Чужой цвет - Кагарлицкий Михаил - Страница 7

Надо было лечь спать пораньше. Новая служба требовала напряжения всех сил и внимания. Ан-Мари сняла парик, отключила энергоблок и, раздевшись, вытянулась на кровати. Несколько плавных движений руками, и наступило полное расслабление всего организма.

Какой-то скрежет послышался со стороны окна, и рама резко отошла в сторону. Ан-Мари обернулась, и нажала на рычаг аварийного освещения. В оконном проеме стоял Лякург. Правой рукой он держался за выдвинутую раму, а левой отодвигал в сторону прозрачные гардины. Ан-Мари вскрикнула и прикрыла грудь руками.

— В подобных случаях следует закрывать волосы, — заметил инспектор, усаживаясь на подоконник.

— Волосы вы уже видели, — не замедлила с ответом Ан-Мари.

— Можно изменить цвет, — сказал Лякург, глядя в окно и дав возможность Ан-Мари закутаться в простыню. — Сколько вокруг перекрашенных!

— Зачем?! — Она гордо вскинула голову. — Я знаю девушку, специально превратившую свои волосы в огненно-светлый цвет, чтобы встать в ряды преследуемого и гонимого меньшинства. А вы предлагаете предательство?

— Я ничего не предлагаю, — пояснил инспектор. — Просто зашел в гости. Все-таки обещал появляться.

— В решающие минуты? — сыронизировала Ан-Мари. — Когда я снимаю платье?

— Я думаю, что для некоторых молодых особ этот момент решающий, — вздохнул Лякург.

— Вам не к лицу пошлости, — вывела Ан-Мари и повернулась к нему спиной.

Лякург слез с подоконника и сел на стул рядом с кроватью.

— Можно было удивиться, как ловко я влез на двенадцатый этаж, какой я храбрый и сильный… А между прочим, у меня это с детства. Мы жили на маленькой ферме в Восьмиречье. По вечерам семейство любило собираться на втором этаже, в небольшой, но уютной комнате. Все рассаживались вокруг громоздкого стола с толстыми, вырезанными из векового дерева ножками, пили чай с вишневым вареньем и говорили всякие глупости. Однажды вечером я пробрался на соседний балкончик, прошел по узкому карнизу и постучал костяшками пальцев в окно. Пожалуй, это была самая удачная операция в моей жизни. Правда, мне здорово влетело, но с тех пор я могу залезть в любое окно. Люди склонны забывать, что есть этажи сверху и снизу, не говоря уже о водосточных трубах несколько натренированных движений позволят оказаться в любой точке дома, в любой комнате.

Ан-Мари вполне могла сказать что-то ехидное и на этот счет, но почему-то промолчала..

— А я пришел к тебе. Конечно, глупо, но если я пришел, значит, я не мог не прийти. Пусть даже нас многое разделяет, и мы ставим совершенно разные задачи…

— Вы действительно верите в то, что утверждают Апостолы? — перебила она его.

— Видишь ли, — неуверенно сказал он, — конечно, в целом, это ерунда. У меня было несколько знакомых рыжеволосых, и все они оказались вполне порядочными людьми. Но ведь просто так Апостолы не смогли бы придумать подобное. Может быть, когда-то, в давнем прошлом, несколько рыжих и пытались организовать какой-то заговор.

— Как ты можешь судить об этом?

— История. Апостолы приводят цифры, факты, выводы…

— Апостолы сами и составляют историю, а строевики воплощают ее в жизнь. Простая политика: она рябит на синих рубашках единственным кличем — «Смерть рыжим!»

— Ну… — Лякург замялся, — официальная политика Совета Апостолов заключается не в уничтожении рыжих, а в их нейтрализации. Что же касается строевиков, то, думаю, самим Апостолам противны столь ревностные и мерзкие слуги.

— Нейтрализация, — усмехнулась Ан-Мари. — Вы называете это нейтрализацией: убийства, похищения, насилия — только из-за того, что у человека другой цвет волос.

— Теория цветовой структуры, — вздохнул Лякург. — Ты же знаешь, она обоснована очень давно. Апостолы лишь систематизировали ее основные положения и привели в рабочее состояние.

— Да, — Ан-Мари задумалась, — теорию опровергнуть практически невозможно. Аналоцентр не ошибается.

— Вот видишь, — облегченно улыбнулся Лякург. — еще в детской воскресной школе, едва успев различить первые буквы, я уже пел:

Цвет чужой, противный цвет,

Он принес немало бед.

