам. (Сам он не танцевал, но соглашался с тем, что это очень красиво.) Сидя на месте в то время, как пары, словно яркие лоскутки, подхваченные вихрем, носились по сцене, Варя вдруг осознала, что наблюдает за жизнью со стороны, вместо того чтобы отчаянно в ней барахтаться. Она прикрыла глаза и услышала: «На счет „три“ — пошли!» И сцепила пальцы в замок, чтобы не тянуться ими к недостижимому.

Месяца через четыре (за такой же срок она успела встретиться и расстаться с Тимуром) Валентин заговорил на прогулке о том, что сей час он учится на системного администратора и будет обслуживать компьютерные сети, а такие специалисты очень востребованы за рубежом.

Иностранная сторона той фирмы, где он сейчас работал, уже предложила ему года через два поехать по контракту в Канаду. «Это мне подходит, — без тени эмоции подумала Варя, — как раз успею защитить диплом». Затем Валентин почему-то стал уверять Варю, что хорошо зарабатывает и будет зарабатывать еще лучше, и несмело предложил зайти сегодня вечером к нему — посмотреть, какой ремонт он сделал после переезда в свою теперешнюю квартиру.

Варя подумала о том, что белье на ней сейчас вполне приличное, на колготках под брюками нет стрелок, а значит, нет никаких причин отказываться от приглашения.

Барина мама приняла Валентина сразу и безоговорочно: в нем не было ни капли живого артистизма, который так импонировал в Тимуре, к своему двадцативосьмилетию он подходил с хорошей материальной базой, квартира у него была, а родителей в ней не было. Даже наличие за плечами развода не могло сыграть ему в минус, потому что обошлось без ребенка. Мама только спросила, любит ли Валентин ходить в походы, и после твердого «нет» со спокойной душой благословила Варю на гражданский брак: «Бог с вами, я не ханжа, весь Запад так живет». Но в перспективе мама все же видела свадьбу.

Время свадьбы тоже пришло — по окончании Варей третьего курса, в мае. Ровно через год после расставания с Тимуром. Варя не помнила точной даты, но была уверена, что регистрация пришлась именно на нее. За день до ТОРЖЕСТВА Варя переехала обратно к маме, потому что жениху и невесте, оказывается, не полагалось видеться в день свадьбы до самого ее начала. (Так единодушно заявили приехавшие из провинции свекор и свекровь.) Она лежала на своей кровати, в которой год назад лежал Тимур, и ледяной корсет, не дававший ей сломаться все это время, неотвратимо таял, словно истекал срок анестезии, сделанной на время операции. Она исходила слезами так, как истекают кровью оставленные в беспомощности люди. Лежа на спине, она смотрела в потолок и видела, как Тимур танцует хастл.

Она поворачивалась на бок, упираясь глазами в стену, и видела, как он разливает шампанское в кругу актеров. Она вжималась лицом в подушку, но все равно видела Его. Он стоял, отвечая на семинаре, и в глазах светилось такое вдохновение, словно его устами сейчас говорил сам Закон.

Ближе к двум часам ночи, когда стало ясно, что заснуть не удастся, Варя села за стол и в первый и последний раз в жизни написала законченное стихотворение:

К чему исходит" сердце криком?

Всех слез не выплачешь о ней.

Не воскрешайте Эвридику —

Ей место в царствии теней.

Что смаковать свою утрату,

Рыдать, мол, свет тебе не мил?

Любовь не сам ли ты когда-то

В ладью Харона положил?

Пусть горький хлеб свой в мире этом —

Недолгой радости часы —

Она запьет водой из Леты,

Навеки память погасив.

Не верь, что вверх пойдешь из бездны

С любимой тенью за спиной;

Лишь оглянись — она исчезнет,

Был жребий брошен в мир иной.

И после этого она неожиданно смогла уснуть.

* * *

По дороге в ЗАГС Варя думала: а вдруг перед самым входом, выбравшись из этой дурацкой машины в лентах и кольцах, она увидит Его? Случаются же в жизни невероятные совпадения, перед которыми меркнет знаменитая встреча Болконского с Курагиным на соседних операционных столах. Но встречи не произошло, и Варя вошла в роковые двери, внушая себе, что это идет не она. Она злилась, будучи не в состоянии совладать одновременно с длинным, волочащимся по полу шлейфом, свадебным букетом, бестолково занимающим руки, и падавшей на глаза фатой. Варя предпочла бы простое летнее платье, босоножки и нормальную прическу, удобную для застолья и танцев. Но Валентин оказался ужасным традиционалистом и умолил ее появиться в традиционной невестиной униформе с обязательным кружевным символом утраченной невинности. Под фатой громоздились какие-то парикмахерские навороты с модно падавшими на глаза (а также в тарелку) прядками, которые в порыве отчаяния хотелось выдрать с корнем. Пятки ей подпирали нечеловеческой высоты «шпильки», стоя на которых было вдвойне невыносимо выслушивать теплые напутствия от официальных лиц. Варя с облегчением расписалась там, где нужно, и поспешила сесть в машину. Однако по дороге в ресторан ей пришлось выбираться наружу еще целых два раза: чтобы выпустить в воздух белых голубей на смотровой площадке и сфотографироваться возле фонтанов Поклонной горы. Каждый раз, совершив необходимое действо, она с надеждой думала: «Все?» И, сев за стол в банкетном зале, наконец-то вздохнула: «Все!»