Выбрать книгу по жанру
Фантастика и фэнтези
- Боевая фантастика
- Героическая фантастика
- Городское фэнтези
- Готический роман
- Детективная фантастика
- Ироническая фантастика
- Ироническое фэнтези
- Историческое фэнтези
- Киберпанк
- Космическая фантастика
- Космоопера
- ЛитРПГ
- Мистика
- Научная фантастика
- Ненаучная фантастика
- Попаданцы
- Постапокалипсис
- Сказочная фантастика
- Социально-философская фантастика
- Стимпанк
- Технофэнтези
- Ужасы и мистика
- Фантастика: прочее
- Фэнтези
- Эпическая фантастика
- Юмористическая фантастика
- Юмористическое фэнтези
- Альтернативная история
Детективы и триллеры
- Боевики
- Дамский детективный роман
- Иронические детективы
- Исторические детективы
- Классические детективы
- Криминальные детективы
- Крутой детектив
- Маньяки
- Медицинский триллер
- Политические детективы
- Полицейские детективы
- Прочие Детективы
- Триллеры
- Шпионские детективы
Проза
- Афоризмы
- Военная проза
- Историческая проза
- Классическая проза
- Контркультура
- Магический реализм
- Новелла
- Повесть
- Проза прочее
- Рассказ
- Роман
- Русская классическая проза
- Семейный роман/Семейная сага
- Сентиментальная проза
- Советская классическая проза
- Современная проза
- Эпистолярная проза
- Эссе, очерк, этюд, набросок
- Феерия
Любовные романы
- Исторические любовные романы
- Короткие любовные романы
- Любовно-фантастические романы
- Остросюжетные любовные романы
- Порно
- Прочие любовные романы
- Слеш
- Современные любовные романы
- Эротика
- Фемслеш
Приключения
- Вестерны
- Исторические приключения
- Морские приключения
- Приключения про индейцев
- Природа и животные
- Прочие приключения
- Путешествия и география
Детские
- Детская образовательная литература
- Детская проза
- Детская фантастика
- Детские остросюжетные
- Детские приключения
- Детские стихи
- Детский фольклор
- Книга-игра
- Прочая детская литература
- Сказки
Поэзия и драматургия
- Басни
- Верлибры
- Визуальная поэзия
- В стихах
- Драматургия
- Лирика
- Палиндромы
- Песенная поэзия
- Поэзия
- Экспериментальная поэзия
- Эпическая поэзия
Старинная литература
- Античная литература
- Древневосточная литература
- Древнерусская литература
- Европейская старинная литература
- Мифы. Легенды. Эпос
- Прочая старинная литература
Научно-образовательная
- Альтернативная медицина
- Астрономия и космос
- Биология
- Биофизика
- Биохимия
- Ботаника
- Ветеринария
- Военная история
- Геология и география
- Государство и право
- Детская психология
- Зоология
- Иностранные языки
- История
- Культурология
- Литературоведение
- Математика
- Медицина
- Обществознание
- Органическая химия
- Педагогика
- Политика
- Прочая научная литература
- Психология
- Психотерапия и консультирование
- Религиоведение
- Рефераты
- Секс и семейная психология
- Технические науки
- Учебники
- Физика
- Физическая химия
- Философия
- Химия
- Шпаргалки
- Экология
- Юриспруденция
- Языкознание
- Аналитическая химия
Компьютеры и интернет
- Базы данных
- Интернет
- Компьютерное «железо»
- ОС и сети
- Программирование
- Программное обеспечение
- Прочая компьютерная литература
Справочная литература
Документальная литература
- Биографии и мемуары
- Военная документалистика
- Искусство и Дизайн
- Критика
- Научпоп
- Прочая документальная литература
- Публицистика
Религия и духовность
- Астрология
- Индуизм
- Православие
- Протестантизм
- Прочая религиозная литература
- Религия
- Самосовершенствование
- Христианство
- Эзотерика
- Язычество
- Хиромантия
Юмор
Дом и семья
- Домашние животные
- Здоровье и красота
- Кулинария
- Прочее домоводство
- Развлечения
- Сад и огород
- Сделай сам
- Спорт
- Хобби и ремесла
- Эротика и секс
Деловая литература
- Банковское дело
- Внешнеэкономическая деятельность
- Деловая литература
- Делопроизводство
- Корпоративная культура
- Личные финансы
- Малый бизнес
- Маркетинг, PR, реклама
- О бизнесе популярно
- Поиск работы, карьера
- Торговля
- Управление, подбор персонала
- Ценные бумаги, инвестиции
- Экономика
Жанр не определен
Техника
Прочее
Драматургия
Фольклор
Военное дело
Дело антикварной мафии - Биргер Алексей Борисович - Страница 2
Этот Виталий Яковлевич был невысоким подтянутым мужиком, одетым в неброский, ладно сидящий костюм. Говорил он негромким и спокойным голосом, чуть ли не смущаясь того,' что выступает перед аудиторией.
