Прометей - Фармер Филип Хосе - Страница 12

– Вам стоило бы сделать это давным-давно,– ответил Холмъярд.-Даже если вы будете двигаться без остановок, считайте, вам повезет, коли до зимы успеете добраться до долины.

Той же ночью, когда Кэрмоди и его спутники расположились на холме за оградой деревни, в тусклом свете двух лун внезапно появился космический корабль. Все обитатели селения, должно быть, ждали появления грозного чудища, ибо из сотен глоток вырвался общий вопль. Все в панике кинулись к узким воротам, и многие пострадали в давке. Не успели все дети и взрослые покинуть пределы деревни, как чудовище огненным языком лизнуло бревенчатую ограду. Та занялась с южной стороны, и пламя быстро распространилось.

Кэрмоди сбежал с холма и навел порядок среди растерявшихся горовицев. И только под угрозой смерти в случае неповиновения заставил их вернуться в ограду и вывести оттуда повозки с лошадьми и вытащить продовольствие и оружие. Горовицы припали к ногам Кэрмоди, моля о прощении и заверяя, что впредь никогда не пойдут против его воли.

Несмотря на то что Кэрмоди чувствовал угрызения совести за пережитый горовицами страх и был расстроен из-за гибели в панике нескольких из них, он постарался сохранить строгость. Он простил их, но напомнил, что мудрости у него больше, чем у всех прочих, и ему лучше знать, что пойдет им на пользу.

Отныне младшее поколение вело себя безукоризненно, беспрекословно подчиняясь ему. Но из их отношений ушла теплота и доверительность, даже у Туту. Они относились к нему с уважением, но в его присутствии чувствовали скованность. Ушли в прошлое шутки и улыбки, которыми они все время обменивались.

– Вы внушили им страх Божий,-сказал Холмъярд.

– Бросьте, док,-ответил Кэрмоди.-Вы же не считаете, что они воспринимают меня как Бога. И если бы я убедился в этом, то постарался бы разуверить их.

– Да, но они считают, что вы Его представитель. Может быть, полубог. И пока вы не изложите им с начала до конца всю последовательность событий, они и дальше будут так считать. Да и не думаю, что ваши объяснения чему-то помогут. Вам придется во всех подробностях описать наше общество, для чего у вас нет ни времени, ни способностей. И что бы вы ни излагали, они все равно поймут вас неправильно.

Кэрмоди попытался восстановить прежние сердечные взаимоотношения, но понял, что это невозможно. Поэтому он всецело посвятил себя лишь преподаванию того, что знал сам. Все свободное время он или записывал, или диктовал Туту и другим сведения о научных дисциплинах. Хотя в тех местах, по которым шли переселенцы, не было и следов залежей серы и селитры, Кэрмоди знал, что они есть в долине. Он написал инструкцию, как распознавать, разрабатывать и очищать ископаемые, а также как делать порох. Кроме того, он во всех подробностях изложил, как мастерить ружья, пистолеты и ртутные капсюли, как искать свинцовую руду и выплавлять из нее металл.

Это было лишь частью всех технологических процессов, о которых он оставил сведения. В дополнение он письменно изложил основные данные о химии, физике, биологии и электричестве. Более того-он начертил принципиальную схему электромобиля и машины с двигателем на водородном горючем. Затем последовало детальное объяснение процесса получения водорода в результате реакции сжатого перегретого пара в присутствии цинковых или железных катализаторов. Что, в свою очередь, потребовало рассказа о том, как искать и опознавать медную руду, как извлекать из нее металл и тянуть из него провода, как сделать магнето и пользоваться математическими формулами для ротора.

В процессе занятий он часто обращался за помощью к Холмъярду. Как-то тот ему сказал:

– Вы зашли слишком далеко, Джон. Вы доработались до того, что от вас осталась одна тень, вы вгоните себя в гроб. Вы пытаетесь сделать невозможное, втиснуть сто тысяч лет технического прогресса в один год. Человечеству потребовались для развития тысячелетия усилий, а вы преподносите горовицам их результаты на серебряном блюдечке. Перестаньте! Вы уже и так достаточно сделали для них, принеся им речь вместе с техникой обработки кремня и возделывания земли. Предоставьте им дальше идти своим путем. Кроме того, последующие экспедиции скорее всего установят с ними контакты и дополнят всю ту информацию, что вы пытаетесь впихнуть в них.

