Шуаны, или Бретань в 1799 году - де Бальзак Оноре - Страница 9

— Кто из вас может разгадать, ради чего напали на нас шуаны? — спросил он двух своих друзей. — Для них ружейные выстрелы — дело коммерческое, а я все еще не вижу, что они тут выгадали? Ведь они потеряли самое малое сто человек, а мы — меньше шестидесяти, —добавил он, вздернув для изображения улыбки правую щеку и прищурив глаз. — Разрази меня гром! Не понимаю такой торговой сделки. Дураки! К чему им было нападать на нас? Мы бы проскочили благополучно, как письма по почте, и я не знаю, зачем им понадобилось дырявить пулями наших солдат!

И он жестом сожаления указал на две телеги, нагруженные ранеными.

— Может, они просто хотели поздороваться с нами, — добавил он.

— Но, командир, они на этом заработали полтораста наших олухов, — ответил Мерль.

— Да ведь если бы новобранцы и попрыгали в лес, как лягушки, мы не стали бы их оттуда вылавливать, особенно после того, как нас угостили залпом, — возразил Юло. — Нет, нет, по-моему, тут что-то кроется!..

Он еще раз оглянулся и посмотрел на Пелерину.

— Стой! — воскликнул он. — Поглядите!

Хотя офицеры были уже далеко от роковой площадки, опытным глазом они различили там Крадись-по-Земле и еще нескольких шуанов.

— Шире шаг! — крикнул Юло своему отряду. — Живей раздвигайте циркули да подгоняйте лошадей! Что у них, ноги закоченели? Может, эти клячи тоже состоят на службе у Питта и Кобурга?

Слова его заставили маленький отряд двигаться быстрее.

— Да, в эту тайну, мне думается, трудно проникнуть, — сказал Юло двум своим офицерам, — и дай бог, друзья, чтобы нам не пришлось ее разгадывать в Эрне ружейной пальбой. Очень боюсь, как бы не оказалось, что верноподданные короля перерезали нам дорогу на Майенну.

Стратегическая задача, от которой топорщились усы командира Юло, в эту минуту не меньше беспокоила и людей, замеченных им на вершине Пелерины. Лишь только умолк на ней треск барабана фужерской Национальной гвардии и Крадись-по-Земле увидел, что синие уже спустились по длинному склону, он весело издал крик совы, и шуаны появились вновь, но уже в меньшем количестве. Многие из них, вероятно, заняты были перевязкой раненых в деревне Пелерина, расположенной на склоне горы, обращенном к долине Куэнона. Два-три начальника королевских егерей подошли к Крадись-по-Земле. В нескольких шагах от них на глыбе гранита сидел их молодой предводитель и, казалось, погружен был в мысли о трудностях, с которыми ему сразу пришлось столкнуться в своих военных действиях. Крадись-по-Земле приложил козырьком руку ко лбу, защищая глаза от яркого солнца, и печально посмотрел на дорогу, по которой республиканцы пересекали долину Пелерины. Маленькие черные и пронизывающие глазки шуана пытались разглядеть, что происходит на другом горном склоне, у края долины.

— Синие перехватят почту, — угрюмо сказал один из главарей, ближе всех стоявший к Крадись-по-Земле.

— Ради святой Анны Орейской, скажи: зачем ты заставил нас драться? — спросил другой. — Для того чтобы спасти твою шкуру?

В ответ на эти вопросы Крадись-по-Земле бросил на него взгляд, словно напоенный ядом, и стукнул о землю тяжелым карабином.

— Разве я командир? — сказал он и, помолчав, добавил, указывая на остатки отряда Юло: — Дрались бы все, как я, синим бы от нас не уйти, ни одному! Может, тогда дилижанс и доехал бы сюда.

— А что же, по-твоему, они вздумали бы провожать дилижанс или задержали бы его, если бы мы дали им спокойно пройти? — сказал третий. — Ты просто хотел спасти свою поганую шкуру: ведь ты не знал, что синие идут по дороге. Из-за этого борова, — добавил оратор, поворачиваясь к остальным, — да, из-за этого борова синие нам пустили кровь, да еще мы потеряем двадцать тысяч франков чистым золотом...

— Сам ты боров! — крикнул Крадись-по-Земле и, отступив на три шага, прицелился в обидчика. — Нет у тебя ненависти к синим, ты золото любишь! Грешник окаянный! Ты в этом году не был у причастия, вот и умрешь без исповеди.

