Любовные послания герцога - Бойл Элизабет - Страница 53

Глава 13

На следующее утро Тэтчер во всем своем герцогском великолепии отбыл из дома, но направился сначала не к ювелирам «Рандел и Бридж», услугами которых предпочитала пользоваться аристократия. Туда он успеет заехать позднее, потому что ему всю ночь не давало спать признание его матушки, вернее, ее совет.

Соблазнение. Он начинал подумывать, уж не заканчивали ли его мать и принцесса Джамилла один и тот же институт благородных девиц, в котором готовили к светской жизни. Однако если ему было желательно доказать Фелисити, что она прежде всего заслуживает любви и что страсть важнее, чем какая-то герцогская диадема, то следовало завершить процесс соблазнения, начало которому уже было положено.

Но дело было не только в том, чтобы научить Фелисити уму-разуму, здесь была затронута также его гордость. В конце концов, он по-прежнему оставался Стерлингом.

Если он намерен провести всю оставшуюся жизнь с этой своевольной, упрямой, властной малышкой, то ему было желательно знать наверняка, что она предпочла его, Тэтчера, непритязательного ливрейного лакея, всем титулам и богатству, которые мог предложить герцог.

Если она сделает выбор так, как подскажет сердце, то им, возможно, удастся извлечь уроки из того, что пытался внушить в своих письмах дедушка и с чем была согласна его мать: не позволить обязательствам перед обществом и внешним приличиям возобладать над велениями сердца. Если Фелисити поймет это, то появится реальный шанс обрести счастье.

Разумеется, в том случае, если она, как предупреждал Джек, не отстрелит ему гениталии за все его хлопоты.

Чтобы его план сработал, ему было необходимо идеальное место действия, что предусматривало присутствие Фелисити на маскараде у Сетчфилдов. А для того чтобы Фелисити смогла пойти туда, требовалось немного везения и очень много герцогского своевластия.

Деревянные молоточки для игры в пэлл-мэлл и связка старых книг в этом не помогут.

Поэтому в раззолоченной карете с герцогским гербом, сияющим в слабых лучах зимнего солнца, он отправился не к Кому-нибудь другому, а к мистеру Арчибальду Эллиоту, поверенному. Вчера вечером он приказал мистеру Гиббензу разыскать к утру контору этого человека, и когда забрезжил рассвет, его расторопный секретарь уже знал не только адрес конторы, но и список самых высокопоставленных клиентов этого человека, включавший старинного приятеля его и Джека, Александра Денфорда, барона Седжуика, а также брата Джека герцога Паркертона.

Все это значительно упростит его задачу, думал Тэтчер, подъезжая к респектабельному дому мистера Эллиота.

Когда они прибыли, его лакей широко распахнул перед ним дверь, и Тэтчер, войдя в помещение, остановился посередине комнаты, с одного взгляда оценив обстановку.

Приемная мистера Эллиота не была перегружена мебелью и отличалась отменным порядком, чего и следовало ожидать от человека, который, как выразился мистер Гиббенз, был чрезвычайно экономным и славился большой осмотрительностью во всем, что касалось дел его клиентов. В приемной за длинным письменным столом работали два клерка, которые, судя по всему, считали своей первейшей обязанностью защищать хозяина от любых посягательств.

Очевидно, оба они никогда в жизни не видели собственными глазами настоящего живого герцога.

– Я Холлиндрейк! – заявил он, принимая позу, которую, насколько он помнил, не раз принимал его дедушка. Когда он был мальчиком, ему казалось, что эта поза напоминает проголодавшегося льва, который лениво посматривает, нет ли поблизости какой-нибудь зазевавшейся незадачливой дичи, которую можно было бы без особых усилий схватить в когти.

Оба клерка вскочили со своих стульев.

– Холлиндрейк? – пискнул тот, что повыше. – Не думаю, что хозяин назначал встречу…

Тэтчер снял перчатки и позволил рубину и бриллианту, украшавшим его перстень-печатку, сверкнуть в скудно освещенной комнате.

– Вы, наверное, не поняли, кто я такой. Я герцог Холлиндрейк, – сказал он и, прищурив глаза, взглянул на первого парня. – Мне нет необходимости назначать встречу.

