Дело лохотронщиков - Биргер Алексей Борисович - Страница 7

— Конечно! — сказал он. — Куда же без вас?

Я сам хотел это предложить, но стеснялся.

При этом он успел подмигнуть нам: мол, не волнуйтесь, девчонок я возьму на себя, и вы спокойно займетесь лохотронщиками.

Ну, Жорик, он обаятельный, ему, как говорится, все по плечу.

И мы отправились в путь.

— У нас очень хорошая зеленая зона за метро и Стадионом, — стала объяснять Ольга. — Там можно погулять. А можно пойти в другую сторону, вон туда, по направлению к метро «Аэропорт», или вон туда, к Масловкам и Бутырской улице. А можно до Савеловского рынка дойти… — Оля вдруг вздохнула. — Надо же! Если бы вчера мы пошли не на «Динамо», а на Савеловский рынок, то ничего бы не случилось!..

— Зато мы бы не познакомились… — начал Жорик. И вдруг остановился. — Погоди! Рынок на Савеловской, точно!

— Что — точно? — не поняли мы.

— Я хочу сказать, что эти лохотронщики — явно не одиночки, что те, на кого мы нарвались — это один из узелков целой сети, ловите? А такая сеть должна все крупные рынки охватывать! То есть и на Савеловском должна быть их лавочка. Значит, если мы походим вокруг рынка и увидим столик с такими же лотерейными билетами…

— Ой, ребята! — вступила в разговор Аня. — неужели вы все-таки хотите связаться с этими типами? Ведь… ведь…

— Мы не собираемся связываться, — сказал я. — Но выяснить, широко ли раскинута их сеть, не мешает. И вдруг мы спасем какого-нибудь простофилю, которого они возьмут и заарканят, как заарканили вас?

— Но прежде всего, — спокойно заметил Алешка, — не мешало бы на тех, вчерашних лохотронщиков поглядеть. Врага надо знать в лицо.

— Выходит, вы все-таки считаете их врагами, с которыми нужно воевать? — нахмурилась Ольга.

— Воевать с ними нужно, факт, — пробурчал Илюха. — Только не силой, а хитростью. Правда, насчет хитрости я не особо, тут пусть другие думают…

— Я бы просто взглянул на них издали и на всякий случай сфотографировал, — сказал я. — Их фотография в любом случае может пригодиться милиции, если милиция все-таки решит их тряхнуть.

— Точно! — Жорик согласился с таким восторгом, как будто эта мысль ему и в голову не приходила. — И нам, кстати, будет спокойней! Если мы отдадим милиции фотографии, нам не надо будет лично являться, чтобы их опознать! А сами знаете, что бывает при опознании — и в тысяче фильмов небось видели, и вообще… Братки задержанных дежурят неподалеку от милиции и предупреждают всех задержанных: «Опознаешь — убьем!» Вряд ли, конечно, дойдет, до такого, но на хрена нам лишний раз подставляться, верно?!

Девчонок эта мысль — сфотографировать, чтобы потом не связываться с опознанием самим, — здорово вдохновила, да и успокоила. Ведь по всему выходило, что мы будем действовать осторожно и предусмотрительно, страхуясь от возможных неприятностей в будущем.

— Да, конечно! — согласилась Ольга. — Сфотографировать их стоит. Только осторожно и издалека… А возьмет их фотоаппарат на большом расстоянии?

— Еще как возьмет! — заверил я. — Давайте прошвырнемся до их палатки. Вы и Жорик подходить не будете, а мы втроем прогуляемся неподалеку и с беспечненьким таким видом сделаем несколько снимков, будто красивые окрестности фотографируем.

На том и порешили, и мы вернулись к метро «Динамо» по широкой красивой аллее.

— Вон их палатка, — показал Жорик. — Видите, где эти качки толкутся… Ух ты, их стало больше, чем вчера! То ли из-за выходного дня, то ли после вчерашнего решили усилить бдительность. Чтобы любому, вроде меня, заткнуть рот до того, как шум поднимется. Ведь вчера они могли здорово погореть: например, проезжал бы мимо патруль с «чужими» ментами — тогда они бы не отвертелись!

— Хорошо, — сказал я. — Ждите нас здесь. Пошли, ребята.

И вот Жорик с девчонками остались наблюдать за нами из-за угла, а мы с Алешкой и Илюхой неспешненько потопали на самую площадь, где кипела жизнь. Прошлись, глазея на лотки и киоски, я разок щелкнул ребят на фоне огромного плюшевого мишки в одной из витрин павильона. Потом мы Повернули в сторону палатки лохотронщиков.