Это оскорбление возмутило шуана, он побледнел и с глухим рычаньем взял на прицел Крадись-по-Земле. Молодой предводитель бросился между ними и выбил у них из рук оружие, ударив по карабинам стволом своего ружья; затем он потребовал, чтобы ему объяснили причину ссоры: разговор шел на нижнебретонском наречии, мало ему знакомом.

— Маркиз, — сказал Крадись-по-Земле, заканчивая свою речь, — совсем напрасно они на меня злятся. И к тому же я позади оставил Хватай-Каравая, а уж он, поди, сумеет спасти дилижанс от когтей этих воров.

И шуан указал рукой на отряд синих: для верных служителей алтаря и трона все синие были убийцами Людовика XVI и разбойниками.

— Как? — гневно воскликнул молодой человек. — Значит, вы задержались тут для того, чтобы остановить дилижанс? Вы трусы, вы не могли одержать победу в первом сражении, которым я командовал! А впрочем, как можно побеждать при таких намерениях? Так, значит, защитники бога и короля — грабители? Клянусь святой Анной Орейской, наше дело воевать с Республикой, а не с дилижансами. Впредь всякий, кто окажется виновным в таком позорном разбое, не получит отпущения грехов и лишится милостей, предназначенных для храбрых служителей короля.

В толпе шуанов поднялся глухой ропот. Ясно было, что авторитет нового вождя, который он с трудом установил среди этой недисциплинированной орды, вот-вот рухнет. Это возмущение не укрылось от молодого человека, и он уже искал способ, как спасти свою честь командира. Вдруг в наступившей тишине раздался быстрый конский топот. Все повернули голову в ту сторону, откуда он приближался. Показалась молодая женщина, сидевшая в седле на маленькой бретонской лошадке; заметив среди шуанов молодого человека, всадница пустила лошадь галопом, чтобы поскорее подъехать к отряду.

— Что с вами? — спросила она, переводя взгляд с шуанов на их вождя.

— Поверите ли, сударыня! Они подстерегают почтовый дилижанс, который выехал из Майенны в Фужер, и намереваются его ограбить. А ведь мы только что сражались ради освобождения наших фужерских молодцов, понесли большие потери и не могли уничтожить синих!

— Так в чем же тут горе? — спросила молодая дама, врожденным женским чутьем разгадав тайну этой сцены. — Вы потеряли людей, но в них у нас никогда не будет недостатка. Почта везет деньги, а нам они всегда нужны! Похороним наших покойников, они попадут на небо, а деньги возьмем, и пусть они достанутся всем этим молодцам. В чем же беда?

Шуаны единодушно одобрили улыбками ее речь.

— Неужели в этом нет ничего дурного, что заставило бы вас покраснеть? — тихо спросил молодой человек. — И разве вы уж так нуждаетесь в деньгах, что вам приходится добывать их на большой дороге?

— Я до такой степени изголодалась по деньгам, маркиз, что, кажется, отдала бы в заклад свое сердце, если бы его не похитили у меня! — сказала она, кокетливо улыбаясь ему. — Но откуда вы явились, если думаете, что можно пользоваться шуанами, не давая им иной раз пограбить синих? Разве вы не знаете поговорки: «вороват, как сова»? А что такое шуан? К тому же, — произнесла она громко, — ведь это справедливое дело. Разве синие не захватили все имущество церкви и наше имущество?

Слова эти были встречены довольным гулом, совсем не походившим на то рычанье, которым шуаны ответили маркизу. Лицо молодого человека омрачилось; он отвел даму в сторону и спросил ее с явным недовольством, но тоном благовоспитанного человека:

— Приглашенные приедут в назначенный день в Виветьер?

— Да, — ответила она, — все приедут: Ответчик, Большой Жак и, может быть, Фердинанд.

— Разрешите мне вернуться туда. Я не могу в своем присутствии допускать подобный разбой... Да, сударыня, я говорю — «разбой»! Стать жертвой воровства, — в этом есть какое-то благородство, но...

— Хорошо, — перебила она его, — я получу вашу долю, благодарю вас за то, что вы уступаете ее мне... Эта прибавка к моей добыче мне очень пригодится. Матушка так давно не присылала мне денег, что я в отчаянии...

— Прощайте! — воскликнул маркиз.