Сутулый белобрысый клерк побледнел еще больше, сравнявшись по белизне с собственным галстуком.

– Нет-нет, ваша светлость. Разумеется, вам нет необходимости… – пробормотал он. – Я просто…

К счастью для него, дверь в офис Эллиота в это мгновение открылась, и оттуда появился хозяин собственной персоной.

– Мистер Фишман, что означает… – Он, естественно, замолчал, недоговорив фразы, при виде явно высокопоставленной персоны в своей конторе.

– Вас желает видеть герцог Холлиндрейк, сэр, – пробормотал тот клерк, что пониже ростом, и торопливо укрылся за спинкой стула.

Но Арчибальд Эллиот не зря обзавелся аристократической клиентурой.

– Примите мои извинения, ваша светлость. Я не ожидал вашего визита, – сказал он, бросая укоризненные взгляды на своих работников, как будто неожиданность его визита объяснялась исключительно их недосмотром. Одним жестом убрав с дороги своих клерков, он провел Тэтчера в свой теплый личный офис.

Пусть клерки работали в необогреваемой приемной, обходясь одной свечой на двоих, в личном офисе мистера Эллиота было тепло и уютно и все говорило о том, что дела юридической конторы процветают: письменный стол красного дерева, толстый турецкий ковер, лампа на столе, высокие напольные часы в углу. Одна из стен была целиком занята книжными полками. Эллиот жестом предложил Тэтчеру сесть в большое кожаное кресло напротив письменного стола, а сам, не задавая вопросов, направился к бару в углу, отпер его и извлек из его недр графин и два сверкающих хрустальных бокала.

Жидкость в нем, судя по насыщенному янтарному цвету, могла быть только шотландским виски, подумал Тэтчер. Причем, если судить по слою пыли, говорившему о том, что бутылка крайне редко появляется на столе, это было лучшее виски из запасов Эллиота. Он налил неожиданному гостю щедрую порцию напитка.

– Ваша светлость, ваш визит ко мне – большая честь. Но вы могли бы прислать записку, и я почел бы за честь избавить вас от необходимости…

Тэтчер остановил его жестом.

– В этом не было надобности. Когда у меня есть настроение, я предпочитаю принимать личное участие в решении своих дел.

– Ну разумеется. В таком случае приступим к делу, – сказал Эллиот, придвинув к себе лист бумаги и выбрав перо.

– Я здесь по делу одной молодой леди, – начал Тэтчер. Перо опустилось на пресс-папье, и Эллиот покраснел.

– Ваша светлость, ваш собственный поверенный мог бы с большим успехом…

– Эта леди – ваша клиентка.

Мистер Эллиот покачал головой:

– Я обычно не веду дел с…

Тэтчер выгнул бровь и просверлил грозным взглядом смущенного поверенного.

Потребовалось всего мгновение, чтобы поверенный понял, о ком идет речь.

– Вы имеете в виду дочерей лорда Лэнгли?

– Именно так, – сказал в ответ Тэтчер. – Вы разблокируете их финансовые средства. Немедленно.

– Ничего подобного я не сделаю, – с жаром произнес поверенный.

Тэтчеру пришлось отдать должное этому мистеру Эллиоту. Он умел держать удар. Но сколько бы он ни хорохорился, он вскоре почувствует себя в положении лосося на крючке, которого осталось подхватить сачком и бросить на сковородку.

– Уверен, что вы это сделаете, причем готов поклясться, что сделаете это с готовностью, – улыбнулся Тэтчер. – Молодые леди желают провести сезон в Лондоне, так что, судя по всему, в этом назрела необходимость.

– Необходимость! – презрительно фыркнул поверенный. – Пустая трата денег, вот что это такое. Не знаю, как удалось мисс Лэнгли убедить вас прийти сюда и просить за нее, но денег я ей не дам. Не дам до ее совершеннолетия – и то под большим давлением. Как я догадываюсь, именно поэтому вы здесь. Наверное, эта упрямая девчонка долго приставала к вам с просьбой прийти сюда, чтобы просить за нее. Я вас понимаю, ваша светлость, но со временем вы, как и я, выработаете иммунитет к ее уловкам.

– Все совершенно не так, сэр. Эта леди не знает, что я здесь. Кстати, лично меня ее целеустремленность восхищает.