За первый год обучения в школе нас кое-чему научили, и определить, кто имеет отношение к лохотрону, нам не составило труда. Некоторые и не прятались особо. Все эти качки, небрежно бродившие возле палатки и готовые сомкнуть кольцо своих здоровенных плечей вокруг любого скандалиста. А вот двое или трое молодых людей, с физиономиями, вполне способными внушить доверие, стояли несколько в стороне от палатки и активно изображали, будто они никакого отношения к лохотрону не имеют. Кто пивко попивал, кто газеты и журналы на лотке рассматривал, кто просто стоял и поглядывал на часы: якобы ждал кого-то. Но все они время от времени обменивались взглядами с лохотронщиками. То же самое делали несколько девушек. Двух из них, предлагавших билетики прохожим: «попробуйте удачу», — сразу можно было отнести к членам шайки. Но еще две — три, болтавшиеся неподалеку, явно старались не засвечивать свою причастность к лотерее. Надо полагать, они были или дополнительными наблюдающими, или подсадными утками. Это означало, что их могли в любой момент подманить, чтобы «дожать» потенциального клиента. Например, взять билетик и выиграть у него на глазах, или сделать контрставку, если клиенту выпадал билетик «пятьдесят на пятьдесят», и его выигрыш мог перебить тот, кто поставит больше. А вообще, действовали они довольно грубо. То ли не боялись и не стеснялись никого, то ли не умели действовать тонко. В любом случае, удивительно было, что народ попадается в такую грубую и заметную «сеть». Но ведь все люди разные. И потом то, что казалось очевидным нам, вполне могло не быть очевидным для многих других. Ведь в школе нас учили таким тонкостям и хитростям, с помощью которых можно и вести наблюдение, и уходить от него.

В описании лохотронщика Жорик был абсолютно точен. Тщедушный, невзрачный, с жиденькими рыжеватыми волосами, он и впрямь напоминал старый ржавый гвоздь. Но глаза у него были как шильца: острые и пронзительные. Правда, он старался особо не стрелять глазами. Глянет по сторонам — и опять будто маслицем свой взгляд зальет. Но раза два мы заметили, как он бросил такой быстрый и острый взгляд на пожилую женщину, которая, стоя перед столиком лотереи, доставала очередную сумму денег. Видно, прикидывал, не является ли и она, в свою очередь, подсадной уткой — со стороны милиции, и, во-вторых, насколько громкого скандала можно от нее ждать, когда деньги у нее кончатся, а тут влезет другой «игрок» и перешибет ее выигрыш…

— Надо бы как-нибудь предупредить ее, — озабоченно сказал Илюха. — Ведь обдерут старушку до нитки.

— Что, вмешаться и оттолкнуть ее от лохотрона? — возразил Алешка. — Нам этого качки не позволят. Я думаю, после вчерашнего они настроены подавлять весь шум на дальних подступах. А больше ей никак не помочь. Сделаем снимки — и сваливаем.

— Ну не знаю… — Илюха думал о чем-то своем, покачивая головой.

А я, не теряя времени, стал щелкать фотоаппаратом в разные стороны. Мне удалось заснять и лохотронщика, и почти всех его подручных, включая девушек «на подставе», не привлекая ничьего внимания. Подумаешь, мальчишка фотографирует!

Я еще к тому же малость перемещался вокруг палатки лохотронщиков, чтобы выглядело так, будто я красивые виды и своих друзей фотографирую, а если где и попадал в кадр кто-нибудь из этой лотерейной гоп-компании, то чисто случайно. Словом, конспирацию соблюдал на все сто… И вдруг…

— Смотри! — толкнул меня под локоть Лешка, тоже увлекшийся и подсказывавший мне самые выгодные места для съемок. — Где Илюха?

Я посмотрел — и обалдел. Илюха был у столика лохотронщиков — и как раз рядом с пожилой женщиной. Он достаточно ловко засунул руку в сумку тетки, а в другой руке у него был открытый перочинный ножик…

— Хочет денег ее лишить, чтобы больше проигрывать было нечего… — прошептал Алешка.

Я сумел только молча кивнуть. Ясно было: Илюха, со своей врожденной тягой к справедливости, решил действовать сам, услышав от нас, что «старушке» помочь нельзя. И все вроде у него получалось, как ни странно…