Всемирная история пиратства - Благовещенский Глеб - Страница 40

Капитан считался бешеным маньяком даже во мнении собственной команды! Так, однажды он зарубил саблей 53 испанских моряка. Случилось это в марте 1723 года после захвата пиратами в Гондурасском заливе судна, принадлежавшего Испании. На судне были обнаружены шесть английских капитанов – в статусе пленников. Им инкриминировалась незаконная добыча… кампешевого дерева. У Лоу выступили слезы на глазах от мучительной ностальгии. Ведь, кажется, еще не так давно он сам с бандой смельчаков зарабатывал на жизнь этим ремеслом! Случалось, конечно, что они были вынуждены уложить пару-тройку испанских солдат, но что поделаешь: сами были виноваты. И что же происходит сегодня: шесть благородных британцев, все замечательные капитаны, старавшиеся для пользы английской короны, захвачены мерзкими испанцами, и их связанных, словно свиней, везут в Испанию на казнь!!! Кровь бросилась Лоу в лицо, он выхватил саблю и…

Итог вам известен.

А еще ему как-то случилось живьем зажарить французского повара; бедняга был намертво привязан к мачте и сгорел вместе с кораблем. Лоу прокомментировал свое чудовищное деяние не менее жутким комментарием, заметив, что кожа погибшего наверняка будет дивно хрустеть, а его жалкая стряпня должна прийтись по вкусу обитателям преисподней!

Вообще же, когда корабли становились добычей эскадры Лоу, пленникам можно было только посочувствовать. Их суда пираты вчистую разграбляли, но этим дело, увы, отнюдь не ограничивалось. Лоу был традиционно скверно настроен по отношению к ним. За редкими, единичными, исключениями их страшно избивали, пытали, резали ножами, зачастую втыкали между пальцев горящие лучины…

Как ни дико, но в наши дни ряд историков, когда речь заходит о зверствах и жестокостях пиратов, пытается их обелить. На их взгляд, карательные действия были призваны, по большей части, способствовать созданию устрашающей репутации того или иного корсара. Особенно сильно эти зверства действовали на психику простых людей. Историки полагают, что, потрясенные до глубины души моряки, узнав, кто именно атакует их судно, наверняка отказывались повиноваться своим офицерам, намеревающимся оказать пиратам сопротивление. Версия не слишком правдоподобная и убедительная, но, как говорится, уж что есть, то есть.

Кстати, у Эдварда Лоу грань между приязнью и ненавистью была вообще чрезвычайно тонка, почти что неощутима. Например, однажды он пленил капитана Грейвза из Виргинии. Грейвз очень сокрушался по поводу своего утраченного судна. Чтобы утешить его, Лоу, взяв кубок с пуншем, сделал несколько глотков, а потом протянул его Грейвзу, сказав: «Капитан, другая половина – твоя!» Однако у Грейвза уж точно не было никакого желания предаваться возлиянию пунша, и он отказался, причем любезно поблагодарив.

Выслушав его отказ и взбеленившись, Лоу вскочил на ноги, выхватив пистолет. С пистолетом в одной руке и кубком с пуншем в другой он свирепо потребовал: «Выбирай или-или!»

Между тем время шло. Наступил июнь 1723 года. Эскадра Лоу подошла к побережью Южной Каролины. Недавнее бегство Фрэнсиса Сприггза пошло на пользу Чарльзу Харрису. Лоу начал вновь благоволить ему и вернул управление одним из кораблей. 21 июня пиратам повстречался военный корабль «Грэйхаунд». Несмотря на то что судно было английским, Лоу не стал переживать по поводу соотечественников. Он заметил главное: вооружение «Грэйхаунда» явно уступало пиратскому, а это сулило Лоу заманчивые перспективы.

Лоу с пистолетом и кубком пунша

Он не знал того, что «Грэйхаундом» управляет капитан Петер Слодгард, которому власти специально поручили найти эскадру Лоу и уничтожить ее. Экипаж Слодгарда был одним из лучших; именно поэтому он не боялся бросить вызов эскадре, делая ставку на то, что его профессионально обученные моряки непременно возьмут верх над полуграмотными и действующими стихийно пиратами. Слодгард, выждав удобный момент, внезапно приказал развернуть корабль. Маневр был практически тотчас же приведен в исполнение. Для пиратов это явилось полной неожиданностью, но еще более их смутил залп из всех бортовых орудий, которым их встретил Слодгард. Атака велась английскими военными моряками настолько безупречно, что в рядах пиратов возникло смятение. Слабым звеном оказался… Лоу. Предоставив «Рейнджер» капитана Харриса его судьбе, Лоу стремительно повел «Каприз» к Азорским островам. При нем осталась вся пиратская казна (около ‡ 150 000).

