Трагический исход - Сувестр Пьер - Страница 17

Рассуждая таким образом, она продолжала идти вперед.

Она достигла вершины Монмартра; справляясь у прохожих, она вышла наконец на улицу Жирардон.

Совсем маленькая пустынная улица с крутым склоном, выходящая на вершину горы и соединяющаяся с улицей Коленкур, поразила ее. Там было несколько жалких домишек и особняк, кажущийся заброшенным, с наполовину сорванными ставнями.

Валентина остановилась, озирая окрестности, и улыбнулась.

– Я должна исполнить каприз одного артиста, – прошептала она.

Она колебалась ровно секунду, готовая повернуть обратно, но любопытство взяло верх над боязнью себя скомпрометировать. И она стала вновь продвигаться вперед, желая уточнить номер дома, где ждал ее таинственный незнакомец.

Валентина не ошиблась. Под номером шесть, указанным в записке, значился покинутый особняк.

«Это мистификация», – думала молодая женщина, прогуливаясь вдоль решетки сада, заросшего буйной травой.

– Это мистификация, никто здесь не живет!

Тогда она нахмурила свои тонкие брови. Неожиданно одна мысль пришла ей в голову, вызвав у нее дрожь.

– Не попала ли я в ловушку? – прошептала она. – Не заметил ли Жоффруа ухаживания Юбера, и не захотел ли он меня испытать?

Ее гордая натура, ее независимый и необузданный характер сыграли большую роль в принятии решения, чем самые неожиданные увещевания.

– Ну, так мы посмотрим! – сказала она.

И все более сгорая от любопытства, стремясь все выяснить, чтобы потом не сожалеть, освободиться от двусмысленности положения, она вернулась назад, подошла к особняку, нажала на ручку двери, открыла ее и вошла…

Взгляду молодой женщины предстал тот же вид, что и за решеткой сада; у нее создалось неожиданное впечатление, что она находится в палисаднике, аллеи которого, вымощенные булыжником, заросли травой, что свидетельствовало о том, что особняк покинут давно. Но теперь это не имело для нее значения. Раз она вошла, последнее слово будет за ней.

Она пошла вдоль аллеи, поднялась быстрым шагом на крыльцо, откуда вела дверь в вестибюль. Она прикоснулась рукой к дверной ручке, но дверь сама открылась перед ней.

Ей стало страшно.

– Меня ждут? – прошептала она.

Она вошла. Вначале ей показалось, что в вестибюле мрачно и темно, затем дверь закрылась, и сразу началась странная феерия.

Вестибюль осветился вдруг необычайно тусклым и мягким голубоватым светом. Комната была задрапирована тяжелым обивочным материалом, плотные старинные ковры ниспадали со сводчатого потолка, где электрические лампы, завешенные голубоватым шелком, создавали снопы искр.

Мозаичный пол устилали пушистые ковры. Но никого не было видно. Валентина остановилась, озадаченная, напрягла слух…

Молодая женщина оставалась несколько минут неподвижной, взволнованной до глубины души. Она слышала частые удары своего сердца. Она собралась уже уходить, как вдруг откуда-то издалека раздалась музыка, которая ее необычайно растрогала…

Да! Она узнала знакомую мелодию, когда скрипки плакали, сопровождаемые жалостливыми тонкими голосами арф. Это звучала мистическая музыка под названием «Страстно», которую она слышала уже много раз…

Все было таким удивительным и загадочным, что Валентина испытывала необходимость выйти из этого нереального мира грез.

– Есть здесь кто-нибудь? – спросила она дрожащим голосом.

Все шло своим чередом. Она задавала вопрос, ей отвечали. Она услышала голос, который как будто раздавался рядом с ней, голос нежный и одновременно неторопливый и стремительный:

– Добро пожаловать, мадам! Тысячу раз благодарю за мужественное решение прийти сюда ко мне… Входите, пожалуйста… Я вас ждал, как ждут наступления дня. Я надеялся вас увидеть, как слепой надеется увидеть свет… Входите, мадам!

Напротив Валентины в конце коридора бесшумно открылась дверь.

Молодая женщина, удивленная тем, что никого не видит, забыв о своем страхе, задрожала, почувствовав горячность слов, с которыми к ней обращались. Она пересекла вестибюль и прошла в большой салон, освещенный таким же тусклым, мягким голубоватым светом, как и вестибюль. Казалось, здесь безраздельно царила луна.