– Вероятно, вы правы,-простонал Кэрмоди.-Но несмотря на все старания, больше всего меня беспокоит, что я учил их общению лишь с материальным миром. И почти ничего не сделал, дабы внушить им хотя бы начатки этики. Вот это и не может меня не волновать сильнее всего.

– Дайте им самим разработать ее.

– Мне бы этого не хотелось. Подумайте только о многочисленных путях порока и зла, которыми они могут пойти.

– В любом случае им этого не избежать.

– Да, но при желании они смогут выбрать и правильный путь.

– Так ради Бога, дайте им его!-вскричал Холмъярд.-Перестаньте терзаться до желудочных колик! Сделайте что-нибудь или перестаньте болтать!

– Скорее всего вы правы,-мрачно сказал Кэрмоди.-Во всяком случае времени у меня осталось немного. Через месяц мне следует прибыть на Вайлденвули. И решить эту проблему я не успею.

В следующем месяце караван покинул теплые долины и двинулся по плоскогорьям и ущельям меж вершинами. Воздух стал холоднее, а растительность на удивление походила на траву и кустарник земных высокогорий. Ночи были холодные, и горовицы теснились поближе к пламени костров. Кэрмоди научил их дубить шкуры и сметывать себе одеяния, но не позволил им тратить время на охоту за животными, мех которых мог бы согревать их.

– Успеете заняться этим, когда мы придем в долину,-сказал он.

За две недели до выхода к перевалу, за которым лежала долина, Кэрмоди как-то проснулся ночью. Он уловил постукивание в скорлупу яйца на груди и понял, что острый клювик цыпленка пытается пробиться сквозь двойную кожистую оболочку. К утру в скорлупе появилось отверстие. Кэрмоди поступил так же, как все прочие матери, за которыми ему довелось наблюдать. Придержав яйцо с тыла, он ободрал с него оболочку. Яйцо так долго было частью его самого, что ему казалось, будто он сдирает кожу с самого себя.

Появился прекрасный здоровенький цыпленок, мальчик, покрытый золотистым пушком, и уставился на мир большими голубыми глазами, которые пока разъезжались в разные стороны.

Туту пришла в восторг:

– У всех нас карие глаза! А он первый горовиц с голубыми! Хотя мы слышали, что у диких горовицев в этих местах бывают голубые глаза. Но у него глаза точно, как у тебя. Ты сделал ему голубые глаза, чтобы все мы знали-он твой сын, да?

– Ничего я не делал,-сказал Кэрмоди.

Он не стал упоминать, что цыпленок был мутантом или, иными словами, его генетический код содержал в себе рецессивные гены той линии предков, раса которых обладала голубыми глазами. Слишком долго пришлось бы объяснять. Но он в самом деле испытал смущение. Ну почему это случилось с цыпленком, которого именно он выносил?

К полудню щупальца, державшие яйцо на его коже, высохли, и пустая кожистая скорлупка, отвалившись, упала на землю. Еще через два дня многочисленные маленькие дырочки на груди затянулись, и кожа снова стала гладкой.

Он рвал связи с этим миром. К полудню на связь вышел Холмъярд и сообщил, что прошение Кэрмоди о продлении срока пребывания на Ферале отклонено. И в день окончания контракта он должен отбыть с планеты.

– В соответствии с условиями нашего контракта мы должны обеспечить вас транспортом до Вайлденвули,-сказал Холмъярд.-Мы воспользуемся нашим собственным. И через несколько часов доставим вас к месту назначения.

В течение последующих двух недель Кэрмоди буквально гнал караван, уделяя сну не больше четырех часов и останавливаясь только тогда, когда надо было выпасти лошадей. К счастью, конское поголовье Ферала обладало немалой выносливостью, хотя и не такой быстротой, как их земные собратья.

Накануне дня отбытия Кэрмоди, вечером, отряд вышел к горному перевалу, за которым лежала долина обетованная. Разведя костры, путешественники пристроились к теплу.