Хуже цвета в мире нет.

Будь он проклят — рыжий цвет!

— Да, — сказала Ан-Мари, — нам это вдалбливали с детства. Все против рыжих, хотя, если присмотреться, цвет как цвет, не хуже других. Даже солнце, и то, рыжего цвета.

— А, по-моему, белого, — возразил Лякург. — Яркое, сверкающее, но все же белое.

— Нет, рыжее!

— Может быть, ты и права. Я уже не помню, когда в последний раз смотрел на солнце…

Лякург встал и поклонился Ан-Мари.

— Я ожидал совсем иного уровня общения, — честно признался он, — но вы не оправдали моих надежд.

— Придется лезть в другое окно? — поинтересовалась Ан-Мари.

— После беседы с вами это было бы глупо.

Лякург прошел в коридор и прикрыл дверь в комнату.

— Постойте, вас не выпустит дверь! — крикнула Ан-Мари.

— Выпустит. Вчера я изучал ваш замок целый вечер, — донесся голос инспектора, и в подтверждение сказанного дверь тихо хлопнула.

6. ПРОВАЛ

В вестибюле Комплекса информации Ан-Мари встретил тучный, с обвислыми щеками строевик. Он придирчиво изучил протянутый ему пропуск, внимательно посмотрел на его обладательницу и только потом указал дорогу к служебному лифту. В коридоре через каждые пять-шесть метров мелькали синие рубашки строевиков.

На пятом этаже предупредительный охранник проводил Ан-Мари до специального отсека и оставил в светлой просторной приемной.

— С началом, коллега Розенфельд! — в комнату вошел Бошан в безукоризненно белом халате. — Небольшая формальность: вашу ладонь!

Ан-Мари опустила пальцы на желтоватую пластинку, и та, быстро впитав главные структурные линии ее руки, выдала четкий снимок.

— Теперь вы сможете заходить в аналоцентр самостоятельно, — заметил Бошан, надавливая на выглядывающий из стены синий рычаг. Передняя панель, заставленная книжными полками и компактными сейфами, плавно отошла в сторону, открывая проход в узкое полутемное помещение.

— Наша обитель! — Бошан пропустил Ан-Мари вперед и с другой стороны закрыл закамуфлированный вход. — Мозг и сердце аналоцентра — блок операций.

В комнатенке с низким потолком засветилась гирлянда голубоватых отсветов, и Ан-Мари увидела встроенный в стену широкий пупырчатый экран красного цвета. Экран был закрыт толстым слоем гибкого ажурного стекла.

— Неужели это и есть пульт контакта? — спросила она.

— Он самый, — довольный произведенным эффектом, улыбнулся Бошан. — Тайна тайн. Величайшее достижение разумной мысли. Связь через эквивалентное прикосновение. Телепатия электроники. Вы об этом, конечно, слышали?

— И вы приводите эту машину в действие? — восхитилась Ан-Мари.

— Случается, — усмехнулся Бошан. — Но это прерогатива Апостолов. Кстати, в первое время вам будет запрещено работать на пульте. Сначала необходимо выдержать срок доверия.

Ан-Мари понимающе кивнула.

— А в остальном — ничего сложного, — заметил Бошан. — С системой регуляции справится и младший техник.

Он взглянул на циферблат часового режима и явно заторопился.

— Инструктивный материал и рекомендации! — на столике перед Ан-Мари мгновенно выросла целая горка красно-белых брошюр. — Ознакомьтесь и примите к сведению. А мне надо быть в другом месте. Встретимся завтра!

Бошан снял халат, повесил его на крючок передвижной вешалки и чуть ли не бегом выскочил из помещения. Ан-Мари осталась одна. Она торопливо перелистала несколько брошюр и аккуратно отложила стопку в сторону — содержимое рекомендаций было хорошо знакомо младшему статистику.

Система внешней защиты оказалась несколько примитивнее, чем она ожидала. Ан-Мари автоматически заклинила вход в помещение и осторожно подошла к пульту. Только он мог дать ответ на любой, самый трудный и запутанный вопрос.

Ан-Мари отключила сигнализацию и подняла предохранительный лист стекла. Бошан был прав — с такой техникой справился бы любой начинающий работник. Оставалось немного: перевести рукоятку на выключателе и вступить в контакт с аналоцентром. Ан-Мари не смогла устоять перед соблазном.