Мансарда на углу Бейкер-стрит - Биргер Алексей Борисович - Страница 17

— «Пустырь», — сказал тот. — Или «Бесплодная земля». Главное— там один персонаж, женщина, произносит эту фразу по-немецки. Ну, такое бывает. Поэты иногда вставляют в стихи фразы на другом языке, если они укладываются в ритм и в рифму, так? Ведь и у Пушкина можно встретить французские, например, слова и выражения, которые ему нужны для создания того или иного особого эффекта… А эта строка из Элиота тем более запоминается, что она — неожиданная, торчащая, как маяк, фраза на другом языке среди английских стихов. По-моему, нас и в колледже заставляли разбирать, почему Элиот ввел здесь немецкую речь. Словом, «профессор» в ответ на ваши слова, что вы не поляки, а русские, процитировал, по случаю, что «я не русская, я чистокровная немка из Литвы». Возможно, ваши слова прозвучали как пароль, и он сказал вам отзыв. А для человека не подозревающего, что ему говорят отзыв, цитата «профессора» прозвучала бы как уместная шутка человека, знающего английскую поэзию. Не придерешься. Такой пароль действительно лучше, чем… — мистер Флетчер сделал зверское лицо и проговорил: — «У вас продается славянский шкаф?»

— Вы и это знаете? — изумились мы.

— Я много чего знаю, — усмехнулся мистер Флетчер. — Так вот. Про такую фразу всякий сразу догадается, что это пароль. А вот фраза «профессора» — если профессор по ошибке обратится не к тому человеку — прозвучит абсолютно невинно. Вот я о чем.

— Погодите… — Я пытался уложить все это в голове. — Во-первых, получается, профессор толковал не о кошках, живших давным-давно, а о человеке, по книге которого сделан мюзикл «Кошки» и который начал писать эту книгу лет семьдесят назад, так?

— Думаю, так, — согласился мистер Флетчер. — Он втолковывал вам, что пришел поговорить об авторе «Кошек», а вы его не поняли. И разговор этот он завел для того, чтобы естественным образом ввернуть цитату из Элиота — и проверить, те вы, кто ему нужен, или нет.

— Согласен, — кивнул я. — Во-вторых. Если мы случайно попали в точку, и «профессор», услышав соответствующий пароль «мы не поляки, мы русские», сказал нам отзыв — и лишь потом убедился в своей ошибке — то, выходит, «профессор» ждет курьера, который сознательно везет контрабанду? Который член их шайки, так?

— Не совсем так, — ответил мистер Флетчер. — С арестом Данилова между двумя группами контрабандистов нарушилась связь. То есть тут все немного посложнее, но в подробности вдаваться не стоит. И теперь та группа, которая находится в Лондоне, понятия не имеет, кто везет бриллианты: случайный человек, которого попросили «передать посылочку», или «свой» курьер, который знает все. Вот они и мечутся между пассажирами теплохода, сошедшими в Англии…

— Так контрабанда — это бриллианты? — перебил Ванька. — Ух ты!

— Да, бриллианты, — кивнул мистер Флетчер. — Что уж тут отверчиваться, коли проговорился? И на очень крупную сумму. Вы даже представить не можете, на какую невероятно крупную сумму.

— Красота! — воскликнул Ванька. И нахмурился. — Но он у нас даже не спросил, нет ли посылки для него…

— Видимо, он сразу понял, что посылки для постороннего человека у вас нет, — сказал мистер Флетчер. — И попытался прощупать вас с другой стороны.

— В общем, его обязательно надо! найти, — подытожил Ванька. — Но как?

Мистер Флетчер поглядел на часы.

— Думаю, сегодня вечером нам стоит сходить в цирк, — Он повернулся к Сьюзен. — Вы не против?

А Сьюзен…

Но тут я все, Фантик, сдох. Сама видишь, сколько накатал! Строчил и строчил, пока рука не онемела. Так что передохну, отправлю это письмо как есть, а завтра начну новое.

Крауфорд-стрит, 18, Лондон, Вест 1.

С огромным приветом твой Борис Болдин

Письмо девятое

ФАИНЕ ЕГОРОВОЙ ОТ БОРИСА БОЛДИНА

ПОХОД В ЦИРК

Привет, Фантик!