Итак, несомненно, что особняк не был заброшен.

Контрастируя с тяжелыми и строгими коврами вестибюля, салон, в который вошла Валентина, выглядел безупречно. Там были разнообразные изящные статуэтки, знаменитый хрупкий севрский фарфор, мебель изысканной формы… И повсюду – на полках, на этажерках – стояли цветы, неизвестные и редкие, фантастические цветы, орхидеи с удивительными лепестками…

Валентина разволновалась. Она сделала несколько шагов и утонула в большом кресле. Оставалась ли она в нем долго в неподвижном состоянии? Или же тотчас встала, оглядываясь кругом? Позднее ей было трудно об этом вспомнить.

Все, что она видела, было таким странным, сюрпризы следовали один за другим, и ей просто не хватило времени во всем разобраться.

– Мадам, – повторил в этот момент тот же теплый голос, голос человека, стремящегося быть сдержанным и спокойным. – Мадам, примите мои уверения в моем глубоком к вам почтении. Думаю, вы догадались, что пришли к честному человеку, и я хочу вам сказать сразу же, что я вас обожаю и благодарю за то, что вы меня не презираете.

На этот раз, как бы проснувшись от своих грез, в которых она, казалось, находилась несколько мгновений, Валентина внезапно выпрямилась.

– Мсье, – сказала она, – вы странным образом ошибаетесь относительно моего поступка, я пришла… чтобы просить вас прекратить ваши ухаживания.

– Вы пришли, мадам, – продолжал голос, – и я вас ни о чем более не спрашиваю. Вы пришли… вы здесь… Остальное пустяки! Уже само ваше присутствие для меня такое большое счастье, что я даже сам себя спрашиваю, с вами ли я говорю, вас ли вижу?

Какие банальности он говорил!

Наконец Валентина окончательно пришла в себя. Фразы, которые она слышала, открыли ей многое, заставили ее задуматься.

– Ах, да, мсье, – прервала его молодая женщина, – давайте прекратим эту шутку… Где вы?

Валентина имела право спросить его об этом. Обезумевшим взглядом она окинула большой салон, однако, не заметила никого. Она была здесь одна, и, тем не менее, ей казалось, что голос звучал совсем рядом с ней.

– Где же вы, мсье? – спросила Валентина. – Я пришла сюда, чтобы чистосердечно объясниться с вами… Если вы действительно галантный человек, вы не откажете мне в этом…

Но она вынуждена была прервать свою речь.

Мелодия, которую она услышала при входе в это необычное жилище, вновь зазвучала с неожиданной силой, с возрастающей стремительностью.

Валентина спрашивала себя, не находится ли она вновь во власти иллюзий. Ей показалось, что ритм мелодии стал более определенным, словно для того, чтобы заглушить вздохи, жалобные стоны, почти крики, раздававшиеся несколько секунд. Уж не ослышалась ли она?

– Где же вы, мсье? – повторяла молодая женщина.

Вдруг голос ответил:

– Здесь, рядом с вами!

И так как Валентина молчала, голос продолжал:

– Я так близко от вас, что могу слышать шорох ваших ресниц! Так близко, что меня опьяняет запах ваших духов! И так близко от вас, что мне кажется, рай, о котором я уже говорил, – здесь… там, где вы, там, где мы вместе! Мадам, я вас безумно люблю… так безумно, что я бы не хотел ни за что на свете рискнуть вам не понравиться. Вы меня совсем не знаете. Вы не знаете, кто я теперь, кем я был, кем стану! Пусть в вашем сердце я останусь таинственным незнакомцем, который вас любит. Я не настолько безумен, чтобы не понять вас. В этом мое единственное достоинство, которое я приобрел в ваших глазах. Более мой, мадам, вы пришли сюда, не потому что любите меня. Вам просто любопытно было узнать, кто любит вас. Угадайте, мадам! Попытайтесь узнать. Прежде чем показаться вам, я хочу, чтобы вы духовно узнали меня!

При этих словах Валентина встала.

Атмосфера таинственности показалась ей невыносимой, чувство гнева переполняло ее.

Как же так? Заставить прийти на свидание и отказаться показаться ей! Как же так? Вести беседу через драпировку, через стену! Ее интригуют!