— Чем отличаются дела прежних времен от нынешних? — переспросил он. — Я бы сказал так. В прежнее время дела были поинтереснее: преступники шли на всякие хитрости, чтобы контрабандой вывезти за рубеж бесценную икону или другое национальное достояние! Поединок с ними действительно был борьбой умов, достойной Шерлока Холмса. Чуть зазеваешься — в два счета обведут вокруг пальца. Вот, например… — Он ненадолго задумался. — Мы шли по следу одной кражи в крупном провинциальном музее. Не буду называть музей, это и неважно. Суть в том, что при очередной инвентаризации в запасниках не досчитались нескольких этюдов, на время убранных туда из основной экспозиции. Это были эскизы Сурикова к «Боярыне Морозовой». Эскизы, как вы понимаете, очень ценные, но не из тех, которые можно хорошо продать на Западе. Говоря «хорошо», я имею в виду продать не за три тысячи долларов, в то время когда они стоят пятьдесят, а хотя бы за двадцать пять. Выходит, эти картины похитили для внутреннего, так сказать, «употребления». Но кто мог быть заказчиком подобной кражи? Кто-то из подпольных коллекционеров. Выходит, надо было искать подпольного коллекционера, обладающего очень большими деньгами. В принципе большинство частных коллекций было тогда на виду, и коллекционеры, надо сказать, довольно охотно с нами сотрудничали. Тому были разные причины. Они понимали, что только мы можем защитить их от воров… И прямо скажем, от произвола тогдашнего законодательства, которое позволяло лишить коллекционера его коллекции, объявив ее национальным достоянием. Кроме того, любую куплю-продажу по тогдашнему законодательству, можно было расценить как спекуляции, и только от нас зависело, отнесемся мы к тому или иному обмену между коллекционерами как к честной сделке или решим, что было нарушение закона и что надо привлекать к ответственности.
— В общем, нормальные времена были, — не выдержав, подал голос Колька Егупкин. — И работать было легко.
— Не скажи… — Виталий Яковлевич покачал головой, — не так уж это облегчало работу. Во-первых, представьте себе: человек всю жизнь собирал произведения искусства, иногда ограничивая себя во всем… Да, были и такие, которые на хлебе и воде сидели, чтобы пополнить коллекцию… И вдруг, из-за нарушения какого-то абсолютно идиотского параграфа закона, он мог потерять все. А то и без всяких нарушений. В общем, всколыхнули мы коллекционеров, занимающихся русским искусством. А тем временем вели расследование: когда, как и при каких обстоятельствах картины могли исчезнуть из запасников. Ответить на вопрос «как» — означало почти ответить на вопрос «кто». И вот что стало вырисовываться…
Виталий Яковлевич опять ненадолго замолчал, задумавшись, потом продолжил:
— От момента, когда картины из основной экспозиции были убраны в запасники, до момента инвентаризации прошло три года. Список людей, которые так или иначе могли за это время побывать в запасниках и вынести оттуда что-нибудь, без особой проверки и контроля, состоял из тридцати шести человек. Это были сотрудники музея, студенты искусствоведческого отделения местного историко-архивного института, которые в музее проходили преддипломную практику, несколько чиновников. В список попал даже слесарь-сантехник, которому несколько раз приходилось спускаться в запасники, чтобы через них добраться в подвалы, до главного вентиля, перекрывающего подачу воды в музей. Старые трубы в музеях и тогда текли, понимаете. В общем, стали мы проверять весь этот список. Долго ли, коротко ли, а сократился он до пяти подозреваемых. И главным подозреваемым стал недавно ушедший с работы сотрудник музея. Как выяснилось, с работы он ушел потому, что собирался уехать на Запад. Не знаю, известно вам что-нибудь или нет, но в те времена любой, подававший заявление об отъезде за границу на ПМЖ — то есть «постоянное место жительства», — рассматривался почти как предатель родины. И после того, как он сдавал документы в УВИР, власти оповещали его место работы, и там его просили уйти с работы по-хорошему, «по собственному желанию», чтобы не выгонять со скандалом. В общем, этот человек и стал самым вероятным преступником: собрался уехать за границу, вот и решил позаботиться о безбедном существовании. Меня-то сразу смутили две вещи: во-первых, то, что он еще не получил разрешения на выезд, и неизвестно, получит ли в ближайшие годы…
— Годы?.. — вырвалось у кого-то.
