Радуга под окнами - Бобошко Константин Клементьевич - Страница 21

Бразильские чиновники только посмеивались над чудаковатым охотником за орхидеями.

Однако если бы они догадались об истинных занятиях Уикгэма, его немедленно заковали бы в кандалы и упрятали в самое глубокое тюремное подземелье. Англичанин хитрил. Орхидеи были нужны ему для отвода глаз. Он собирал в амазонских дебрях запретные семена гевеи.

И вот в один из дней 1876 года в трюмах небольшого судна «Амазонка» оказалось десять тысяч отборных семян резинового дерева. Остальное место было занято мешками и ящиками с орхидеями.

Бразильские таможенные чиновники поднялись на судно для осмотра. Они заглядывали в мешки с цветами и не подозревали о том, что за трюмными перегородками стояли, сдерживая учащенное дыхание, английские матросы с винтовками и многозарядными пистолетами наготове. Бразильцы не должны были увидеть на «Амазонке» семена гевеи…

Осмотрев крайние тюки с цветами, чиновники дали разрешение на выход судна из Бразилии. Подписав судовые документы «Амазонки», они, сами того не зная, подписали приговор бразильской монополии на «слезы» удивительного дерева гевеи.

Добравшись до Франции, Уикгэм через Париж поспешил к Ла-Маншу. На английском берегу его уже ждал специальный поезд. Англии позарез нужен был каучук.

Когда тюки вскрыли, оказалось, что большая часть семян гевеи погибла. Всходы, появившиеся в оранжереях британского Ботанического сада, умирали от неизвестных болезней. Из десяти тысяч семян в конце концов удалось вырастить только тысячу каучуковых деревьев. С ними на специально снаряженном корабле Уикгэм — специалист теперь уже по каучуковым деревьям — отправился на Цейлон, где были заложены первые в мире каучуковые плантации.

В 1907 году — через 31 год после кражи семян из лесов Бразилии — на мировом рынке появились первые шесть тонн каучука, полученного на цейлонских плантациях гевеи. В 1929 году англичане добыли уже 850 тысяч тонн каучука. А в 1936 году Бразилия давала только одну пятую часть каучука, потребляемого в мире.

Видно, уж такая судьба у цветков орхидей — участвовать в авантюрах и способствовать ловкачам добиваться своей цели.

Немало можно привести случаев, когда за отдельные цветки или букеты платили бешеные деньги. Вы не забыли еще, наверно, о гвоздичном венке герцогини Йоркширской. Но, пожалуй, жена русского царя Александра III побила все рекорды — за один из букетов орхидей она заплатила сто тысяч рублей.

А случилось это таким образом.

Еще при Александре II изобретатель по фамилии Джевецкий построил небольшую подводную лодку, вернее, подводный челн, вмещавший всего одного человека — командира судна (он же — исполнитель всех команд) и двигательную силу.

Лодка приводилась в движение педалями, несколько напоминавшими велосипедные. Джевецкий испытывал свое изобретение в Одесской гавани и чуть было не погиб, застряв под днищем одной из яхт, под которую он хотел нырнуть на своем подводном челне.

После смерти Александра II на царский престол сел следующий Александр — Третий. Ему доложили о изобретении Джевецкого, и царь пожелал сам увидеть эту лодку.

Из Одессы суденышко переправили в Гатчину и спустили в озеро Серебряное, отличающееся прозрачностью воды. Здесь, как в аквариуме, и должны были проходить испытания лодки Джевецкого в присутствии царя.

Ловкий изобретатель не только как следует изучил озеро, царскую пристань и прикинул, как ловчее пристать к ней, когда закончатся испытания. Он разузнал, что царица всюду сопровождает государя, и не пропустил мимо ушей, что она любит цветы, особенно орхидеи. План был готов.

Настал день испытаний. Джевецкий сидел наготове в своей лодке, стража оцепила озеро и застыла в ожидании. Царь с царицей сели в шлюпку, гребцы вывели ее на середину озера, и самодержцы увидели в прозрачной воде, как под ними прошла темная тень, сделала круг почти у самой поверхности, нырнула и снова прошла под килем шлюпки.