Итак, на чем мы остановились? Ах, да! Мистер Флетчер обратился к Сьюзен с вопросом, не хотим ли мы пойти в цирк — видно, посчитал, что она за нас все решает.

— Это не со мной надо решать, а с их родителями, — ответила Сьюзен. — Возможно, у них уже имеются другие планы на вечер. И потом, не многовато ли будет для первого дня? А то ребята вымотаются сразу и потом еле ноги будут таскать.

— Насчет этого не беспокойтесь! — заверил я. — Знали бы вы, какие походы мы совершаем в заповеднике и что с нами бывало! А Ванька — он может пуститься в приключения, так наигравшись перед этим в футбол, что другой на его месте язык бы высунул и упал без сил!

— О, футбол! — Мистер Флетчер поглядел на Ваньку с веселым прищуром. — «Спартак»? «Динамо»?

— «Арсенал», — ответил Ванька. И, подумав немного, добавил: — «Манчестер Юнайтед».

Как он мне потом объяснил: «Я думал, называть «Манчестер» или нет, ведь не лондонская команда, хоть и самая знаменитая, и вдруг болельщикам лондонских команд не очень приятно про нее слышать?» Вот такие у Ваньки понятия о деликатности. Может ляпнуть какое-нибудь убойное словечко, которое в приличном обществе никак употреблять нельзя, и при этом задумается, тактично ли будет упоминать команду, которая все последние годы чуть не «одной левой» обыгрывает любимые (предположительно) команды мистера Флетчера и Сьюзен.

— И кроме того, — продолжила Сьюзен, — ребятам надо пообедать. — Она тоже взглянула на часы. — Договаривались о том, чтобы около пяти мы были в нашем центре, с тем, чтобы в пять отправиться пообедать в ресторанчик поблизости, все вместе, и ребята, и их родители, и наши научные сотрудники… Уже три часа, и…

— И никак нельзя переиграть? — поинтересовался мистер Флетчер. — Мы могли бы сейчас отправиться в цирк, взять билеты, чтобы не брать их в последний момент, заодно найти этого Запашного и выяснить, не обращался ли к нему этакий курьезный тип.

— Что до нас, то мы согласны! — заявил Ванька.

Сьюзен окинула нас задумчивым взглядом и вытащила мобильный телефон.

— Так вы предлагаете и пообедать вместе? — спросила она у мистера Флетчера.

— Как хотите! — откликнулся тот. — Я буду только рад.

— А Алиса?

— И я была бы рада, — проговорила Алиса.

Это была чуть ли не первая фраза, которую она произнесла. Во всяком случае, первая, когда мы толком расслышали ее голос: тональность этого голоса, его тембр, его характерные интонации. Голосок у нее оказался довольно приятный — суховатый и при этом мелодичный.

— Что ж… — Сьюзен вынула из сумочки мобильный телефон и стала набирать номер. — Мистер Фетерстоун? Да, это я, Сьюзен. У нас все в порядке. Мальчики уже обзавелись друзьями, и нас приглашают сначала пообедать, а потом в цирк… Я хотела проконсультироваться с мистером Болдиным, насколько это допустимо… Да, хорошо… Он пошел звать к телефону вашего отца, — объяснила она нам. — …Мистер Болдин? Вот какой вопрос возник… — и она вкратце обрисовала ему ситуацию. — Да… да… конечно. Словом, вы не против, мы поняли. И, разумеется, я доставлю их домой. Всего доброго, — она отключилась от связи и убрала телефон назад в сумочку. — Все решено, — сообщила она нам. — Идем в цирк.

— Ура! — закричали мы с Ванькой.

— Замечательно! — сказал мистер Флетчер. — Тогда предлагаю такой вариант. Мне надо на часок заскочить на работу…

— Отдать кассету на расшифровку? — спросил я.

— Вот именно, — ответил мистер Флетчер. — Много времени это не займет. А вы пока можете погулять по туристским местам… Хотя лично я рекомендовал бы вам отправиться поглядеть на «Глобус».

— На какой глобус? — не поняли мы.

— На шекспировский театр, — объяснила Сьюзен, сразу ухватившая, в отличие от нас, о чем идет речь. — Театр Шекспира, «Глобус», не сохранился, и долгое время даже толком установить не могли, где именно он был. И вот не так давно, во время строительных работ, наткнулись на остатки этого театра. Восстановлено там очень много, и полазить можно…