— Ну да, — кивнул Виталий Яковлевич. — В те времена такие дела годами решались. Было непонятно, зачем этому человеку красть картины, когда он не знает, сколько еще он просидит в ожидании отъезда и не привлекут ли его с этими картинами. Во-вторых, как он собирался их вывезти. Я побеседовал с этим человеком — и понял, что он в жизни не сумеет протащить через границу какую-нибудь контрабанду, обязательно засыплется, он и сам это понимал, и уезжать, когда разрешение будет, собирался абсолютно «чистым». И, в-третьих: в то время Суриков стоил за границей сравнительно дешево. Если бы человек думал составить себе первоначальный капитал для жизни в Европе или Америке, он бы украл картину восемнадцатого века, портреты, которые всегда и всюду в цене, или, картину начала двадцатого века. В музее было несколько неплохих работ «русского авангарда», и как раз русский авангард тогда ценился в мире. Я подумал, что на его месте утащил бы что-нибудь из первого советского фарфора, например, с росписями Любови Поповой. Фарфор этот в огромной цене, а закрасить на тарелке или блюдце подлинное клеймо и поверх него перевести современное клеймо Ленинградского фарфорового завода, или Песчаного, или другого предприятия — это раз плюнуть. Ни одна таможня не раскусила бы подделку.
— Суммировав все это, — продолжал Виталий Яковлевич, — я и решил, что стоит поискать кого-то другого. Хотя сверху давили: мол, чего вы телитесь, подозреваемый имеется, арестовывайте его и выкачивайте из него всю правду. Арестовать-то можно было, только картины не вернешь. И тогда я решил поставить маленькую ловушку. Мы еще раз опросили всех подозреваемых, всех тридцать пять человек, кроме, разумеется, этого работника музея. Мол, мы почти убеждены, что этот человек, собравшийся эмигрировать, и похитил картины, но улик против него не хватает, поэтому благодарны будем, если вы напряжете память и припомните любые мелочи, которые могут оказаться полезными… Вы понимаете, зачем это было сделано?
Алешка Конев поднял руку. Осетров, сидевший в углу, кивнул ему: мол, можешь высказаться.
— По-моему, все ясно, — сказал Алешка, встав по струнке. — Услышав, что у вас есть готовый подозреваемый, настоящий преступник не упустил бы возможность подкинуть вам какие-нибудь улики против подозреваемого и замести свои следы. А то что картины не будут найдены — значит, очень хитро он их спрятал. И отпирается он от всего, потому что надеется все-таки продать украденные картины, после того как отсидит срок. Настоящему преступнику и в голову не могло прийти, что вам заранее известно: улики, которые он вам подкинет, на самом деле дутые, никаких таких улик нет и быть не может. Словом, кто начнет подсовывать сфабрикованные улики — тот и есть преступник!
— Верно мыслишь, — кивнул Виталий Яковлевич. — Видно, хорошо вас в школе учат.
— И еще можно сказать? — Это Мишка Астафьев поднял руку.
— Говори, — кивнул ему Осетров.
— А я бы предположил, что преступнику могла прийти в голову и такая хитрость: пожертвовать одной из картин, подкинув ее подозреваемому. И тогда бы вообще все сошлось: у подозреваемого нашли только одну картину из… скольких там…
— Из четырех, — с улыбкой подсказал Виталий Яковлевич.
— Ну да, что нашли только одну картину из четырех, это значит, что остальные спрятаны или уже проданы.
— Все правильно, — сказал Виталий Яковлевич. — Наш расчет на том и строился. И, надо сказать, эта ловушка сработала. Как только один из людей, с которыми мы повторно беседовали, заговорил, что он припоминает, как этот… ну, назовем его Гуревич (фамилия условная, как вы понимаете…) раза два или три уходил с работы не со своей обычной сумкой, а с небольшим чемоданчиком типа «дипломат», в котором как раз и поместились бы этюды размером приблизительно сорок на пятьдесят и он, мол, удивился, но сразу же и забыл об этом, не придав значения… — мы сразу поняли: вот он, голубчик! И стали к нему присматриваться. Ну и, конечно, ему захотелось подкрепить обвинение против Гуревича чем-то вещественным.
- Предыдущая
- 2/23
- Следующая