Через четверть часа лодка вынырнула (она имела запас воздуха для двадцатиминутного плавания под водой) и ловко причалила к пристани. Джевецкий откинул горловину люка, лихо выскочил на настил пристани, стал на одно колено перед царицей и подал ей букет прекрасных орхидей.

— Это дань Нептуна вашему величеству, — сказал он ей по-французски.

Царица, покрасневшая от удовольствия, рассыпалась в комплиментах. Остался довольным и царь. Он поблагодарил изобретателя и тут же приказал дежурному генералу передать военному министру приказ построить 50 таких лодок и выплатить Джевецкому 100 тысяч рублей.

В течение года все лодки были готовы. Половину из них отвезли в Севастополь, половину — в Кронштадт;.

Джевецкий же поехал в Италию и начал скупать старинную посуду и безделушки для своей коллекции.

И если Джевецкий не испытывал непреодолимых трудностей, с которыми приходилось сталкиваться остальным русским изобретателям, то это надо приписывать ловкости и пронырливости самого изобретателя, а не достоинствам его лодки. Она мало годилась для плавания под водой.

Сто тысяч рублей были безвозвратно утоплены в соленой воде двух морей…

Приключения чужестранцев

Мало кто знает, наверное, что эта самая мимоза, а правильнее, австралийская акация, попала к нам, так сказать, частным образом.

Один сухумский помещик как-то решил щегольнуть. Устроил и своей усадьбе нечто вроде ботанического сада. Начал он выписывать пальмы и диковинные декоративные деревья из различных стран. Однажды пришли на его имя ящики из далекой Австралии. Среди других растений там оказались и черенки австралийской акации, цветущей золотистыми шариками.

Деревца поместили в оранжерею, чтобы они не погибли в сухумском климате, более холодном, чем их жаркая родина. Но когда они подросли, зацвели и дали семена, обнаружилось, что и в открытом грунте эти чужестранцы растут не хуже, чем их родители за оранжерейными стеклами.

И вот неприхотливая австралийская акация стала расселяться по парку. А когда ветки подросших деревьев очутились за забором и начали выглядывать на улицу, дождевая вода разнесла семена и разбросала их по пустырям. Помогли расселению акации и птицы.

Словом, чужестранка очень быстро выбралась за город и расселилась по горным склонам, образовала целые заросли, стала «своим», обычным растением.

Все бы хорошо. Да летом 1927 года к одной из акаций подошел молодой человек, позванивая склянками, наставленными в сумку, надетую через плечо. Он хотел было схватить стальным пинцетом какого-то жучка, бежавшего по стволу, но замер от удивления. Быстро достав из грудного кармана лупу, принялся внимательно рассматривать через нее ветку дерева.

— Что увидел? — подошел спутник.

— Ицерию…

— Не может быть!

— Все может быть. Смотри сам.

И оба стали разглядывать беловатые бугорки на коре австралийской акации.

Энтомологи — а это были они, специалисты по насекомым, — встревожились. Ицерии—опасного вредителя цитрусовых культур — у нас в Союзе не было. Как попала она в Сухуми, в один из лучших районов возделывания апельсинов и мандаринов?

И вот зазвенели топоры, под корень срубая мимозы. В городском парке и на склонах гор задымили большие костры — вместе с деревьями жгли и опасного врага цитрусовых культур.

На следующий год осмотрели заросли австралийской акации в дальних ущельях — и там оказались колонии зловредной ицерии. Тогда решили изменить способ борьбы с этим вредителем — завезти особый вид божьей коровки — единственного на земле хищника, уничтожающего ицерии.

А дальше произошло очень интересное событие.

Ицерии на австралийских акациях обнаружили не только люди, но и сухумские муравьи. Они случайно, может быть, попробовали сладковатые выделения этих червецов и сразу же оценили их. И под деревьями акаций, на которых поселились заморские вредители, стали появляться муравейники.