А Слодгард занялся «Капризом».

У Харриса практически не было никаких шансов. Через непродолжительное время он сдался. Все 25 человек его экипажа, включая судового врача, были арестованы. Капитан Слодгард без лишних проволочек доставил пленников на Род-Айленд. 10 июля уже состоялся суд, продлившийся до 12 числа. А 19 июля 1723 года все пираты были повешены по обвинению в разбое, пиратстве и грабежах. Чарльза Харриса, однако, не стали казнить с его командой. Он был переправлен в Англию и там, в Ваппинге, встретил свою смерть. Капитану Слодгарду за поимку пусть даже части эскадры Лоу вручили в торжественной обстановке золотую табакерку изысканной работы.

А что же Лоу?

Он, не принимая всерьез ропот команды, осуждавшей его за бегство, строил планы жуткой мести. Лоу вел корабль на север, и в районе Нантакета (Массачусетс), находясь примерно в 80 милях от берега, яростно атаковал скромное китобойное судно. Когда Лоу добрался до капитана, он растерзал его, вогнав ему под конец пулю в голову. Команду он, однако, пощадил. Правда, Лоу приказал забрать всю еду, какую только удастся обнаружить на корабле. Обреченным на голодную смерть морякам он приказал плыть куда они хотят. После страшного и мучительного путешествия моряки чудом достигли Нантакета и поведали всем об очередном злодеянии Лоу.

Лоу еще некоторое время решил покружить у побережья Северной Америки. Ему удалось у Блок-Айленда пленить еще одно судно, тоже рыболовецкое. Лоу отсек капитану голову, а команде позволил высадиться на берег.

Через несколько дней пиратам сдались еще два китобоя. Лоу отсек одному из пленных капитанов уши и предложил ему их съесть, не позаботившись при этом о соли. Покуда тот давился, мучительно пытаясь проглотить частицу своей же собственной крови, Лоу приступил к другому капитану. Недолго думая, он все той же саблей разрубил ему грудь и извлек сердце, которое бросил на стол перед первым капитаном, заметив, что меню еще не исчерпано!

То, что вытворял с пленными рыбаками Лоу, было чересчур даже для самых отъявленных пиратов. Они набрались храбрости и заявили Лоу, что отказываются участвовать в его издевательствах над людьми.

Эскадра Лоу ограбила еще несколько десятков рыболовецких кораблей. После этого Лоу вознамерился повернуть на юг. Южное направление оказалось для него не менее благоприятным. Правда, добыча была не слишком велика, но в данном случае количество уже начало переходить в качество. Общая доля добычи с восемнадцати мелких суденышек, встреченных и разграбленных пиратами, оказалась вполне приемлемой.

Потом настал черед крупной дичи.

Лоу сначала атаковал и захватил крупный 22-пушечный французский корабль, а потом еще один, более внушительный – 34-пушечный купеческий виргинский шлюп, называвшийся «Счастливое Рождество». Кстати, именно его Лоу и превратил в свой очередной флагман! Так и не забывший о позорной для себя встрече с «Грэйхаундом», Лоу, оказываясь на корабле после его взятия, первым делом пытался отыскать среди команды англичан. Обнаружив таковых, он немилосердно над ними измывался и жестоко приканчивал.

В июле 1723 года эскадра Лоу повстречалась с кораблями Джорджа Лоутера. Поистине встреча учителя и ученика! Хотя учитель явно был бы не в силах тягаться со своим учеником по части жестокого отношения к пленникам…

Лоутер и Лоу, вновь объединившись на время, стали пиратствовать сообща. Их совместные рейды были достаточно успешными. Однако Лоутер, надо полагать, был озадачен и даже поражен, что его бывший ученик превратился в ненавидящего англичан кровожадного и безумного маньяка. У него созрело желание расстаться с Лоу. Тем более что обстоятельства этому явно благоприятствовали.